Ведьмин Лог

К его несчастью, тут им буквально на голову свалилась Маришкина сестра с жизнерадостным щебетом, от которого у Илиодора тут же зазудело все тело, а ноги начали приплясывать, требуя от хозяина немедленного побега. Ведь сумел же он один раз убежать из теплого, уютного маминого плена, где вот так же назойливо свиристели ее бесчисленные воспитанницы. Правда, это мало что дало… Их пестрые щебечущие стайки встречали Илиодора по всему свету, вызывая радостную улыбку, так похожую на оскал волка. Тут всем сомнениям Маришки был положен конец. Сначала на нее вылили целый ушат новостей, потом немедленно потребовали от архимагов открыть короткую дорогу в Дурнево, причем сразу назвали и дом и баню, в которой Ланка желала оказаться с охапками заморских платьев в руках.

Утомленное долгой пассивной жизнью старичье едва не исполнило ее просьбу, Илиодору пришлось пресекать эти безобразия на корню, терпя в ответ шипение, угрозы и обвинения Ланки и Маришки.

– Я вспомнила! – кричала, прыгая лягушонком, Мариша. – Ты не разрешаешь им колдовать! Ты над каждым кусочком этой чертовой праны трясешься, как крохобор!

– Конечно, трясусь, мое солнце. Я не желаю, чтобы твоя бабушка осталась замурованной из-за элементарной нехватки колдовских запасов, которые так стремительно тратят уважаемые маги Конклава, – стараясь нагнать на лицо серьезную мину, ответил Илиодор, чувствуя в душе, что нет, скоро он провалит эту роль. Она с таким серьезным видом нападала на него, уличая в коварстве, что прямо так и тянуло признаться, что он действительно коварен.

«Ладно-ладно, – размышлял он про себя, стараясь отрешиться от окружающего, от этих насупленных бровок и взгляда, сверкающего праведным гневом ведьмы-воительницы, – конечно, я злодей, спорить не буду, но тебе понравится в новом мире, не может не понравиться! Не тот у тебя характер, чтобы мечтать о блинах, пирогах и муже-домоседе. Подумаешь, поездила с бабушкой по Северску! А была ли ты в усыпальнице Миренских шахиншахов? А Жемчужное озеро за три минуты до восхода солнца видела? Ничего ты не знаешь о мире, дурочка. Я тебе все это покажу. Да…» Он почувствовал, что в горле рождается ну совершенно какое-то кошачье мурлыкание, будущие дни представлялись ему янтарно-золотыми и пряно-тягучими, как медовый взвар с пряностями и перцем.

Демцовой, видевшей, что дразнить Илиодора, разомлевшего на солнце, совершенно бессмысленно, пришло в голову взять маленькую походную лютню. Звучание ее оказалось на удивление приятным:

Илиодор хмыкнул и даже похлопал в ладоши явно ожидавшей его реакции исполнительнице. Заскрипела калитка, и, приоткрыв один глаз, он увидел, что девицы уже при полном параде. И даже в какой-то миг испугался, что расточительные маги поддались-таки на уговоры Ланки, доставив им вожделенные платья из Златограда. Толстый кот с мявом плюхнулся на землю, а он порывисто вскочил: пусть думают, что ошеломлен. Анжела тоже исчезла. Следить за улицей, изображая легкомысленную красотку, ей уже не было смысла. Илиодор оглянулся, пытаясь через окна заглянуть, как там Луговская готовится к встрече его гроссмейстерш, но тут же напоролся на неприветливый взгляд охранника.

– Мариша, Лана, вы очаровательны, – вклинился он меж двумя сестрами, подавая руки сразу обеим.

Архиносквен, в окружении озабоченных дурневских теток, уже стоял на пороге дома старосты, поджидая их.

Маришка была вся напряжена и едва ли не звенела как струна, а Ланка кусала и без того алые губы, сразу же вцепившись в него так, словно он и был той самой соломинкой, которую жаждет найти всякий утопающий. Цепким взором окинув платья, Илиодор облегченно выдохнул, благословляя Марту Лапоткову, имевшую в своих бездонных сундуках театральные костюмы на любой случай и для всякой аферы. «А ведь сестры наверняка умеют говорить гнусаво в нос и растягивая слова, как дочки южных магнатов», – пришла в голову веселая мысль, он сам не раз кочевал так из трактира в трактир вдоль имперского тракта, изображая пресыщенного жизнью сибарита. Правда, не для денег, как ведьмы, но обязательно нужно будет спросить их, кого они изображали в этих платьях.

На Ланке было нежно-васильковое, с удивительно смелым кружевным верхом. Распущенные волосы спадали, словно искусственный золотой водопад в императорском дворце. Тут и там в живописном беспорядке выныривали из ее локонов перлы. Мариша, несмотря на всю свою ожесточенную собранность, была удивительно мила, на ней было платье серебристого шелка с открытыми плечами, которые лишь входили в моду в этом сезоне. Моду эту ввела императорская фаворитка – женщина изумительных пропорций, с покатыми белыми плечами, один вид которых вызывал в златоградском венценосце желание забросить политику и стать менестрелем. Маришкины плечи были, напротив, хрупки, а вид их будил в душе Илиодора такое, что он сам начинал стесняться собственных романтических бредней.

– Ничего не бойся, она не людоедка, – стиснул он ее холодные от волнения пальчики.

Маришка резко повернула к нему лицо, и волосы с серебряным перезвоном прикрыли плечи. Только сейчас он понял, отчего они не развеваются по ветру, как у Ланки. Просто они были разобраны на пряди, кончики которых были убраны в серебряные гильзы, и еще с десяток едва заметных нитей вплетено в прическу, утяжеляя ее и создавая рисунок, который лишь на мгновение вспыхивал и пропадал, как молния. «Адский труд, – подумал Илиодор, – нет, все-таки прекрасно быть мужчиной». Сам-то он лишь ополоснулся, расчесал волосы, побрился на скорую руку и, спрыснувшись ароматической водой, облачился в шелка и бархат, преподнесенные трепетной рукой старосты, вернув при этом назад шубу и бобровую шапку, сказав, что это ему не по чину. Вполне хватит и шляпы с узкими полями и фазаньим пером, которую староста непонятно для чего купил на ярмарке прошлым летом, позарившись на низкую цену, – теперь вот пригодилась, и староста был рад от нее избавиться.

У дверей в горницу стояли два стражника при полном параде, так и казалось, что сейчас с той стороны ударят тростью в пол, гнусаво объявив:

– Гроссмейстерши Ведьминого Круга Лана и Мариша Лапотковы с сопровождающим их инквизитором.

Он так с улыбочкой и вошел в двери.

Я очнулась только на улице. Рядом, с обморочным видом, стояла Ланка, переводя дух. Она с самого начала боялась, что ей всыпят за самозванство, и теперь с недоумением тискала в руках документ, утверждающий, что она и есть та самая Дорофея Костричная, коей было угодно скрываться на территории Северска под именем Ланки Лапотковой.

– Мы что ж теперь, не сестры? – поинтересовалась я, пытаясь сообразить, каким образом Илиодору и Мытному удалось провернуть этот фокус. Нет ли здесь заговора против Ведьминого Круга? Больно уж у Луговской и ее подружки, когда они выписывали паспорт, азартно блестели глаза, примерно так же, как у нашей бабули, когда она подсчитывает денежки после наших летних путешествий по Северску. – Ланка, это заговор.

– Дурочка, я ж теперь княжна! – с визгом бросилась мне на шею сестрица и, не зная, как излить свои чувства, стала тискать и целовать.

– Опомнись! Какая княжна? С татуировкой на заднице?

У Ланки сделалось горестное личико, а я встряхнула ее как следует:

– Тебя во что-то втягивают, бестолочь!

– Да, втягивают, – она начала наглаживать меня по руке, – но ты не волнуйся, я немножко втянусь, а если что не так, то сразу домой!

Я застонала, поняв, что сестру уже понесло, хотела зайти с другой стороны, выспросив, на каком же болоте ее владения находятся, но тут вмешался Мытный, появившийся в сопровождении двух плечистых стражников. Он приобнял Ланку, сразу сомлевшую и привалившуюся к его плечу: