Северный дьявол

– Я иду к роялю, дорогая, – решительно объявила миссис Андерсон. – Когда услышите, что я заиграла «Иисусе, радость желанная», войдете.

– Спасибо вам, миссис Андерсон.

Пусть она не знает истинных побуждений Лукаса, пусть боится будущего – но брак с ним убережет ее от власти Коллинза и поможет спасти жизнь мистеру Доновану. Этого ей должно быть достаточно – пусть даже ее сердце неожиданно пропускает удар всякий раз, когда Лукас к ней прикасается.

Миниатюрная женщина с озорными искрами в глазах, окруженных множеством морщинок, приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Вы прекрасная пара, дитя мое, – тихо проговорила она. – Он будет вас оберегать, а вы научите его смеяться.

Рейчел изумленно моргнула, но не успела ответить: миссис Андерсон исчезла, тихонько закрыв за собой дверь. Священник посмотрел на Рейчел:

– Если передумаете…

Она покачала головой.

Он закрыл тему, прищелкнув пальцами, и продолжил:

– Тогда мне надо позаботиться о том, чтобы ваш нетерпеливый жених не разнес храм, чтобы посмотреть, что за преграда стоит между ним и вашей свадьбой.

Рейчел кивнула. У нее перехватило дыхание. Их забота о незнакомке превратила обряд в настоящую свадьбу, чего Рейчел не ожидала.

Через минуту они услышали звуки рояля. Миссис Андерсон играла мелодии из произведений Баха. Войдя в церковь, Рейчел слегка дрожала.

Лукас повернулся, вглядываясь в ее лицо.

Рейчел секунду медлила, в последний раз оценивая его как свободная женщина. Женщина, которой предстоит делить с ним постель этой ночью и до конца ее дней.

Его иссиня-черные волосы блестели в свете газовых ламп, ложась волнами, в которые ей хотелось зарыться пальцами. Вопреки мужской моде его подбородок был чисто выбрит, откровенно дразня окружающих своей силой и презрением к общепринятым правилам. А его губы, которые до этого он так плотно сжимал, немного смягчились и стали почти открыто чувственными – и невероятно притягательными.

– Рейчел? – Его прекрасный низкий голос был таким же влекущим, как страстное прикосновение.

Она подняла руку, чтобы проследить пальцами линию его губ и погладить его высокие скулы…

На церковной скамье кто-то пошевелился, и скамья заскрипела.

Рейчел решительно взяла Лукаса под руку.

Вряд ли Рейчел собиралась прикасаться к лицу жениха прилюдно и уж тем более гладить его.

Губы Лукаса тронула очень мужская улыбка, улыбка предвкушения, но он не проронил ни слова.

Так улыбался Элиас, когда хорошо себя чувствовал и с нетерпением ждал наступления ночи. Рейчел вспыхнула при этом воспоминании и отвела взгляд от Лукаса.

Он потрепал ее по руке. Миссис Андерсон продолжала играть на рояле. Лукас шагнул вперед, Рейчел последовала за ним к алтарю.

Дорога к алтарю показалась ей слишком короткой, от его прикосновения сердце у нее учащенно забилось.

В церкви яблоку негде было упасть. К прихожанам присоединились люди «Донована и сыновей», которые пришли с ней и Лукасом. Рейчел сожалела о том, что в этот момент рядом с ней нет матушки и сестры. Они разделили бы с ней ее радость.

Она старалась не думать о людях, поставленных на страже у церкви на тот случай, если люди Коллинза вернутся с подкреплением.

Она сделает все, чтобы их брак с Лукасом стал счастливым.

– Возлюбленные дети мои, – начал преподобный Андерсон.

Рейчел затаив дыхание слушала каждое произнесенное им слово, в то же время не сводя глаз с Лукаса, ее мужа. С этим мужчиной она связала себя до конца своей жизни. С ним надеется сегодня же зачать ребенка.

«Отец наш небесный, смилуйся над нами»…

Она произнесла слова обета твердо и четко:

– Я, Рейчел, беру тебя, Лукаса, в мужья…

Его взгляд был сосредоточен на ней и полон решимости.

Лукас надел ей на палец кольцо, которое пришлось ей идеально впору. Рейчел сморгнула слезинку и мысленно поклялась стать Лукасу хорошей спутницей жизни. Ее тронуло до глубины души, что на пальце Лукаса она тоже увидела обручальное кольцо. Мужчины редко носили обручальные кольца.

– Поцелуйте новобрачную, мистер Грейнджер, – объявил преподобный Андерсон.

Лукас поцеловал ее в губы, чуть придерживая рукой за локоть. Сначала этот поцелуй был благопристойным приветствием, и она ответила на него столь же сдержанно. Но этого ей показалось мало для мужчины, который ее спас. Она положила свободную руку ему на плечо и чуть приоткрыла губы, демонстрируя свою готовность стать его женой в подлинном смысле этого слова. Его язык тут же скользнул по ее губам – чувственно и дразняще.

Рейчел вздохнула. Она запрокинула голову, подставив губы его губам, и погладили его предплечье. Жар волной разлился по ее телу.

Язык Лукаса проник ей в рот для продолжения игры.

Раздался приветственный возглас.

Лукас быстро вскинул голову. Рейчел поразила реакция присутствующих и ее желание, игнорируя посторонних, целовать мужа.

Она надеялась, что причины, побудившие Лукаса на ней жениться, достойны того, чтобы за них сражаться: лишь тогда их союз выдержит любые испытания.

Уильям Донован, приноравливаясь к сильной качке «Астории», с удовольствием слушал, как Картер хвалит своего десятилетнего сына. Каким-то образом следующее поколение Картеров обещало стать выше, сильнее и сообразительнее любых других молодых джентльменов, которые в настоящий момент создавали проблемы своим учителям в Сан-Франциско.

Даже здесь, позади надстройки «Астории», резкий северный ветер грозил сорвать с него котелок и швырнуть в океан. Несомненно, это было глупо, но он не мог не прислушиваться, не поднимается ли наверх кто-либо из пассажиров.

Солнце близилось к закату, и никто из находившихся на борту не мог рассмотреть, насколько близко они подошли к устью реки Колумбия, где в зимнее время бушевали штормы и высота волн достигала шести метров. Уильям молил Бога, чтобы шторм не усилился и чтобы его возлюбленная, но слишком самостоятельная супруга не вздумала выходить из каюты помогать остальным. Виола чувствовала себя совершенно уверенно при любой погоде. Но всякий раз, когда Уильям видел, как она спускается по трапу или пересекает палубу и при этом даже не думает держаться за фалы, его сердце замирало, и он возносил мольбу Деве Марии.

В такой бурный вечер только горстка пассажиров стояла в этом небольшом укрытии. Некоторые пытались оценить силу шторма по белой пене брызг, срывавшихся с гребней волн. Другие пытались курить трубки или сигары, что весьма непросто на таком ветру.

«Астория» зарылась носом в волну, бросив одного из пассажиров на сторону укрытия.

Уильям схватил мужчину за руку, не дав ему упасть на палубу.

«Астория» резко выправилась. Насмерть перепуганный мужчина обрел равновесие, ухватившись рукой за фал. Он что-то пробормотал и вырвался от Уильяма, после чего стремительно бросился к двери, которая вела внутрь.

Уильям проводил его взглядом, подумав, что тот вряд ли снова появится на палубе до. полного штиля, который в это время года не бывает. Вернувшись на свое прежнее место и снова схватившись за фал, Уильям извинился перед Картером и возобновил прерванный с ним разговор.

Уильям не переставал тревожиться за жену. Охранять Виолу было бы легче, если бы Дженкинс, его новый телеграфист, смог подменять его, вместо того чтобы засесть у себя в каюте – якобы из-за морской болезни, а не из-за виски.

Ну что это он кудахчет, словно наседка над цыпленком! Виола обещала ему не уходить от других женщин – наверное, чтобы можно было играть с детьми.

«Астория» на мгновение замерла на гребне очередной волны, а потом ринулась вниз. Вода рванулась на палубу, но тут же схлынула.

Где-то дерево хлопнуло по дереву, и завибрировала вся палуба.

Уильям стремительно повернулся и выглянул из ниши, прикрыв глаза рукой от брызг, которые летели от носа корабля. Все пространство палубы пересекали спасательные фалы. Однако мощные волны вполне способны были перебросить кого-то через веревки или сбить с ног и утащить за борт, тем более что часть фальшборта была разрушена.