Страница 23 из 69
2. Восстание против "Общества Спектакля"
Главным трудом Ги Дебора, ставшим современной классикой, является "Общество Спектакля". В нем автор выносит беспощадный приговор современности, этой "эпохе одиноких толп". "Подобно тому, как отдых определяется тем, что он — не работа, так и спектакль определяется тем, что он не есть жизнь". Современный мир, следовательно, есть изоляция, репрезентация и смерть. Вместо объединяющего живого опыта в нем царствуют законы образов, мелькающие картинки, лишь изображающие реальность. Дебор, развивая линию Фромма, обнаруживает, что социальная деградация либеральной Системы зашла в последнее время значительно дальше. Вначале «быть» превратилось в «иметь». А сегодня исчезло и «иметь», превратившись в «казаться». Вначале буржуазный мир подчинил своим индустриальным законам природу, потом он же подчинил себе и культуру. Спектакль уничтожил историю. "Конец истории есть приятный отдых для всякой существующей власти."
Подавив в человеке и обществе вкус реального, заменив состояние и опыт «репрезентацией», Система выработала сегодня самый совершенный метод эксплуатации и порабощения. Раньше она делила людей на сословия, потом силой загоняла на фабрики и в тюрьмы, сегодня она приковала их к телевизору. Так она окончательно победила Жизнь.
"Беспрестанное накопление образов дает зрителю ощущение того, что все позволено, но в то же время внушает уверенность, что ничего не возможно. На все смотрите, но ничего не трогайте. Современный мир становится музеем, где главным охранником служит сама пассивность посетителей".
Гениальное определение сущности общества спектакля. Не прозрение ли в глубину этой страшной истины толкнула восставших русских в октябре 1993 на безнадежный штурм Останкино, высшего символа абсолютной лжи Системы? Быть может, восставшие тогда интуитивно воплощали заветы Дебора: "Формулу для переворачивания мира надо искать не в книгах, но в конкретном опыте. Надо сойти с намеченной траектории среди бела дня, так, чтобы ничто не напоминало о бодрствовании. Поразительные встречи, неожиданные препятствия, грандиозные предательства, рискованные очарования — всего этого будет предостаточно в этом революционном и трагичном поиске Грааля Революции, которой никто не хотел."
3. Новый марш на Останкино
После провала революции 1968 года Ги Дебор стал все меньше и меньше уделять внимание своему Интернационалу, и в 1972 тот самораспустился. Время от времени Дебор еще публиковал статьи и снял несколько фильмов, но горечь поражения была слишком глубока. Даже его бескомпромиссная критика Системы была успешно проглочена Системой, его главное произведение стало общеобязательной классикой, на которую все ссылались, но мало кто читал. Выражение "Общество Спектакля", столь насыщенное и страшное в устах самого Дебора, стало общим местом в политическом лексиконе, утратив свой революционный, нонконформистский, разоблачительный заряд.
Самого Дебора маргинализировали, изолировали и «рекуперировали». Ситуационисты исчезли, и лишь некоторые "анархисты справа" и европейские эволаисты (в частности, Филипп Байе) пытались, правда безуспешно, снова придать его идеям некоторую актуальность. Но Запад продвинулся по пути спектакля гораздо дальше, чем мы можем себе представить. Никогда еще смерть не правила миром с такой абсолютностью и с какой ужасающей наглядностью, как сегодня в либеральном мире. Самоубийство Ги Дебора — последняя точка, поставленная кровью живого человека под приговором Обществу Спектакля. Возможно, что после него на Западе уже не осталось никого, кто мог бы покончить с собой, так как истинным «я» там уже никто не обладает.
Выборы Ширака, успехи "Проктор и Гэмбл", последнее турне Мадонны, Анри Бернар-Леви строчит новый рекламный текст для буржуйского Ив Сэн-Лорана, пусто улыбается биоробот Наоми Кэмпбэлл, демократично сверстанная в пробирке из сперматозоидов представителей всех четырех человеческих рас… Все больше времени проходит с момента незамеченной смерти Свидетеля…
Зверь колышет свое телеэкранное тело, угрюмо наползая на растерянный, ничего не понимающий, агонизирующий, сдающийся Восток.
Но все же… Все же надо, необходимо снова и снова нам подниматься и идти на Останкино. Вместе с живыми и мертвыми. Вместе с Ги Дебором. Эта зловещая телебашня — фаллос сатаны, порождающий ядовитый гипноз "общества спектакля". Взорвав ее, мы кастрируем самого демона насилия, скрывающегося за ветхими масками марионеток Системы.
Рано или поздно бесконечный спектакль окончится. Тогда мы будем мстить. Безжалостно.
Cтатья написана в 1996 г., впервые опубликована в 1996 г. в газете «Лимонка»
ПОРОГ СВОБОДЫ
Пересмотр привычных идеологических клише и выработка новой Революционной Теории или Всеобщей Теории Восстания чаще всего заставляет обращаться к крайне правым и крайне левым политическим учениям, к национализму (традиционализму) и социализму (коммунизму). От правых берется политическая сторона, от левых — экономическая. В этом — смысл национал-большевизма, Консервативной Революции, Третьего Пути. При этом главным идеологическим врагом оказывается либерализм или либеральная демократия, в которой пропорции являются обратными: левая политика и правая экономика. В каком-то смысле либерализм становится синонимом абсолютного идеологического, политического и духовного противника. Это верно. Но использование термина «либерализм», происходящего от слова «libertas», "свобода", может привести к ложному выводу об отрицании самой Свободы. А вот это уже неверно.
Либерализм предполагает отнюдь не полную свободу индивидуума, но лишь его экономическую свободу. Более того, либеральная философия единодушно отрицает в человеке любые внерациональные, сверхиндивидуальные элементы, считая их иллюзией, пережитком, фикцией. Поэтому либерализм оперирует только с рационально-индивидуалистической формой, с тем "homo economicus", "человеком экономическим", который движим лишь эгоистическим стремлением к благосостоянию, наслаждению, комфорту, обладанию. Все остальные пласты человеческой личности считаются второстепенными и несущественными.
Такое представление о человеке заведомо ограничивает его основополагающую свободу, которая является его видовым достоянием — свободу человека быть, кем он хочет. Эта воля лежит в основании человека как существа преодолевающего, наделенного бесценным даром выходить за рамки своей конкретной ограниченности, причем делать это по своему желанию. Экономическая свобода "открытого общества" есть нечто противоположное подлинной духовной свободе; либерализм рассматривает человека как нечто фиксированное, законченное, озабоченное лишь оптимизацией условий существования, и никак не волевым преображением своей конкретной природы. Фактически, либерализм отказывает человеку в его бытийном достоинстве, приравнивает его к "мыслящему монстру" с абсолютизированным и поставленным в центр всего "эго".
Человек может реализовать свое духовное достоинство только через волевое самопреодоление. При этом есть два пути такой реализации, которые зависят от человеческой склонности. Первый случай называется в индуизме «дэва-яна», "путь богов". В нем духовная свобода воплощается в стяжании высшего «Я», в личном, персональном «обожении», в становлении Сверхчеловеком. Это — путь внутрь. Второй путь — «питри-яна», "путь предков" — имеет отношение к добровольному сплавлению с органическим человеческим коллективом, с социальной группой, нацией, расой, с родом или семьей. В таком случае индивидуум преодолевает свою ограниченность через отождествление себя с новым коллективным существом, с общиной, в которой он растворяется и ради которой живет и умирает.
По мере такой реализации, такого расширения индивидуального горизонта происходит и смещение самого понятия «свобода». С некоторого момента человек начинает прикладывать это определение к той высшей реальности, с которой он постепенно отождествляется. Проще всего это проследить на примере "пути предков", предназначенного для большинства людей (тогда как "путь богов" — дело избранного меньшинства, элиты). Так, человек общины, человек Традиции воспринимает свою индивидуальную свободу через свободу своей семьи, своего рода, своего племени, своего класса, своей страны.