Страница 9 из 45
Быстро выскакиваю из машины и бегу в подъезд. Расслабляюсь, только когда оказываюсь в своей квартирке. Закрываюсь на все замки, подхватываю на руки одного из котов и плетусь в спальню.
Хочется набрать горячую пенную ванну и вымыться до скрипа примерно раз пять, чтобы выветрить из воспоминаний чужие прикосновения и сладковато-мерзлотный запах парфюма Саркисова.
Глава 8. Валерия
Пятница — как много эмоций в одном слове. Я очень люблю пятницу. Она даже лучше, чем суббота. Уже предвкушаю, как проведу этот вечер. Гулять пойду по набережной. В любимую кондитерскую зайду, куплю себе сладостей. Раньше я бы в бар сходила с подругами или мужем, а потом в караоке. Но у меня изменились приоритеты. Время для веселья сдвинулось на пару-тройку лет.
Несмотря на то что с утра я жду выговор и взбучку от Романа Геннадьевича, это не портит мне настроение. А вот что портит — это смска от Павла инспектора. Который желает доброго утра и уточняет, в силе ли наше свидание.
Чёрт!
Я совершенно забыла о планах на вечер. На меня даже опять плаксивость нападает, когда понимаю, что прогулка и кондитерская отменяются. И хоть прекрасно понимаю, что глупость полнейшая — расстраиваться такой мелочи. Погулять можно ведь и с Павлом, и в кондитерскую зайти. Но слёзный поток уже не остановить.
Вот и сижу я, спрятавшись за стойкой ресепшена. Носом шмыгаю, обмахиваюсь толстой папкой, потому что вместе со слезами ещё и приливы пришли, и в жар бросило. И именно в этот момент в приёмную заходит биг босс и заглядывает за мою стойку. Нет бы мимо пройти!
— Доброе утро, шеф.
Волосами прикрываюсь и делаю очень занятой вид. Пишу что-то на стикере. Не хочу, чтобы он меня такой расклеившейся видел.
— На меня посмотри, — чеканит вместо приветствия.
Матерю его мысленно и нехотя поднимаю голову. А он… Брови густые свои красивые свёл на переносице. Взглядом зелёных глаз мечет молнии. Челюсть сжата. Красивый, зараза. И злой. Опять.
Правда, спустя секунду выражение лица меняется. Злость Романа испаряется, а в зелёных глазах появляется растерянность. Внезапно. Впервые вижу у мужчины эту эмоцию.
— Ты что себе надумала уже? — напряжённо уточняет, выпрямившись.
— А? — я вроде не блондинка, но не понимаю, куда катится наш диалог.
— Не нужны мне твои объяснительные, Ланская. И ругать я тебя не собираюсь, — тяжко вздыхает мужчина. — Саркисов своё получит, не сомневайся.
Так вот что он подумал! Что я тут слёзы из-за него лью? Господи! Какие мы самовлюблённые! Будто кроме него в мире нет больше причин, чтобы поплакать. Сейчас главное — глаза не закатить и не фыркнуть.
— Но впредь мои приказы не нарушай, рыжая! Иначе точно накажу так, что сидеть не сможешь! — заканчивает пламенную речь Роман Геннадьевич. А я всё-таки закатываю глаза и фыркаю. Может, стоит ему про харассмент на рабочем месте рассказать?
Большой начальник исчезает в кабинете и даже кофе не просит. А я иду в уборную, чтобы холодной водой себя остудить. Когда-нибудь это закончится вообще?!
Когда возвращаюсь, на стойке уже лежит стопка документов с пометками. Задание от шефа. С улыбкой принимаюсь за работу. Не знаю, как остальным, но мне нравится то, чем я занимаюсь. Да, для кого-то это может быть рутиной и канцелярщиной. Но я обожаю структурировать, каталогизировать, вести реестры, регистрировать и сверять. Ну и во время упорядочивания и проверки этих самых документов можно беспрепятственно читать разные интересные юридические дела.
Я опять думаю о Калининой. В архиве нет никаких документов по этому процессу. Значит, Галина Павловна допустила ошибку? Ведь когда закрывается дело, его именно помощник ведущего юриста систематизирует, вводит в базу и относит в архив. Что, если она забыла, бросила где-то? Такое бывает.
Я один раз, ещё в начале карьеры, выбросила в урну одну квитанцию по грузовой перевозке. Она была вся истрёпанная, потёртая. Решила, что не такой уж и важный документ, просто прилепился к остальным листам. В итоге меня чуть не уволили. А Натан отправил искать клочок бумаги в мусорных баках за зданием. Именно эта накладная была самой важной деталью всего дела. Естественно, квитанцию я не нашла, но пришлось тридцать три объяснительных написать. Премии тогда лишили и отстранили от работы, пока не закончился тот процесс.
Может, и Галина Павловна напортачила, но скрыла свою ошибку, чтобы не уволили? Меня оставили из-за Рахлина, он заступился. Сам, конечно, наорал.
От глубоких дум меня отвлекает телефонная трель. Автоматом поднимаю трубку.
— Приёмная ге…
— Переключи меня на Рому, — капризный женский голос даже не даёт завершить приветственную часть и перебивает.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Ты глухая? Соедини с Ромой! — повышает голос дама.
— Чем быстрее вы представитесь и скажете цель вашего звонка, тем быстрее я соединю вас с Романом Геннадьевичем, — всё же во мне слишком много терпения. Или просто я привыкла за годы работы на Натана к таким капризным барышням?
— Я его невеста, Милана, — цокнув, высокомерно заявляет дама на том конце провода. Трогает ли меня эта информация? Ни капли.
— Одну секунду, Милана, — жму кнопку соединения.
— Да? — Бессонов отвечает почти сразу же и, вскинув голову, ловит мой взгляд через стеклянные вставки.
— Соединяю с Миланой, — льдом режу и переключаю звонок. И это явно очередная побочка от терапии. Никогда не позволяла себе эмоции. И даже когда бесилась на Рахлина, держала субординацию и деловой этикет.
Вдох-выдох. Дышим, Ланская.
Рука сама тянется к заветной кнопочке на коммутаторе. Я часто слушаю разговор начальства, но не из праздного любопытства, а чтобы оперативно подготовить необходимые материалы, выяснить, узнать, заказать заранее. И Натан прекрасно знает это. Правда, его личные звонки я, конечно же, не слушаю.
А сейчас что я делаю, дура?
Жму эту красненькую пимпу.
— У меня для тебя сюрприз, медвежонок, — тянет капризно девица. Господи, Бессонов, такие тебе нравятся?
— Коротко и быстро, — отрывисто чеканит. Он даже с невестой так общается. Безнадёжный товарищ.
— Вечером приедешь, расскажу, — кокетничает.
— Это вряд ли, — усмехается цинично. — Давай ты свой сюрприз в сообщении напишешь, мне некогда, Мил.
— Я беременна! — тон девчонки в раз меняется из сладкой патоки в истеричный визг.
Я губу закусываю. Бессонов там, кажется, дышать перестаёт. А Милана громко всхлипывает и явно плачет.
— Завтра утром съездим в клинику, сделаем аборт. Не реви.
— Ты хочешь убить нашего малыша?!
Я отключаю эту дурацкую связь. Сама себя в этот момент ненавижу. Зачем решила подслушать чужой разговор? Вот оно мне надо было?
Очень стараюсь сосредоточиться на работе. В итоге срываюсь. Вытягиваю из потайного кармана последнюю сигаретку и ухожу в курилку. Я ещё не беременна. Подсадка завтра. А от одной сигареты не шибко нарушится микрофлора. Или что там нарушается в матке?
— Ты же бросила? — в курилку заходит Натан и тоже закуривает. Садится на скамью и ноги вытягивает.
— Шеф, а ты помнишь последнее дело Бессонова-старшего? Примерно лет шесть или семь назад. Он после этого больше никаких процессов не вёл и отказывал даже очень крупным клиентам. По-моему, даже Лукойл не смогли тогда его перетянуть.
— Ты вводные хоть какие дай. Семь лет, это мы только с тобой устроились. Давно было, — чешет затылок начальник.
— Ночное ДТП. Истец — Калинина. Там родители погибли, ребенок сиротой остался, виновным признали Калинина-старшего.
— А чего ты о них вспомнила? — Рахлин затягивается и внимательно за мной наблюдает.