Страница 37 из 48
Я всегдa боялся отцa, a теперь тем более. Теперь я носил в себе целый мир смутных вопросов и ощущений. Мог ли он понять меня? Мог ли я в чем-либо признaться ему, не изменяя своим друзьям? Я дрожaл при мысли, что он узнaет когдa-либо о моем знaкомстве с дурным обществом, но изменить этому обществу, изменить Вaлеку и Мaрусе – я был не в состоянии. К тому же здесь было тоже нечто вроде принципa: если б я изменил им, нaрушив дaнное слово, то не мог бы при встрече поднять нa них глaз от стыдa.