Конец третьего рейха

Штурм

25 апреля 1945 года начался штурм столицы третьего рейха.

Еще до начала нашего штурма Берлин был разрушен американской и английской авиацией.

К концу апреля гарнизон Берлина был охвачен стальным кольцом наших войск. Мы понимали, что там, в центре Берлина, зарылись в каменные руины не просто солдаты, что там сосредоточились фашистские маньяки, преступники, которые обагрили свои руки невинной кровью. Им было безразлично, где умирать, в Берлине под пулями русских войск или со скамьи подсудимых идти на смертную казнь. Фанатиков, связавших насмерть свою жизнь с фашистским режимом, было тогда в Германии еще достаточно. Железнодорожные вокзалы, каменные дома, 113 станций метро, десятки железобетонных оборонительных сооружений были насыщены оружием всех систем.

В ночь перед штурмом я побывал на огневых позициях артиллеристов. Они готовились к открытию огня по Берлину, и мне хотелось посмотреть результаты пристрелки и просто оставить в своей памяти первый выстрел последнего нашего удара по третьему рейху. На батарею тяжелых орудий меня провел командующий артиллерией армии генерал-лейтенант Пожарский.

Низко плыли черные лохматые тучи. Шел небольшой дождь. Земля, казалось, дремала, изредка вздрагивая от далеких взрывов.

Батарея расположилась на лужайке возле леса. Артиллеристы развернули свои тяжелые пушки и ожидали команды. Стволы орудий наведены на Берлин. Батарейцы стояли под дождем у лафетов пушек и всматривались вперед, словно сквозь пелену дождя можно было разглядеть тех, кто зажег пожар этой войны. На груди у батарейцев медали "За оборону Сталинграда".

Вот стоят лучшие наводчики младшие сержанты Куприян Кучеренко и Дмитрий Лапшин - парторг и комсорг батареи. Стоит у орудия командир расчета кавалер ордена Красной Звезды и Славы III степени сержант Иван Тарасов... О чем мог думать сейчас этот человек, у которого гитлеровцы убили родного брата?

Все готово к стрельбе.

- По укреплениям проклятого Берлина, огонь!

Тяжелые снаряды полетели, со свистом разрезая воздух. Трасса проложена!

Утром я поднялся на свой наблюдательный пункт. Он находился в большом пятиэтажном доме вблизи аэродрома Иоганнисталь. Из угловой комнаты со щербатым проломом в стене был виден Берлин, точнее, его южная и юго-восточная часть. Весь город охватить взглядом невозможно, он раскинулся по обе стороны Шпрее на несколько десятков километров. Крыши, крыши, нет им конца, тут и там провалы: следы фугасных бомб. Вдали заводские трубы, шпили кирх. Парки и скверы, уже одетые молодой листвой, издали кажутся очажками зеленого пламени. Вдоль улиц стелется утренний туман, смешанный с неосевшей пылью после ночного артиллерийского налета. Местами туман перемежается с черными полосами густого дыма. А где-то в центре поднимались к небу желтые взлохмаченные султаны взрывов: тяжелые бомбардировщики уже начали обработку главных объектов предстоящей атаки.

И вдруг под ногами дрогнул и закачался пол. Тысячи орудий возвестили начало штурма.

Я смотрю сквозь пролом в стене: вон городские оборонительные обводы, построенные вдоль каналов Тельтов, Хафель, Тегель, по железнодорожным путям, огибающим центр города. Здесь что ни дом - то крепость. А там, где поднимаются стены старого Берлина, проходит самый мощный оборонительный рубеж нацистов. Канал Ландвер и крутая дуга Шпрее с высокими бетонированными берегами прикрывают все правительственные учреждения, в том числе имперскую канцелярию и рейхстаг.

С наблюдательного пункта мне видно, какая мощь огня обрушилась на вражеские позиции. Рушатся стены домов с окнами, превращенными в амбразуры, взлетают на воздух завалы и баррикады, перегородившие улицы. Бессмысленно умирают тысячи и тысячи немцев, которым Гитлер вручил оружие и заставил идти под губительный огонь, на гибель, на смерть.

25 апреля 8-я гвардейская армия повела наступление на центр Берлина с юга. Войска перестроились в штурмовые группы и штурмовые отряды. В состав этих подразделений включились танки, орудия всех калибров, вплоть до большой мощности, саперные и минометные подразделения. Тем штурмовым группам и отрядам, которым предстояло преодолевать водные препятствия, придавались переправочные средства. Шаг за шагом гвардейцы овладевали все новыми кварталами фашистской столицы.

Наступление шло беспрерывно днем и ночью, без передышек - в этом, собственно, главный смысл штурма. Мы двигались к Тиргартену вдоль западного берега Шпрее. Если посмотреть на карту, то будет видно, что полоса наступления армии постепенно сужается и к центру Берлина напоминает остро заточенную пику. Все войска, окружавшие Берлин, а именно: 2-я гвардейская танковая, 3-я и 5-я ударные, 8-я гвардейская армия 1-го Белорусского фронта, принимавшие непосредственное участие в штурме, имели такие конусные полосы наступления: они наносили концентрический удар: В полосе наступления 8-й гвардейской наступали также части 1-й гвардейской танковой армии Катукова.

Теперь мы уже выработали тактику применения крупных танковых частей в городском бою. Сначала танки двигались по улицам города целыми колоннами. Это приводило только к отрицательным результатам. Танковые колонны, растянувшись вдоль улиц, создавали заторы, загорались, как факелы под фаустпатронами. Воспламенится головной танк - и остальным некуда деваться: подставляй бок под удар фаустпатрона и гори... Поэтому в первый же день штурма наши танкисты перестроили боевые порядки. Они установили тесное взаимодействие с пехотинцами, артиллеристами, саперами. В результате потери бронированных машин сократились до минимума, и славные гвардейцы генерала Катукова закончили свой победный путь в Тиргартене, в центре Берлина. Танкистов и пехотинцев соединило настоящее боевое братство.

Бой в городе, да еще в таком крупном, как Берлин, значительно сложнее боя в полевых условиях. Влияние штабов и командиров крупных соединений на ход боевых действий здесь значительно меньше. И поэтому очень многое зависит от инициативы младших командиров подразделений и каждого рядового. Городской бой развивается по своим законам, которые необходимо постоянно иметь в виду.

Городской бой - это огневой, ближний бой, где на короткие расстояния ведут огонь не только автоматы, но и артиллерийские мощные системы и танковые пушки - они стреляют на считанные десятки метров. Противник укрыт в подвалах и зданиях. Только покажись, раздадутся выстрелы и разрывы ручных гранат.

Наступление в городе ведется скачками, от одного занятого здания к другому. Но эти действия идут на широком фронте, на каждой улице.

Для обороняющихся главное - удерживать в своих руках наиболее прочные и приспособленные к обороне здания и кварталы. Потеря каждого объекта - это потеря целого опорного пункта или позиции.

Управление войсками в таком бою строится главным образом на основе глубокой веры в ум и способности командиров и бойцов каждого подразделения, которые, зная общую задачу полка и дивизии, должны решать задачи самостоятельно. Штабы соединений и частей, их офицеры вплотную приближаются к объектам боевых действий, обеспечивают связь, главным образом по радио, координируют действия штурмовых отрядов, организуют сбор разведывательной информации, тщательно следят за обеспечением снабжения боеприпасами, продуктами питания и устанавливают единые знаки сигнализации в дневное и ночное время. Главная задача командиров и штабов в городском бою - это организация теснейшего взаимодействия всех родов войск в таких звеньях как взвод, рота и батальон, из которых создаются штурмовые группы и отряды.

Таким образом, роль командиров среднего звена, боевая инициатива рядового и сержанта в городском бою приобретают первостепенное значение. Они решают тактические задачи, которые порой перерастают в оперативные, и от них целиком и полностью зависит успех всего сражения. Именно здесь, в городском бою, рядовой воин поднимается во всем своем величии и силе не только перед противником, который отступает или сдается на милость победителя, но и перед своим командованием - офицерами и генералами, начальниками всех степеней, вплоть до Военного совета армии. Он - главный исполнитель не только тактического, но и оперативного замысла. Ум и воля его в бою достойна глубочайшего внимания л величайшего доверия.