Страница 42 из 45
Уж как там собаки разделили обязанности — неизвестно.
Но обучение началось сразу.
Тузик познакомил Микадо с курами. Научил его остерегаться петушиного клюва и шпор — твёрдых и острых. Познакомил с утками. Показал все красоты двора, сада, огорода. Микадо ко всему молча присматривался, выслушивал всё, что ему говорили Тузик и Рыжий, и восхищался прелестью нового мира.
«Ну как? — спросил его Тузик, когда осмотр был окончен. — Интересно у нас?»
Микадо и тут ничего не ответил. Он кивал головой, моргал и быстро облизывался красным язычком.
«Ну, как же тебе у нас нравится?» — допытывался Рыжик.
Микадо помолчал ещё минутку. Наконец шепнул: «Вот это да! Это жизнь! Не то, что в большом городе, где ничего не видишь, кроме мебели и комнат!»
Ещё поиграли в салки и погонялись за бабочками с Рыжиком. Потом втроём устроили охоту на воробьёв.
Наконец забавы подошли к концу. Собаки замучились. Глаза у них так и слипались.
Пошли спать в конуру.
Тузик, полюбивший Микадо, уступил ему краешек своего места, а Рыжик даже выкопал для японца из-под соломы баранью лопатку.
«На, позабавься перед сном. Это очень приятно», — предложил он.
Но Микадо посмотрел на кость с таким отвращением и ужасом, что Тузик даже засмеялся.
«Что с этим делать?» — спросил Микадо.
«Бери в зубы и грызи, — отвечал ему Тузик. — Вот так! Да смелей!» — уговаривал он японца, который едва-едва касался зубами грязной кости.
«Моя хозяйка никогда не позволяла мне брать в рот такие грязные вещи», — оправдывался Микадо.
«И тётка Катерина не позволяет нам грызть кости в конуре», — заметил Тузик.
«А всё-таки нет на свете ничего лучше бараньей лопатки!» — вздохнул Рыжик и лизнул кость.
Потом взял её в зубы, но тут же выпустил… Кость выскользнула из пасти Рыжика, задела по носу Тузика, глаза которого были уже закрыты, и съехала на солому по шелковистой шерсти Микадо, который уже храпел в своё удовольствие.
Так закончился первый выход в свет японского красавца.
Панна Агата и мы с Крисей были в тот день на обеде у знакомых. Потому-то никто и не заметил исчезновения Микадо.
Только тётка Катерина чрезвычайно удивилась, увидев, что японец вылезает из конуры.
— Смотрите-ка на него! Уже с нашими снюхался. Ну, раз ты такой герой, будешь есть на дворе со всеми собаками! — решила она и принесла Микадо мисочку, как и прочим нашим псам.
— Кушай, Микадо, поправляйся! — сказала она и погладила собачку по мягкой шерсти. — Где это ты так разукрасился? — добавила она, заметив, что в шерсти у него полно соломы и репьёв.
Микадо посмотрел на тётку Катерину своим удивительным взглядом и подумал:
«Пусть я не очень-то нарядно выгляжу, зато мне весело! И очень мило с вашей стороны, что вы меня кормите здесь, а не вместе с Санди!»
Он подошёл к миске и стал есть. Аккуратно, спокойно, не спеша. Зато Тузик и Рыжий ужасно спешили. Чуть не давились.
Они всегда так неприлично торопились. Не ели, а лопали. Неизвестно, почему и зачем. Ведь никто у них еды не отбирал.
Скорее всего — просто по своей невоспитанности!
Тузик всё косился на Микадо, который после каждого куска тщательно облизывал мордочку. Наконец не выдержал.
«Зачем ты так ломаешься? — проворчал он с набитым ртом. — Ты что, не знаешь собачьей заповеди: ешь быстрей, ведь что съел — то твоё, а что оставил — чужое! Жми, жми! Торопись! От души тебе советую!»
Микадо смерил его и Рыжика взглядом и продолжал есть спокойно, с достоинством.
Тузик снова покосился на него.
«А кто его знает, — подумал он, — может, если не спешить, будет вкуснее?»
Он оглянулся, заслонил миску собой, чтобы Рыжик не мог подглядеть, и попробовал есть помедленнее. На обед была каша с салом. Тузик чмокал языком, смакуя, облизывался — всё так, как это делал Микадо. «И верно, неплохо!» — думал он.
Покончили с обедом.
Как провести остаток дня? Тузик предложил прогулку к реке.
По дороге Микадо не отходил от Тузика. А тот показывал ему, как надо увёртываться от тележных колёс, от лошадиных копыт, как избегать встреч с мальчишками, особенно с такими, у которых в руках кнут…
Наконец город остался позади. Вся троица выбежала к реке.
Рыжик, как всегда, зажмурившись от страха, перебежал на другой берег по мостику.
Оттуда закричал:
«Тузик, не ходи в воду, а то утонешь. Пожалуйста, не ходи!»
Но Тузик был уже в реке.
Воды было маловато, так что Тузик, пёс довольно длинноногий, плавать не мог. Шлёпая по воде, он с наслаждением плескался и фыркал.
Маленький Микадо остановился в нерешительности. Он сам не знал, что делать. То ли перебежать по мосту и ждать Тузика на другой стороне речонки, то ли всё же пойти в воду?
«Тузик, а приятно ходить по воде?» — спросил он с любопытством.
«Ещё как!» — отвечал ему Тузик. Он хотел что-то добавить, но послышалось только бульканье — ему вдруг захотелось пить.
«Микадо, Микадо, не подходи близко к реке!» — надрывался испуганный Рыжик, увидев, что японец скачет по камушкам всё ближе к воде.
«Не бойся ничего! Прыгай смело!» — подбадривал японца Тузик.
Микадо послушался. Прыгнул. Чуть не на середину речонки. И поплыл.
Но ведь он никогда не плавал в проточной воде. Лёгкий, маленький, он не смог справиться с течением и, вместо того чтобы плыть к другому берегу, беспомощно завертелся среди камней.
Рыжий первым заметил, что дело плохо.
«Микадо, вылезай из воды! — кричал он. — Зачем залез в реку? Выходи!»
Но легче было дать совет, чем его выполнить. Течение уносило японца всё дальше и дальше.
«Тузик, спасай Микадку! — завопил Рыжик. — Хватай его, а то совсем уплывёт!»
Тузик обернулся. Головка Микадо еле-еле выглядывала из воды, далеко-далеко за мостом.
Он ринулся вперёд. Догнал Микадо, вытащил его на берег.
Японец был еле жив. Тузик схватил его за шиворот, встряхнул как следует и крикнул:
«А ну в салки! Догоняй!»
Микадо вскочил на ноги и побежал за ним. Сначала он спотыкался на каждом шагу, валился с ног. Он ослабел от борьбы с течением. Но постепенно оправился. Бегал, тявкал, гонялся не хуже, чем Тузик и Рыжий.
Наконец псы остановились запыхавшись.
Рыжий решил поддразнить Микадо:
«Ну что, больше не полезешь в воду? То-то, брат!»
Микадо посмотрел на него свысока. Ничего не ответил и с места прыгнул прямо в реку.
На этот раз всё пошло совсем по-другому. Он поплыл уверенно. На середине реки его закружило, но он справился с течением, переплыл реку и по камешкам выскочил на берег.
Рыжий так и сел от удивления!
Тузик тоже перешёл на другой берег и подошёл к Микадо, с уважением виляя хвостом.
«Ну, ты пёс настоящий! Один раз не вышло — не испугался. Молодец! Так и надо!»
Микадо поглядел ему в глаза:
«Постараюсь не отставать от других!»
«Пошли! — закричал Рыженький, которому уже надоело бегать над рекой. — Айда на рынок!»
Там вечеринка была в разгаре.
Куцый обнюхал японца от носа до хвоста и вежливо, но сдержанно спросил:
«Вы нездешний?»
«Я за него ручаюсь», — сказал Тузик.
«Так пойдёмте играть, — пригласил Куцый. — Познакомьтесь с обществом!»
Микадо стоял недвижимо. Все собравшиеся на рынке собаки по очереди подходили к нему и тщательно обнюхивали. Потом обменялись некоторыми сведениями возле фонарного столба.
И всё бы окончилось превосходнейшим образом, если бы не Сплетня. Это была рыжая сучка, почти такая же длинноногая, как Санди. Как и он, всегда кислая, словно уксусная эссенция. А уж склочница была, каких свет не видывал. Из-за каждого пустяка поднимала скандал. Всё было не по ней. Вечно её кто-то обижал, всегда она жаловалась, ябедничала, пищала, скулила. Упрямая она была, как козёл. Во всем городе знали о том, что однажды, когда хозяйка не захотела взять её с собой на прогулку, Сплетня со злости съела у неё два чулка и перчатку. Да, да, съела!