Смерть домохозяйки

– Отверстие, – сухо поправила его Вершинина. – И что же вы сделали?

– Мы с минуту посовещались, потом решили, что стреляли из нашего же дома, наверное, с глушителем, ведь выстрела мы не слышали, – он перевел дыхание и продолжил: – Мы спустились вниз, зашли за угол и стали ждать – может, кто появится. Но, наверное, стрелявший вышел с другой стороны.

– Вы были в гостинице? – спокойно спросила Вершинина.

– Я оставил Валеру сторожить, а сам – в гостиницу. Смотрю: этот парень, что с Козловой был, спускается потихонечку по лестнице. Подошел к администратору и что-то ей потихоньку сказал. Она сразу за телефон схватилась.

– Короче, Николай, – прервала его Вершинина, – милиция уже там?

– Да, старший лейтенант Силантьев.

– Вы ему сказали, что вели наблюдение за Козловой?

– Нет, конечно, – быстро ответил Антонов, – ждем ваших указаний.

– Давайте в контору, – Вершинина вздохнула и положила трубку. – Что-то у меня аппетит пропал.

– С Козловой что-то случилось? – спросил догадливый Алискер.

– Случилось, это мягко сказано, Алискер, – Вершинина обошла свой стол и опустилась в кресло, – кажется, она убита.

Алискер замер, не донеся чашку с чаем до рта.

– Как это?

– Во всяком случае, кто-то в нее стрелял. Из дома напротив.

– Антонов с Толкушкиным были в этом же доме. Они видели стрелявшего?

– В том-то и дело, что нет. Или он ушел другим ходом, или они слишком долго размышляли.

– Надо срочно сообщить Козлову, – Алискер направился к телефону.

– Погоди, – остановила его Вершинина, – это приятель Михаила Анатольевича, сначала я переговорю с ним. А еще лучше, дождемся сперва наших пинкертонов, они должны появиться с минуты на минуту.

– Надо им было осмотреть соседние помещения.

– Зачем? – Вершинина пожала плечами. – Пусть этим занимается милиция.

– У нас могут быть из-за этого неприятности? – спросил Алискер, сделав ударение на слове «могут».

– Не думаю, – Вершинина прикурила от «дракоши», как она ласково называла зажигалку.

Антонов нажал на педаль акселератора. Сидя на переднем сиденье, Толкушкиным курил и стряхивал пепел в приоткрытое окно бежевой «шестерки».

– Ну и дела! – воскликнул он, качая головой.

– Нас это не касается, – авторитетно заявил Антонов, поднося бутылку с «Фантой» ко рту.

– Надо же, – недоумевал Валера, – начали следить за этой кралей, а ее бах – и нету.

– Что Валандра сказала? – спросил Толкушкин, принимая от Антонова «Фанту».

– Как-будто и не удивилась, все по-деловому. Да ты че, не слышал что ли, как я с ней разговаривал?

– Я тебя все больше слышал, – усмехнулся Толкушкин.

– Ты у нас – новичок, не знаешь ее толком. Она обычно такая равнодушная с виду, ну, заботливая, конечно, а так, иногда прямо можно подумать, что дремлет. Ан нет – точно хищник в засаде. Иной раз над каким-нибудь делом бьемся, изнемогаем, концов, как говорится, с концами связать не можем, и она, вроде, тоже мается, всякими вопросами задается, нас расспрашивает, а потом – бах! – и всю подноготную выложит, да все складно, как в сказке.

– Не зря службой безопасности командует! – поддакнул Валера. – Ко всему прочему еще и детективы пишет!

– Уж не знаю, зачем ей это? – пожал плечами Антонов.

– Зачем, зачем, – передразнил его Толкушкин, – эх ты, тундра! – он постучал себя по лбу.

– Ну ты, конечно, у нас шибко умный! – съехидничал Антонов, останавливая машину у перекрестка.

– А что, плохо, что ли, умным быть?! – не унимался Толкушкин. – Или слово «умный» на Руси ругательное нынче? А ты, наверное, от ментов этим заразился, у них что ни умный – так нарушитель порядка!

Валера лукаво посмотрел на Николая, который с явным неудовольствием поглядывал на красное пятно светофора.

– Нет, если бы моя Зоя с каким-нибудь хахалем вот так захотела меня подурачить, я бы живо обоим рога пообломал, не стал бы во всякие фирмы обращаться! – гордо произнес Антонов.

– Ну, это ты у нас такой смелый, а другие люди более деликатны. Жаль бабу, какой бы она ни была, – гуманно заметил Толкушкин, тяжело вздохнув.

– Можно? – Антонов приоткрыл дверь в кабинет Вершининой.

– Заходи, – кивнула головой Валандра. – Толкушкин с тобой?

– Здесь он, где ж ему быть?

Антонов повесил на вешалку короткую кожаную куртку, под которой была надета зеленая клетчатая рубашка. Толкушкин был в коричневом джемпере, рукава которого он поднял до локтей. Оба сели к столику с чайником.

– Коля, – обратилась Вершинина к Антонову, – к тому, что ты мне сказал по телефону, можешь что-нибудь добавить?

Антонов уже наливал себе чай.

– Вроде бы нет.

– Силантьев видел вас в гостинице?

– Он глазастый, да мы в, общем-то, и не прятались.

– Спрашивал о чем-нибудь?

– Ага, – Антонов уже набил себе рот бутербродом с колбасой, – говорит, чевой-то вы здесь делаете?

– Ну, – поторопила его Вершинина.

– Ну, я говорю, от жены ушел, хочу снять здесь номер, выбираю пока. Он отстал. А потом, когда я вам отзвонился, мы выяснили, что Козлову действительно убили и – сюда.

– Хорошо, вы свободны.

Вершинина набрала номер Мещерякова.

– Михал Анатолич, ты свободен? Мне нужно с тобой поговорить.

Получив утвердительный ответ, она поднялась в кабинет шефа.

– Кажется, у твоего приятеля проблема, – сказала она, занимая кресло рядом со столом Мещерякова.

– Ты же мне уже говорила, – поморщился он, – я уже думаю, как ему об этом сказать поделикатнее.

– Сейчас не до деликатностей, Миша, – Вершинина взяла со стола пачку «Мальборо», – жену Дмитрия Степановича застрелили в номере гостиницы, когда она была там с любовником. Мои люди видели, как все произошло.

– Ее убил любовник? – Михаил Анатольевич нахмурил свои кустистые брови и тоже взял сигарету.

– Нет, любовник здесь ни при чем. Стреляли из дома напротив. Оружие было с глушителем.

– Это ты откуда знаешь?

– Я же говорю, Антонов и Толкушкин были в одном здании с убийцей в то время, когда он стрелял.

– Они видели его?

– Нет, он ушел или раньше, или другим ходом.

Мещеряков сжал свободной ладонью подбородок, посидел несколько секунд молча, потом снял телефонную трубку.

– Мне Козлова, – властно произнес он. Ментовские привычки не сразу покидают человека.

– Кто его спрашивает? – поинтересовалась секретарша.

– Мещеряков, – заорал он в трубку.

Вершинина лишь усмехнулась.

– Дима, – сказал он, когда Козлов взял трубку, – ты еще ничего не знаешь?

– По поводу Юли?

– Да.

– Жду, когда ты мне что-нибудь скажешь.

– Тогда приезжай, только быстро, не откладывай, – Мещеряков со вздохом опустил трубку на рычаг.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Миша, мне уйти? – Вершинина привстала с кресла.

– Да сиди уж, – махнул рукой Мещеряков, – какие теперь секреты?

– Думаю, минут через десять-пятнадцать он здесь будет, – Михаил Анатольевич посмотрел на часы. – Ну надо же!

Последнюю реплику он произнес с горькой досадой.

– Я вот думаю, гадаю, кто мог ее убить? – Вершинина подняла на Мещерякова свои большие синие глаза.

– Профессиональный интерес? – раздраженно спросил Михаил Анатольевич.

Вершининой редко доводилось видеть его таким. Обычно он пребывал в состоянии равнодушия и апатии. Вяло реагировал даже на сильные раздражители, которые у других людей могли бы вызвать шквал неконтролируемых эмоций.

Был ли тому причиной его флегматический темперамент или это была особая манера следить за собеседником с целью разгадать его тайные намерения и проникнуть в его сокровенные замыслы, но выдержке Мещерякова Вершинина искренне удивлялась и завидовала. Она во многом даже стремилась подражать ему, иногда не считаясь со своими природными характеристиками как слабого и потому менее эмоционально устойчивого пола.