Страница 18 из 81
Всезнайгель-старший побрел по залу, внимательно разглядывая каждый предмет, каждого застывшего пленника.
– Николас, можешь раздеться, здесь не холодно, – сказал Иоганн, не оборачиваясь. – Глубоко под холмом источник тепла. Сюда провели туннель.
Лавочкин последовал совету колдуна.
Волшебник присел на корточки перед лежащим на боку остекленевшим псом. На задних лапах кобелька были щегольские башмаки. Жалостливая морда выражала крайнее разочарование.
– Негодяй Шлюпфриг, – прошептал Всезнайгель.
Парень подошел к волшебнику:
– А, ну да! Шванценмайстер [21] . Шкодливый песик.
– Шкодливый, говоришь? – процедил колдун.
Его тон не обещал ничего хорошего. Маг положил ладонь на собачий бок, замер.
– Да, все сделала, как учил… Пробудить его или бросить?
Коля мгновенно смекнул: «Иоганн превратил пацана в оборотня-дворнягу из-за того, что тот завел шуры-муры с Марлен. Если пес начнет трепаться, то может выдать наши с Марлен, хм, близкие отношения. Папаша взбесится… Оно мне надо?»
– Знаете, Всезнайгель, – осторожно начал солдат, – я бы на вашем месте не стал его оживлять. Вы его не любите; он вас, я знаю, боится и ненавидит. Короче, нужно ли изводить себя лишний раз?
– Логично, – кивнул колдун. – Как-нибудь позже.
Лавочкин едва сдержал вздох облегчения.
Маг продолжил осмотр. Он подбирал с пола какие-то книги, листал их, бросал обратно в лужи. Несколько фолиантов Иоганн бережно положил на столик, который Коля поднял и поставил на ножки. К отобранным книгам добавился ворох свитков. Еще пяток вещиц, которые солдат условно назвал талисманами, Всезнайгель собрал в центре стола и накрыл тряпицей.
От нечего делать Коля принялся поднимать зачарованных людей и расставлять их рядами. В одной из ниш он обнаружил большую кровать. Здесь Марлен-Белоснежка спала.
– Ну и мы тут подрыхнем, – обрадовался Лавочкин.
Он бросил вещмешок на маленький комод, приютившийся у изголовья кровати, разулся и плюхнулся на покрывало. Мягко, удобно, замечательно…
Глаза сами собой закрылись, солдат заснул.
Разбудил его Всезнайгель.
– Это правда? – орал колдун. – Отвечай!
Коля спросонья не сразу понял, с какой стати маг так кипятится.
Проморгавшись, парень увидел прячущего лицо Шлюпфрига, только не в образе пса, а в облике юноши. Человеческая стадия Шванценмайстера проявлялась по ночам, днем он существовал в собачьей.
Значит, разболтал.
– Чего вы хотите, Иоганн? – Лавочкин постарался говорить как можно спокойнее.
Тихий вопрос слегка усмирил гнев колдуна.
– Ты целовал мою дочь.
– Во-первых, не я ее, а она меня, – медленно сказал рядовой. – Марлен хотела досадить вон тому фрукту.
– Это так? – спросил Всезнайгель Шванценмайстера.
– Я думаю… По-моему… Вероятно… Да, – вибрирующим фальцетом ответил юнец.
Иоганн переключился на Колю:
– А во-вторых?
– Во-вторых, такое в нашем возрасте случается, – развел руками солдат. – Марлен нравится целоваться.
– Ты хочешь сказать, она тебя спровоцировала? – угрожающе прорычал колдун.
– Спровоцировала?! На что? – Лавочкин понизил голос почти до шепота.
Он впервые столкнулся с феноменом под названием «чересчур ревнивый отец». Было страшно и – интересно.
Всезнайгель буквально исполосовал парня гневным взглядом. Потом потер ладонью лицо, отвернулся.
Постояв около минуты, Иоганн отмер:
– Тебе, кобелина, прощено.
Шлюпфрига перекорежило. По его телу пробежали судороги, юнец упал, задергал руками и ногами, выгнулся коромыслом, обмяк… Затих.
– Ох… – просипел наконец он. – Ох…
– Маркиз фон Шванценмайстер Шлюпфриг собственной персоной, – едко прокомментировал колдун. – Как низко ты пал, маркиз. Встань.
Коля сидел на постели и тупо смотрел, как Шлюпфриг поднимается с пола.
Облик маркиза претерпел изменения. Юнец стал старше, возмужал, прибавил в росте. Встав на ноги, бывший Пес в сапогах принялся озираться.
– Зеркало ищем? – усмехнулся Иоганн. – Боюсь, единственное разбил твой друг.
– Как я выгляжу, Николас? – спросил Шлюпфриг.
– Псом ты мне больше нравился, – оценил солдат.
Всезнайгель ткнул пальцем в грудь экс-пса:
– С рассветом мы уйдем. А ты можешь оставаться здесь или валить отсюда на все четыре стороны. Главное, никогда отныне не попадайся мне на глаза.
– Но…
– Ни слова. Иначе, сам понимаешь, собачья шкура, башмаки, а по ночам – вид сосунка.
Шлюпфриг непроизвольно отстранился.
Иоганн пошел обратно, к столу:
– Кстати, Николас, пока ты спал, я обнаружил любопытный предмет. Хочешь полюбопытствовать?
Рядовой слез с кровати, обулся, поплелся за Всезнайгелем-старшим. Проходя мимо Шванценмайстера, сказал:
– Я тут пошарился перед сном… В общем, хочешь есть – ищи в противоположной части зала. Там неплохой продовольственный склад.
– Спасибо, Николас, – прошептал маркиз.
За несколько часов Иоганн натаскал на стол много всякого скарба. Все было разложено по кучкам: книги к книгам, свитки к свиткам, амулеты к амулетам.
С краю была расчищена небольшая площадка, в центре которой покоился талисман – маленький флакончик на шнурке.
– Точно такой же всегда носит Марлен, – промолвил солдат.
– Ты уверен? – с тревогой спросил Всезнайгель.
– Да. Правда, у нее, кажется, на цепочке.
– Это плохо и хорошо одновременно, – загадочно проговорил колдун и зашептал что-то над талисманом.
Лавочкин пожал плечами, стал рассматривать другие предметы.
– Ты сказал, никогда не снимает?
– Никогда.
– Даже когда голая?
– Даже когда… Нет, ну а я откуда знаю?! – спохватился рядовой. – Что вы меня все проверяете?
Коля надеялся: уши не покраснели. Когда он врал, они обычно выдавали ложь. Уж он-то не раз любовался раздетой Марлен…
Всезнайгель снова вперился во флакончик:
– Эльфийская гадость! Из-за его магии я не мог найти дочь, барон. Кулон делает хозяина невидимым для волшебного поиска.
– Как синяя комната?
– В яблочко, юноша. Но это не единственное свойство талисмана. Дункельонкелю нельзя отказать в таланте. Более того, я чувствую, над кулоном потрудился не он один. Знакомый способ строить заклинания… Кто-то из ближайших соратников черного колдуна. Неважно.
– А что он еще может? – поинтересовался Лавочкин.
– Служить как переговорное устройство. Я скажу – кто-то с таким же талисманом услышит. Он ответит – услышу я. Воистину новинка в мире магии. И заклинание сплетено изящно.
– Как вы во всем этом разобрались?
– Хм, считай, у меня есть зрение, которого ты напрочь лишен.
«Да, умеет старший братец приласкать», – подумал солдат.
– Нам пора, – произнес Всезнайгель, сметая со стола в мешок несколько амулетов.
Кроме того, он кинул туда пару свитков и загрузил толстенный истрепавшийся томик. Последним туда угодил кулон-пузырек.
Коля вернулся к кровати за вещмешком. Шванценмайстер спал, свернувшись на постели калачиком. Его руки и ноги ритмично подергивались. Наверняка снилась некая собачья погоня.
– Не скоро теперь отвыкнешь, – пробормотал рядовой, топая к выходу.
Заря только занималась. Над холмом было сумеречно. Мороз стоял неслабый, ветер хлестал неистово. Солдат нахохлился, как воробей. Кожа мгновенно замерзла, а лицо занемело.
За ночь намело снега, и карета стояла в сугробе по самые оси. Нисколько не смущаясь, Иоганн пробрался к двери, распахнул ее и влез в «кабину». Лавочкин последовал за колдуном.
В воздух поднялись, как на вертолете, – без разгона, просто вверх. Двигались быстро: Всезнайгель явно знал, куда править. Менее чем через час прибыли на место.
Спуск в комнатку маленького народца был обложен камнем на манер колодца. Коля поразился, насколько в Труппенплаце чтят порядок. Даже неизвестного назначения дырку оформили аккуратненько.
21
Schwanz – хвост, Meister – хозяин.