Второе дыхание

Двадцать второго мая иракцы попробовали отбить Эль-Фаллуджу. Пехоту поддерживали итальянские танкетки. На их несчастье в это время там пролетала шестёрка «Викерс-Винсент», в составе которой был и мой самолёт. Мы летели бомбить колонну на дороге Багдад-Мосул, но командир отряда решил, что новая цель важнее. Отработали по ней с большой высоты, накрыв все наступающие подразделения. Британской пехоте и артиллерии, защищавшей Эль-Фаллуджу, осталось только дочистить после нас по углам.

Следующий день начался, как обычно. На завтрак была овсянка, сэр, и к ней яичница с беконом и кровяной колбасой, и тосты с клубничным джемом. Я наелся от пуза, потому что знал, что такое отведаю в следующий раз не скоро.

К самолёту, готовому к вылету, притопал со своим желтовато-серым баулом с двумя ручками. Он был немного больше наполнен, чем в предыдущие дни, но члены экипажа не заметили это или виду не подали. Я был иностранцем и командиром, а человеку с двумя такими недостатками разрешены любые странности, не опасные для окружающих. Поместив барахлишко за спиной вместо парашюта, подождал, когда штурман Оскар Холл и стрелок Джонатан Лэйн займут свои места, связался с вышкой, доложил, что к взлёту готов. Мне сообщили порядковый номер пять — на левом пеленге у командира второй тройки. Подождав, когда он запустит двигатель, сделал то же самое.

Взлетели пятыми, заняли своё место в строю. Наша цель — вражеская колонна на дороге Багдад-Эль-Фаллуджа. Лететь больше часа. Я поглядываю вниз, запоминаю рельеф местности, хотя раньше, наверное, был не такой. Реки Тигр и Евфрат сейчас слились в нижнем течении, а я помню, что в бытность мою шумерским лугалем они впадали в Персидский залив порознь.

На подлёте к цели мы встретились с четырьмя бомбардировщиками «Хейнкель-111» и восемью тяжелыми двухмоторными истребителями «Мессершмитт-110», вооруженными впереди четырьмя пулеметами калибром семь и девяносто две сотые миллиметра и одним сзади для стрелка. Несмотря на то, что самолёты были в раскраске иракской армии, мы знали, что экипажи немецкие. Дней десять назад Гитлер прислал помощь своему новому союзнику, в том числе и авиацию. Само собой, «мессеры» тут же повернули на нас, атаковали сверху на встречном курсе. Я по привычке полетел нос в нос одному из них. Видимо, мой манёвр был слишком неожиданным, потому что немецкий пилот открыл огонь слишком рано. Пули улетели выше цели. Я выждал до верного и расстрелял закрытую кабину. Судя по тому, что вражеский самолёт продолжил пикировать под углом к земле, у пилота появились проблемы, скорее всего, неразрешимые. Ещё один на моём боевом счету. Глядишь, наградят посмертно. Я заложил вираж, собираясь помочь соратникам, но они разлетелись в разные стороны, отказавшись от боя. На меня насели сразу два вражеских истребителя, благодаря большому преимуществу в скорости, зашедшие в хвост «Викерсу-Винсенту». Я бросал его из стороны в сторону и слушал, как пули звонко стучат по фюзеляжу. Пулемёт Джонатана Лэйна молчал, и на связь стрелок не выходил, как и штурман Оскар Холл. Когда «мессеры» ушли на разворот для повторной атаки, я привстал и оглянулся. Пуля попала штурману в голову сзади сверху под углом, вырвав кусок щеки. Кровь из раны залила комбинезон на груди. Стрелка и вовсе не было видно. Значит, мне больше никто не мешает.

Я сбросил бомбы на пустое место и резко пошел на снижение. Вражеские истребители, не ожидавшие такой манёвр, проскочили вперёд, ушли на вираж. Я опустился до высоты метров двадцать и полетел в сторону Басры. «Мессеры» сделали третий заход, добавили по несколько дырок в фюзеляже и крыльях и чуть не врезались в землю. После чего решили оставить меня в покое.

Перед отъездом в Ирак я составил завещание и предупредил Вероник, что у меня плохое предчувствие.

— У меня тоже, как в тот раз, когда ты выручал Стефани, — призналась она и спросила жалобно: — Зачем ты едешь туда⁈ Оставайся дома!

— Так надо, — коротко ответил я.

Как объяснять ей, что через несколько месяцев я обязан появиться в СССР возле Качи и стать военным лётчиком, а потом опять профессором и еще успешным бизнесменом и сценаристом⁈

— Мы с тобой прожили хорошую жизнь, — сказал я в утешение и пообещал: — Я никогда не забуду тебя!

Вероник не поняла всю глубину моих слов, что не помешало ей реветь долго и навзрыд. Надеюсь, через какое-то время получит сообщение, что я не вернулся из полёта, сбитый немецкими истребителями. Адрес есть в моём личном деле на базе «Шайба», и почта, как ни странно, работает.

На малой высоте я обогнул авиабазу с севера, после чего подвернул на юго-восток, чтобы оказаться на острове, образованном разделившимися перед впадением в море руслами Тигра и Евфрата. На берегу Персидского залива была широкая полоса высокого тростника. «Викерс-Винсент» проложил в них проход, разрубая и раскидывая куски стеблей и метёлки пропеллером, сбивая крыльями и шасси, после чего плюхнулся брюхом на мелководье. Пока самолёт медленно погружался в воду, я выбрался из кабины, прошел к хвосту. По пути увидел, что стрелок Джонатан Лэйн сместился вбок, прижавшись склонённой головой к левой стенке своей кабины. Казалось, что он улыбается. Добравшись до правого стабилизатора и двумя руками высоко подняв баул с барахлишком, я сиганул как можно дальше в просеку, пробитую в тростнике самолётом. Глубина была по грудь. Дно топкое, ноги грузли до середины щиколотки. Вода очень тёплая.

Просека вдруг исчезла. Я стоял среди целых бледно-жёлтых стеблей тростника. Мне показалось, что стало холоднее. Может, из-за того, что намок. Я оглянулся. «Викерс-Винсент» ирастворился. Утонуть так быстро он не мог, значит, перемещение состоялось. Моё предсказание самому себе таки сбылось: во второй раз море не отпустило меня. Значит, предыдущий раз был первым, а прибытие в Порт-Артур в зачёт не пошло.