Король орков

Все трое уже точно знали, что это место не было Гонтлгримом — по крайней мере Гонтлгримом из дворфских легенд. Но что же тогда это такое?

В этой библиотеке осталось слишком мало пригодных для чтения свитков, но они все же разыскали несколько пергаментов, не совсем испорченных временем. Никто из присутствующих не смог бы прочесть то, что содержалось в древних посланиях, но это были подлинные свидетельства мастерства бывших обитателей города, и Реджис даже выбрал один из гобеленов, который, по его словам, можно было отчистить и разобрать вытканные картины. Они бережно собрали все свои находки, скатали и связали гобелен, а затем тщательно уложили трофеи в мешки из-под съеденной провизии.

Исследованием зала компаньоны занимались до полудня, но после этого они еще довольно долго, хотя и поверхностно, осматривали остальное пространство пещеры. Вскоре Бренор приказал заканчивать поиски. Спустя некоторое время они выбрались на поверхность через тот же провал, который привел их под землю, и были встречены тихой зимней ночью. При первых признаках рассвета они двинулись в обратный путь, домой, где надеялись получить ответы на некоторые вопросы.

Глава 14

Возможности

Как правило, король Обальд с удовольствием наблюдал за толпами орков, собиравшимися вокруг его временного дворца. Огромный шатер стоял внутри еще большего шатра, накрытого еще более просторным тентом. Все три шатра были укреплены деревянными и металлическими конструкциями, а выходы в целях безопасности располагались в разных точках периметра. Два наружных коридора патрулировались наиболее доверенными воинами Обальда, одетыми в тяжелые доспехи и с оружием в руках.

Меры предосторожности были относительно недавним нововведением, принятым после того, как король Обальд ужесточил дисциплину и начал проводить в жизнь собственную стратегию — план, который мог и не совпадать с воинственными настроениями большинства подданных, о чем ему в очередной раз напомнили доносившиеся снаружи крики. Среди скал Долины Хранителя он уже провел первый раунд заведомо долгой и трудной борьбы. На его решение отказаться от нападения на Мифрил Халл не один воин ответил глухим недовольным ворчанием. И это было еще только начало. Обальд прошел по внутреннему кольцу дворцового шатра до открытого проема и выглянул наружу, на площадь собраний кочевого поселения орков. Сегодня здесь собрались по меньшей мере две сотни его воинов; они оживленно кричали, подбрасывали вверх оружие и хлопали друг друга по спинам. Так орки отреагировали на известия о грандиозной победе в Лунном Лесу и рассказы о головах эльфов, насаженных на колья.

— Мы должны пойти и посмотреть на головы, — сказала Обальду Кна, прижимаясь к его боку. — Эта картина наполнит меня страстью.

Обальд слегка повернулся к ней и улыбнулся, понимая, что глупая Кна не заметит в его лице жалости.

Крики на площади превратились в ритмичное скандирование: «Карук! Карук! Карук!»

Для Обальда это не стало неожиданностью. Он получил известия о сражении еще прошлой ночью, намного раньше, чем прибыл войсковой курьер, и теперь кивком подал знак своим приверженцам, чтобы они смешались с толпой.

К первому скандированию присоединились иные выкрики: «Много Стрел! Много Стрел! Много Стрел!» — и вскоре восхваление королевства заглушило приветствия клану.

— Возьми меня туда, и я буду тебя любить, — прошептала Кна на ухо Обальду, еще крепче прижимаясь к его телу.

Он снова обернулся, и на этот раз на женщину глянули прищуренные, налитые кровью глаза. Одной рукой Обальд схватил ее за волосы на затылке и запрокинул голову, чтобы Кна смогла рассмотреть его напряженное лицо. Он представил себе мертвые головы, насаженные на шесты, о которых так много кричали, и широко усмехнулся, воображая среди них и голову Кны.

Ошибочно принимая его напряжение за интерес, сожительница лукаво улыбнулась и обвилась вокруг Обальда.

Король с силой оторвал от себя женщину и бросил на землю. Отвернувшись к площади, он задумался: сколько из его приверженцев, которых здесь сегодня нет, добавят к восхвалениям Королевства Многих Стрел громкие дифирамбы в адрес клана Карук, когда весть об их победе распространится по всем землям?

Ночь выдалась темной, но только не для чувствительных глаз Тос'уна Армго, хорошо знакомого с чернотой Подземья. Притаившись за выступом скалы, он смотрел вниз на серебристую змею, называемую рекой Сарбрин, и особенно пристально вглядывался в ряд кольев на ее берегу.

Налетчики вместе с троицей подстрекателей — Днарком, Унг-толом и молодым выскочкой Туугвиком Туком — ушли на юг. А по пути они обсуждали план нападения на дворфов у переправы через реку.

Подобная самостоятельность вряд ли порадует Обальда. И как ни странно, дроу и сам не испытывал особого желания осуществить их проект. Он лично возглавлял предыдущую атаку на позиции дворфов и сам, подобравшись вплотную, заставил навеки умолкнуть часовых на главной сторожевой башне, перед тем как орда орков загнала клан Боевого Топора обратно в их дыру.

Это был отличный денек.

Так что же переменилось? Что вызывало меланхолию в душе дроу накануне битвы, да еще битвы между орками и дворфами, самыми уродливыми и вонючими расами из всех, что он имел несчастье знать?

Чем дольше он смотрел на реку, тем отчетливее понимал. Тос'ун был дроу, рос и воспитывался в Мензоберранзане и не испытывал любви к наземным родичам. Война между темными эльфами Подземья и эльфами с поверхности была одной из самых жестоких и долгих битв во всем мире. За свою продолжительную историю хитроумных ловушек и смертоносных рейдов ее можно было приравнять только к бесконечной вражде демонов Бездны и дьяволов Девяти Кругов. Перерезанная глотка наземного эльфа никогда не вызывала у Тос'уна Армго угрызений совести, но в этих насаженных на колья головах и во всей сложившейся ситуации что-то беспокоило темного эльфа и наполняло его сердце ужасом.

Как бы ни была велика его ненависть к наземным эльфам, к оркам Тос'ун испытывал еще большее презрение. И от одной мысли, что орки одержали победу над эльфами — какого бы рода они ни были, — по его спине пробегал холодок. Он вырос в городе среди двадцати тысяч темных эльфов и приблизительно втрое большего числа рабов — орков, дворфов и кобольдов. Не было ли среди них воинов-каруков, готовых насадить на колья благородные головы Дома Баррисон Дель'Армго, или даже Дома Бэнр? Он прогнал это абсурдное предположение и напомнил себе, что наземные эльфы слабее, чем их сородичи-дроу. Этот отряд проиграл клану Карук, потому что эльфы этого заслуживали, потому что они были глупыми или слабыми, а может, и то и другое.

По крайней мере, Тос'ун повторял себе эти доводы снова и снова, надеясь, что повторение принесет ему спокойствие, раз этого не может сделать логика. Он посмотрел на юг, где среди потемневших холмов и низин давно скрылись отступившие воины клана Карук. Что бы он ни говорил себе о резне в Лунном Лесу, в глубине души Тос'ун желал Гргучу и его дружкам ужасной смерти.

Теплый день прорвался сквозь заслоны зимы, и повозку, удалявшуюся к востоку от Несма, весь день сопровождал звук капели. Возница то и дело принимался сокрушаться о грязных колеях, а один раз даже высказал надежду, что ночью подморозит.

— Если ночь будет теплой, придется идти пешком! — не раз предупреждал он.

Кэтти-бри почти не слышала его и едва ли замечала звучащую вокруг симфонию весны. Она сидела на дне повозки, прислонившись спиной к сиденью возницы, и неотрывно смотрела на удаляющийся запад.

Там остался Вульфгар, он движется в противоположном направлении и вряд ли когда-нибудь вернется.

Душа ее переполнилась болью и гневом. Как он мог их покинуть, когда армия орков держит Мифрил Халл в осаде? Зачем вообще ему потребовалось покидать своих друзей? И как он мог уйти, не попрощавшись с Бренором, Дзиртом и Реджисом?