Страница 4 из 45
— Препарат давай, не бойся. Больно не будет.
— Я сама могу, — мотаю головой и отступаю.
Тесная подсобка с приходом большого начальника ещё сильнее сужается. Он будто всё пространство занимает. Ещё зачем-то рукава чёрной рубашки закатывает, показывая свои гигантские ручищи.
— Сама ты в нерв попадёшь и будешь потом ногу подволакивать.
Шеф щедро льёт на ладони спирт из бутылька, вытирает их бумажным полотенцем и выжидательно сверкает зелеными очами.
— Роман Геннадьевич.
— Не спорь, Ланская! У меня совершенно нет времени! — раздражается мужчина.
Вымученно вздохнув, вручаю товарищу шприц с вновь остывшим препаратом. Дёргаю плотную материю, закрывая оголённые ягодицы, и разворачиваюсь к нему спиной.
Вздрагиваю от касаний шершавых пальцев. Мужчина поднимает подол юбки на одной полупопии. Быстро протирает спиртом и с хлопком вонзает иглу. Я зачем-то вскрикиваю. Больше от неожиданности.
Никто и никогда не хлопал меня по попе во время укола. Что за метод такой? Или он так решил отвесить шлепок? Возмущаться нет возможности, жмурюсь и терплю, потому что укол болючий, гормон успел остыть и туго идёт.
Вынув иглу, мужчина прикладывает ватку и трясёт.
— Спасибо, Роман Геннадьевич, дальше я сама, — наши пальцы сталкиваются на моей ягодице. Ненадолго, но почему-то этот момент отзывается неким жаром в теле. Эка укол-то действовать начал.
Шеф задумчиво кивает и выходит из помещения. Вот тебе и первый день в новой должности. Даже Натан за семь лет нашей работы не видел моих оголённых частей тела. Всё! В следующий раз уколы делаем только в женском туалете!
Собрав все пожитки, поправив одежду и совершив небольшой ритуал по успокоению нервов, выхожу, наконец, из подсобки. Бессонов почему-то стоит возле стойки ресепшена.
— Ты готова?
— Эм, да, — киваю, не совсем понимая, к чему именно.
— Поехали, подброшу, — очередной отрывистый приказ и констатация факта.
— Это лишнее, Роман Геннадьевич.
— Ты без машины? — останавливается так резко, что я чуть не врезаюсь в него. Киваю. — На терапии своей и на каблах в минус десять?
Его взгляд смещается на мои стройные ноги, закованные в замшевые ботильоны на шпильке. Я не виновата, что у меня машина сломалась. Но да, обувь неподходящая для ноября и снега… и Питера.
— Если завтра и ты сляжешь с больничным или с очередным переломом, я останусь без помощника. Поэтому молча топаешь к машине и больше со мной не споришь. Поняла?
— Предельно, Роман Геннадьевич, — чеканю с тихой злостью.
Глава 4. Роман
Я всю свою осознанную жизнь был тем самым представителем золотой молодёжи Петербурга. Мудаком, что тратил деньги отца. По клубам таскался, пьяным машины разбивал, девок менял. Наверное, так бы и продолжалось дальше. Если бы не один эпизод, унёсший чужие жизни.
С того несчастного случая прошло больше семи лет. Февраль. Ночь. Подруга, такая же отбитая на всю голову, решившая объехать не только мой член, но и порш. Мы оба сильно веселые и пустая трасса.
До сих пор не могу вспомнить, в какой момент та серая тойота выскочила перед нами. Но всё случилось слишком быстро. Визг колёс, дым от жжённой об асфальт резины и удар. И хоть за рулём был не я. Чувство вины по сей день снедает меня. Отец подруги не последний человек, быстро смекнул и, пока я в себя приходил на больничной койке, потянул за рычажки, сделав всё, чтобы имя его дочери нигде не фигурировало.
С того дня наши отношения с отцом резко сошли на нет. Да и в семье я стал большим разочарованием. К тому моменту я уже закончил юридический университет, но не торопился начинать практику. Прожигал жизнь в своё удовольствие. А когда прижало, сорвался и улетел из Петербурга. Подальше от семьи, от компании так называемых друзей, что тянут вниз, от чувства вины.
Пять лет работал в одной из юридических фирм в штатах. Начинал с самых низов, ассистентом был. Практически на побегушках у секретарей. Постепенно поднимался по карьерной лестнице и даже получил несколько бесплатных дел, которые вполне успешно выиграл.
Но инфаркт отца заставил вернуться на родину. Благо врачи смогли вытащить его с того света. И хоть он до сих пор смотрит на меня как на самое большое разочарование, скрепя сердце согласился с мамой и передал своё кресло.
За этот год между нами проклюнулось хоть какое-то подобие родственных уз. Но всё выходит из-под контроля, и я даже не понимаю, в какой момент это происходит. Где я дал слабину и пропустил удар?
Прав был отец, когда считал, что я не справлюсь с его махиной. Конкуренты в затылок дышат, а клиенты, что отцу были преданы и от него уходили разве что после смерти, сейчас разбегаются. Будто чувствуют, как тонет глыба.
И я второй месяц расслабиться не могу, пашу как проклятый на пределе сил. Ищу ту крысу, что топит мою компанию. Отцовскую империю и гордость. Ещё этот Саркисов глаза мозолит, продавить пытается. Откуда-то компромат достал. Думает, держит меня за яйца и управляет. И ладно бы удар по мне был, я бы смог выдержать. А вот отец — вряд ли. Здоровье уже не то.
Сегодняшний день с самого утра идёт не по плану.
Галина Павловна, преданный отцу секретарь, пишет на отпуск без содержания по семейным обстоятельствам. Да и недвусмысленно намекает, чтобы потихоньку искал ей замену. На пенсию, мол, пора. Детям помогать да внуков нянчить.
Очередная крупная строительная компания срывается. Вдруг отменяет пролонгацию договоров между нами. Не объясняя причины, их генеральный шаблонными фразами общается. Будто девку на одну ночь выпроваживает.
По своим каналам узнаю об ещё одной утечке. Вновь конкуренты успешно предложили собственные услуги, на пару процентов снизив ставку.
По-хорошему, пора звонить отцу. Пора подключать тяжелую артиллерию, нанимать частников, проводить полную проверку сотрудников. Только это очередная утечка, на этот раз в СМИ. И те клиенты, что всё ещё держатся за нас, точно свалят, решив, что мы с собственным штатом разобраться не можем, что уж говорить о защите их интересов. И я оттягиваю этот момент, убеждаю себя, что справлюсь. Должен. Доказать в первую очередь себе, что смогу.
Тяжёлый вздох с соседнего сиденья отвлекает от собственных мыслей. Слишком глубоко в себя ушёл, совсем забыл, что в машине ни один. Кидаю взгляд на ёрзающую секретаршу.
Чёртовка хороша! Рыжей просто одним махом удалось стереть всю тяжесть этого дня. Увидев её в подсобке со спущенными колготками и задранной юбкой, я на время забыл обо всех своих проблемах.
Она испуганной лисицей стояла ко мне лицом, вот только за ней было зеркало в пол, которое транслировало упругую округлую задницу в красных кружевных стрингах.
Много я встречал баб в стрингах, да и голых немало было в моих руках. Но эта ярким пятном отпечаталась. И мне до зуда в штанах захотелось развернуть, наклонить и оказаться меж её ягодиц. И даже стринги оставить, только чуть сдвинуть вбок.
Чёрт меня дёрнул предложить собственную помощь. Потому что, стоило рыжей чуть выпятить филейную часть, пошлые фантазии почти не перешли в натуральный харассмент.
— Разблокируйте окно, Роман Геннадьевич, — вздыхает с неким стоном Ланская, опять к себе внимание привлекая. Машинально жму нужную кнопку.
Женщина сразу же спускает стекло, запуская в салон морозный воздух и мелкий крап. На каких-то своих инстинктах взглядом выхватываю тяжело вздымающуюся грудь. Она, пока мы ехали, умудрилась расстегнуть куртку и сорвать с шеи шарф.
— Тебе плохо? — включив поворотник, перестраиваюсь к первой полосе.
— Это от укола, скорее всего, — губы пухлые облизывает и машет руками на лицо.