Страница 60 из 134
— К тому времени вы уже могли бы сделать сигнальный маяк, — размышлял я, — но забыли как… Или что — может, он вообще больше вам не нужен?
— Но в конце концов я все выяснил… с вашей помощью, Лиджен. И все же тайна остается: что случилось на борту корабля так много веков назад? Как я оказался здесь? Кто убил остальных?
— Послушайте, — сказал я, — вот вам гипотеза: пока вы снимали копию со своей памяти, возник бунт. А когда вы очнулись, все кончилось — экипаж был мертв.
— Возможно, — сказал Фостер. — Но когда-нибудь я должен узнать правду обо всем этом.
— Одно непонятно, почему никто с Валлона не прилетел за этим кораблем. Он же все время был здесь, на орбите.
— Представьте себе всю безмерность пространства, Лиджен. А Земля — всего лишь крошечный мир среди мириадов звезд.
— Но ведь на ней была оборудована станция для управления вашими кораблями. Похоже, что Землю регулярно посещали. Да и книги со снимками — они свидетельствуют о том, что ваши люди прилетали к нам и улетали на протяжении тысячелетий. Почему это прекратилось?
— Такие маяки установлены в тысячах миров, — ответил Фостер. — Вообразите, что это буй, указывающий на риф, или тропа первопроходца в чаще. Пройдут века, прежде чем какой-нибудь странник снова наткнется на нее. Тот факт, что вентиляционная шахта в Стонхендже, когда я впервые там приземлился, была завалена многовековыми обломками, свидетельствует о том, насколько редко посещался ваш мир.
Я задумался над словами Фостера. Кусочек за кусочком он складывал мозаику прошлого, но она была еще далеко не полной. У меня возникла идея:
— Послушайте, вы сказали, что очнулись тогда на столе регистратора сразу после восстановления памяти. А почему бы не попытаться повторить это восстановление сейчас? Конечно, если ваш мозг сможет выдержать такую нагрузку через столь короткий промежуток времени.
— Да, — резко поднявшись, сказал он. — Это — шанс. Пошли!
Я прошел за ним из библиотеки в ту комнату, где валялись скелеты. Он с любопытством стал их осматривать.
— Стычка что надо, — прокомментировал я. — Целых три.
— Судя по всему, это комната, где я очнулся, — произнес Фостер. — А вот люди, которых я увидел мертвыми.
— Они и сейчас не очень живые, — заметил я. — Так как же насчет регистратора?
Фостер подошел к этой необычной кушетке, наклонился рядом с ней, но потом отрицательно закачал головой:
— Нет. Конечно, ее здесь нет…
— Чего?
— Копии моей памяти, которая использовалась тогда для восстановления.
Вдруг я вспомнил о цилиндре, который прикарманил несколько часов назад. С непонятно почему забившимся сердцем я поднял его в зажатом кулаке вверх так же нетерпеливо-торжественно, как тянет руку ученик, когда знает правильный ответ:
— Этот?
Фостер лишь мельком взглянул на него.
— Нет, этот чист так же, как к другие, что выстроены там. — Он указал на полку на противоположной стене с цилиндрами, окрашенными под олово. — Это на случай, если срочно потребуется произвести запись. Заполненные же носители обычно кодируются цветными линиями.
— Этого и следовало ожидать, — сказал я. — Иначе все оказалось бы слишком уж просто. Нам, видно, суждено добираться до цели самым сложным путем. Да-а, нелегко будет найти под таким большим комодом пуговку от воротничка, но мы попытаемся.
— В том нет нужды. Я восстановлю свое прошлое, когда вернусь на Валлон. Там, в хранилищах, содержится копия памяти любого гражданина.
— Но ваша была здесь, с вами.
— Она — лишь вторая копия. Основная же всегда хранится в Окк-Хамилоте.
— Представляю, как вам хочется вернуться туда, — произнес я. — Каким счастьем будет для вас попасть домой после стольких лет отсутствия! Кстати о годах. Вы можете сказать, как долго пробыли на Земле в отрыве от своих?
— Я потерял счет дням уже давным-давно, — ответил Фостер. — Я мог бы сказать лишь очень приблизительно.
— Ну и сколько примерно? — продолжал настаивать я.
— С того времени, как я покинул этот корабль, Лиджен, — произнес он, — прошло три тысячи лет.
— Мне очень жаль, что наша команда распадается, — признался я. — Я уже почти начал привыкать к роли бестолкового ученика. Мне будет вас не хватать, Фостер.
— Полетим со мной на Валлон, — предложил он.
Мы стояли в наблюдательной рубке, глядя на залитую светом поверхность Земли в тридцати тысячах миль от нас. Ниже ее, подобно вырезанной из картона игрушке, висел мертвенно-бледный диск луны.
— Как бы то ни было, спасибо вам, дружище, — промолвил я. — Конечно, хотелось бы посмотреть на эти ваши другие миры, но боюсь, что в конце концов от этого останется только сожалеете. Что толку дарить эскимосу телевизор? Буду я торчать на Валлоне и чахнуть по дому, по этим изнуренным людям, по этим мерзким запахам и по всему прочему.
— Когда-нибудь вы сможете вернуться.
— Насколько я разбираюсь в путешествиях на кораблях, подобных этому, я вернусь назад не ранее чем через пару столетий, хотя продолжительность самой дороги мне покажется всего лишь в несколько недель. А я бы хотел прожить свою жизнь здесь, среди людей, которых знаю, в мире, с которым сросся. В нем есть свои недостатки, но это мой дом.
— Тогда, — с сожалением сказал Фостер, — я больше ничего не могу сделать, чтобы вознаградить вас за вашу терпимость и выразить вам свою благодарность.
— Ну, кое-что все-таки можете, — сказал я, — Позвольте мне взять спасательный модуль и набить его кое-каким добром из библиотеки, несколькими камешками из хранилища и парочкой небольших механических безделушек. Думаю, что я смогу продать их так, что выровняю свою пошатнувшуюся экономику, а может быть, даже обеспечу себя на всю жизнь. Я ведь, как вы выразились, материалист.
— Как хотите, — ответил Фостер. — Берите все, что пожелаете.
— Когда я вернусь назад, — продолжал я, — то сделаю еще кое-что: расчищу вход в туннель ровно настолько, чтобы туда могла пролезть термитная бомба. Если, конечно, станция еще не обнаружена.
— Насколько я могу судить по сдержанному характеру местного населения, эта тайна сохранится еще, по меньшей мере, три поколения.
— Я посажу модуль в глухом месте, чтоб его не засек радар, — рассуждал я. — Время пока подходящее. А то еще несколько лет и такое станет невозможным.
— Да. И этот корабль будет обнаружен, несмотря на его противорадиолокационные экраны, — добавил Фостер.
Я взглянул на огромный гладкий шар, сияющий среди абсолютной тьмы. На поверхности Тихого океана играло яркое отражение солнца.
— Мне кажется, там внизу я вижу отличный островок, то, что надо, — разошелся я. — Ну а если он не подойдет, остается еще миллион других для выбора.
— А вы изменились, Лиджен, — заметил Фостер. — Сейчас вы разговариваете как человек, в котором есть много joie de vivre[2].
— Мне всегда казалось, что я — один из тех парней, которым всегда не везет, — ответил я. — Но стоя здесь и глядя на весь мир, я почувствовал что-то такое, отчего подобные мысли начинают казаться глупыми, Там внизу есть все, что нужно человеку, чтобы поймать свою удачу… даже если у него нет запаса товаров на продажу.
— В каждом мире свои правила жизни, — произнес Фостер, — в одном сложнее, в другом проще. Но столкнуться с вашей реальностью — это настоящий вызов.
— Я… и Вселенная, — провозгласил я. — Да на таком фоне и неудачник буде, выглядеть красавцем.
И повернулся к Фостеру:
— Мы находимся на орбите с периодом обращения десять часов. Пора приступать к делу. Я хочу посадить модуль в южной части Южной Америки — там есть одно место, где можно разгрузиться без необходимости отвечать кое-кому на множество вопросов.
— В вашем распоряжении есть несколько часов до наиболее подходящего момента старта, — сказал Фостер. — Не надо торопиться.
— Может, и не надо, — заметил я, — но у меня много дел…
Я в последний раз взглянул на величественную планету на обзорном экране:
2
Радость бытия (фр.).