Страница 8 из 103
Сразу за поворотом меня поджидал еще один «сюрприз», я даже чуть не обделался со страха, пока не сообразил, что никакой сиюминутной опасности нет. Ну а как иначе-то, поворачиваю я значит за угол, весь из себя такой красивый, а прямо передо мной огромный паук, хоть и стоит на полусогнутых, но я у него спокойно, не пригибаясь, под брюхом пройти могу. В общем я только вырулил из-за угла, так сразу и сел на пятую точку и даже попытался обратно за угол вернуться, да только без особого толку скреб пятками по полу, пока не сообразил, что тот не шевелится и слой пыли на нем, сантиметров десять. Еще минут пять я все собирался с духом, чтобы проскочить мимо этой образины. В конце концов решился и бочком-бочком, чуть-ли, не стирая лопатки о стену протиснулся дальше и только после этого облегченно выдохнул, да и разглядел, что помимо тела да лап, у этого паука больше ничего нет, да и вообще, не правильный он какой-то и вблизи больше всего напоминает пресловутую «летающую тарелку» на ножках. Ну а когда пара метко запущенных камушков отлетели от паука с характерным таким металлическим звуком, то и вовсе успокоился — стоит себе статуя, ну и пускай стоит.
А метров через тридцать, когда луч фонаря скользнул по перегораживающей тоннель плите я снова замер и попытался стать невидимым и неслышным. Зачем? А так, на всякий случай. Все дело в том, что мне стало ясно, почему в зале и тоннеле так много пыли и откуда взялись трупы и тот странный металлический паук. Посреди металлической плиты, твердость которой, как утверждал Пашка, вполне сравнима с твердостью алмаза зияло отверстие, я бы сказал правильной формы, представляющее собой квадрат, примерно два с половиной на два с половиной метра. Я долго стоял, сжавшись и скукожившись, прижимаясь к стене — прислушивался, фонарь я почти сразу выключил, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Но нет, ни малейшего шума, ни единого звука, мне кажется, что я слышал даже биение своего собственного сердца. Но, стоять вечно и прислушиваться я не мог, поэтому рискнул и включив фонарь, направился дальше, надеясь, что мне не придется шлепать полсотни километров под землёй, в темноте, лишь при свете слабенького фонарика.
Если честно, то лучше бы мне пришлось пройти эти несчастные пятьдесят километров. Через полтора часа я стоял перед завалом, полностью перегородившим тоннель. Вперед пути нет, возвращаться назад? Так тоже особого смысла нет — какая разница, где помирать, тут по крайней мере, есть шанс попробовать прокопаться наружу, ведь не мог же весь тоннель обрушиться. Скинув с плеч рюкзак, я занялся инвентаризацией своего имущества. Нет, что в нем лежит я и так прекрасно знаю, но это немного меня отвлечёт, даст возможность обдумать положение в котором я оказался и привести нервы и мысли в порядок. Итак, что я имею. Шесть сухпайков, их можно растянуть, без потери работоспособности, дней на десять. Вот с водой все не так радужно, двухлитровая бутылка с минералкой и чуть боле половины фляжки с холодным сладким чаем. Початая упаковка с чаем в пакетиках, около двадцати штук и пакет с растворимым кофе, пара пачек печенья и полкило мятных леденцов, вот и все мои продуктовые запасы. Спальник, три упаковки пальчиковых батареек, смартфон и пара флешек к нему с книгами и музыкой, зарядка, мультитул, упаковка таблеток сухого горючего и армейский котелок, с кружкой, ложкой, вилкой и набором секций, две пары трикотажных обрезиненных перчаток, смена белья, две пары носков, небольшая аптечка, солдатская плащ-палатка и набор мыльно-рыльных принадлежностей. Вот и все, если не считать всякой мелочи в карманах, типа ключей, зажигалки, бумажника и горсти мелочи. Ну, еще часы и нож, хороший такой нож — подарок от Пашки на двадцатилетие, ну и мой оберег. Невеликие богатства, скажем честно, не подготовился я к путешествию, да и не собирался я никуда.
Разбор имущества помог, я успокоился и вернул себе способность мыслить боле-менее логически. Бросаться на завал, вот прямо сейчас, после многочасовой нервотрепки и переживаний, не имеет никакого смысла, тем более, что, если верить часам, то я на ногах уже почти двенадцать часов, совсем не помешало бы отдохнуть и набраться сил. А вот чувства голода, нет, поэтому лениво сжевал пару печенюшек, запил их холодным чаем, и завернувшись в спальник, как не странно, почти мгновенно отрубился.
Проснулся я, если верить часа, через шесть часов, злой, продрогший и голодный. Первым делом немного размялся, чтобы выгнать холод из костей, затем подогрел полкружки воды, засыпал в нее кофе и слегка обжигаясь взбодрился. Немного перекусил и разорвав чайную упаковку принялся за обследование завала. Начал, как нужно с самого верха — копать внизу смысла нет. Пламя от горящей бумаги слегка колыхнулось только в одном месте, в правом верхнем углу — значит тут есть ток воздуха, вот и определился с местом будущего лаза. Надел перчатки и принялся разгребать завал. Мелкие камни просто тупо сгребал и они осыпались в подножию завала, крупные откатывал. Дальше стало сложнее, приходилось нагребать на плащ-палатку мелочь и затем вытягивать ее наружу, камни покрупней, катать туда же. За два часа работы смог прокопать всего около метра, но настроение было отличное — верхний свод тоннеля оказался целым, так что, вполне возможно, что завал не такой уж и большой и за пару-тройку дней я вполне смогу его преодолеть.
На второй день изматывающей работы я чуть в отчаянии не раскроил себе бестолковку о первый попавшийся камень. Я уже углубился в завал почти на пять метров, когда уперся в огромный булыжник, полностью перекрывающий мой лаз. Почти час я убил на то, чтобы попытаться окопать его слева, но толку не было, такое ощущение, словно я напоролся на каменную плиту. Наверное, я так бы и бросил копать, если бы огонек зажигалки не трепыхался словно сумасшедший, когда я подносил его к верхнему краю этого булыжника.
— Или я идиот, или за этой каменюкой пустота. — сделал я заключение и принялся с еще большим ожесточением разгребать более мелкие камни. Часа через два работы мне показалось, что камень слегка шелохнулся, тогда я не нашел ничего лучшего, как упереться в него спиной и попытаться вытолкнуть его наружу. Кто же знал, что эта дура держится только на честном слове и за счет какой-то мелочи, подпирающей его с другой стороны. Камень пошатнулся, а потом обрушился куда-то вниз, при этом потянув за собой целую гору мелкого щебня, а вместе с ним и меня. Полет мой оказался недолгим, я потом смотрел, где-то метра четыре, спиной и головой вперед. Если бы падал вертикально, то сломал бы себе шею, ну, или позвоночник, что, в принципе, равнозначно в моих условиях, но нет, я не просто падал, я катился, пусть и довольно крутой, каменой, но горке. Я чувствовал, как трещат ребра, даже услышал, как хрустнул палец на правой руке, а потом… потом моя голова встретилась с чем-то, что оказалось заметно крепче нее. Из глаз брызнули искры, потом появились какие-то цветные круги и я потерял сознание. Правда, перед этим успел заметить, если мне не показалось, как в луч света от фонаря попал силуэт уже знакомого мне паука, который огромными прыжками несся ко мне.
Очнулся я как-то сразу, словно бы меня включили. Я прекрасно помнил свое падение и метнувшегося ко мне паука, поэтому для меня оказалось неожиданным, что ничего не болит, да и вообще, в теле ощущается какая-то легкость, а кожу приятно холодит какая-то мягкая поверхность. Стоп! Кожу⁈ Через белье, толстый свитер и брезент «горки»? это что, паук меня не только не добил, но еще и раздел, вылечил все мои травмы и перенес куда-то, где тепло и так приятно лежать?
От мельтешения мыслей меня отвлек приятный мужской баритон, который обратился ко мне на чистом русском языке, хотя, кое-какой акцент и присутствовал.