Кендермор

— Потому-то я и пришел. Вы ведь врач? — процедил человек сквозь сцепленные зубы.

— Я? Наверное. То есть да, — заикаясь, ответил Финес, почти потерявший бдительность. Он привык к болячкам и охам миролюбивых обитателей Кендермора. Повидал бесчисленные синяки, но очень мало крови. Этот же тип, к тому же отвратительной наружности, за пару секунд терял столько крови, сколько Финесу не доводилось видеть вот уже несколько месяцев.

Он бережно приподнял окровавленную тряпицу. Когда высохший край тряпочки зацепил рану, пациент конвульсивно дернулся. Финес вздрогнул.

— Извиняюсь.

Приоткрыв ставню пошире, он обследовал рану, которая оказалась обширной, глубокой, диаметром почти пять дюймов. Хотя он никогда не встречал ничего подобного, Финес, тем не менее, был убежден, что это рана от меча.

— Кто вы?

— Меня зовут Дензил.

— Просто Дензил?

Человек равнодушно взглянул на него.

— Просто Дензил.

— И что же с тобой случилось, Дензил? — повторил он свой вопрос.

— Да ничего. Маленький домашний скандал.

Голос мужчины становился все слабее.

— Ты что, рубил мечом мясо? — с насмешкой поинтересовался Финес.

— Кто здесь упомянул меч? — сурово оборвал его человек по имени Дензил. Он немного приподнялся на локтях, чтобы придать своему слабому телу угрожающий вид. — Послушай, просто залатай меня, и постарайся при этом не открывать рта.

Финес беспомощно смотрел на него.

— Я не могу зашивать раны, нанесенные мечом. Я не настолько хороший — то есть немного не того рода — доктор. Надо бы тебе поискать хирурга.

Он прижал к ране грязную тряпку, отчего мужчина снова дернулся.

— Прости.

— Но больше никого нет. Я не доверился бы ни одному кендерскому врачу, даже если бы единственное, что от него требовалось — меня задушить.

Финес видел, как пальцы мужчины обвили подлокотники.

— Кроме того, я не могу передвигаться.

— Можешь, — голос Финеса вместо того, чтобы обнадеживать, звучал отчаянно. — Просто прижми тряпочку к ране и…

— У меня осталось достаточно силенок, чтобы как следует отделать несговорчивого врача, — угрожающе произнес мужчина. Что-то в его крохотных глазенках подсказало Финесу — этот Дензил с удовольствием потратит остатки сил, чтобы его угроза не осталась пустыми словами.

Финес налил в тазик трехдневной давности воду и порвал на полоски несколько чистых лоскутков.

— Я сделаю все, от меня зависящее, но ты подвернулся в неподходящее время. Кроме того, и вознаграждение я требую приличное.

— Заплачу, — холодно парировал мужчина.

— И сколько же ты заплатишь наперед? — неуверенно поинтересовался Финес, все еще сомневающийся, а сможет ли он реально помочь этому человеку. Насколько он себе представлял, если ничего не выйдет, Дензил по крайней мере уж точно не сможет его поколотить, а ежели дела пойдут удачно — ни у кого не должно быть претензий. Бизнес есть бизнес!

Мужчина бросил на него сердитый взгляд. С огромным усилием он засунул руку за пазуху и извлек из-под рубашки кошелек. Отмеряв приблизительно половину его «начинки» — по крайней мере двадцать стальных монет, вот так находка! — он откинулся на спинку кресла.

— А теперь приступай к работе.

Финес заставил себя отвлечься от денег и переключиться на рану пациента. Завидев бледное лицо Дензила, покрывшееся испариной, он выхватил полупустую бутылку вина, уложенную в дорожной сумке, откупорил и протянул ее мужчине. Он-то думал, тот сделает один большой глоток, но Дезил закинул голову и несколькими шумными глотками, разбрызгав изрядное количество, опустошил бутыль до дна.

Финес судорожно перебирал все способы зашивания ран, или, по крайней мере, остановки кровотечения. Сперва он подумал о расплавленном воске, но тут же отказался от подобной мысли. Конечно, на время он и прикроет рану, и остановит кровь, но как только воск остынет, при малейшем движении он отвалится.

Пожалуй, можно было бы сжать его посильнее. Но как? С такой раной на боку велика вероятность сломать Дензилу ребра прежде, чем остановится кровь.

Взгляд его упал на бечевки, используемые аптекарем для связывания в пучки благоухающих эвкалиптовых листьев, которые добавлял в свой чудо-эликсир Финес. Не оставляя эту мысль, он порылся в выдвижных комодных ящиках; в одном из них обнаружилась иголка, которой он изредка штопал прохудившиеся башмаки. Скоренько вытерев ее о рукав, он продел в ушко нитку и отложил в сторону. Добавив в тазик с водой еще несколько эвкалиптовых листьев, он аккуратно промыл настоем рану. Мужчина уже потерял сознание, а потому ему было все равно.

Стянув вместе края раны, Финес принялся сшивать лоскуты кожи, то и дело поглядывая на образец стежков — декоративную вышивку крестиком на ковровой дорожке. Приходилось сосредотачиваться исключительно на аккуратности работы, иначе, осознай он, чем сейчас занимается, он непременно вогнал бы иголку себе в палец. По ходу дела Финес вытирал заливающий глаза пот.

Дензил зашевелился и тихо застонал под иглой. Финес поспешно наложил два последних шва, и тут пациент открыл глаза. Закрепив конец нити узелком, Финес в волнении ступил назад, ожидая, что мужчина заревет от боли.

В глазах Дензила быстро засветилось понимание. Прошло время, и с его лица мало-помалу сошла мертвенная бледность. Лишь едва содрогнувшись, он взглянул на конопляную бечевку, стягивающую его бок.

— Достаточно неплохая работенка для шарлатана. Аккуратные, тонкие швы…

Выражение его лица значительно смягчилось и стало даже миролюбивым, когда он продекламировал:

— "И тлену нет здесь места — стройные деревья зеленью одеты…" Квивален Сот, Песня Птиц Вайретского Леса.

Либо мужчина бредил, либо, что казалось куда удивительнее, почти не чувствовал боли. Голос его звучал уверенно, точно так же двигались и руки.

— Несомненно, тебе знакомо это произведение, — продолжал человек в кресле. — Его написал величайший поэт всех времен и народов.

— Конечно, — безучастно поддакнул Финес. Этот мужчина был каким-то странным, от одного его вида бросало в дрожь, и Финесу хотелось как можно быстрее выпроводить незваного посетителя вон. — Кажется, тебе уже намного лучше. Понимаешь, я собираюсь уезжать из города, и если ты не возражаешь…

— Я отдохну здесь еще несколько минут, — сказал мужчина. — После такой большой кровопотери я чувствую себя выжатым лимоном.

Он крепко сжал кулачищи, так что под запятнанной засохшей кровью рубашкой заиграли мускулы.

— Как хочешь, — быстро ответил Финес; с большим усилием он подавил в себе порыв откланяться странному незнакомцу, когда покидал комнату. Можно просто подождать прихода Трапспрингера в приемной; к тому времени этот Дензил, возможно, будет в состоянии уйти.

Хотелось бы знать, что за дела привели человека подобного сорта — а Дензил, несомненно, был закоренелым рубакой — в Кендермор? Возможно, он обычный наемник, которому случилось проходить мимо. Выглянув в крохотное оконце, Финес решил, что Трапспрингер уже опоздал. Хотя ничего другого от кендера ждать не приходилось, Финесу все же хотелось, чтобы его сопровождающий поторопился. След дочери мэра, Дамарис, ни в коем случае не должен остыть. Но сильнее всего он желал скорейшего прихода кендера потому, что не хотел долго оставаться наедине с Дензилом.

Прошло совсем немного времени, которое Финес потратил на выпроваживание особенно любопытных пациентов, прежде чем появился Трапспрингер Лохмоног. Кендер ввалился в дверь магазинчика, грациозно крутанувшись на пороге, так что его новая малиновая накидка очертила в воздухе цветной круг.

— Тебе не кажется, что для путешествия в местность, которая зовется Руинами, эта твоя одежда малость не годится? — спросил Финес.

— И тебе приветик. Я всегда начинаю новое приключение со смены гардероба, — объяснил Трапспрингер. — В действительности обычай переодеваться перед боевыми действиями появился впервые в Тарсалонии — было такое место, очень напоминало здешнее — давным-давно…