Дух

И тут я вдруг осознал, что тот парень на «Феррари» может не оставить дело просто так. Нажалуется своему бате, тот позвонит куда надо, оформят официальное дело, подадут меня в розыск…

Что же делать? Пойти самому в полицию? Попытаться сразу объяснить, как дело было? Может, извиниться публично? Денег на откуп всё равно нет, недвижимости и дорогой собственности тоже… ну, пускай закроют суток на пятнадцать. Не станут человеку жизнь портить?.. из-за какой-то ссадины? Да и он ведь уехал — вдруг не захочет связываться?..

По дороге до дома мне почти удалось убедить себя, что никто меня не станет преследовать. Мелочь ведь, бытовуха.

Начал даже раздумывать, не взять ли пару заказов пешком или на обычном велике, который можно у соседа одолжить, но решил, что это подождёт.

Ну и зря. Потому что тогда я бы достал телефон и увидел бы, что происходит в интернете. Я действительно становился знаменитым.

А за калиткой, возле забора, меня ждала группа захвата.

Схватили, давай укладывать носом в землю.

Пока руки заламывали, на глаза снова будто пелена упала. Мир помутнел, замедлился. А ещё будто рядом с собой я почуял нечто мощное, дающее силу.

Будто со стороны наблюдая, как мои руки раскидывают дюжих парней в броне, я пытался изучить это неведомую мне сущность. Но та отмахивалась от назойливого любопытства.

В меня кто-то выстрелил. Я видел, как летело три пули. Увернуться не составило никакого труда. На секунду отвлёкшись, я упустил момент, как у меня в ладони появился боевой пистолет. И как его ствол нацелился в лицо одному из нападавших.

Мужик замер. Медленно, очень медленно начал поднимать руки.

Я же с ужасом понял, что начинаю давить на спусковой крючок.

«НЕТ!!!» — мысленно возопил я.

Давление на крючок ослабло. Неведомая сущность рядом со мной будто беззвучно спрашивала: «Уверен?».

«Да, да, да, уверен! Не надо!» — взмолился я.

И моя рука медленно опустила руку с пистолетом.

— Бросай оружие! — крикнул кто-то сзади.

Я послушно уронил пистолет и поднял руки над головой. За спиной послышались шаги, но оборачиваться я не спешил.

— Руки за спину! — скомандовал кто-то.

Я снова послушался. Кто-то взял мои ладони. Лязгнул металл, холодные браслеты сковали запястья.

— Вперёд, — продолжал голос за спиной.

Что ж, по крайней мере, меня не пытались снова уложить в грязь. И вообще мне показалось, что теперь со мной разговаривали даже с каким-то уважением, что ли.

За углом, у забора, так, чтобы я не заметил, когда подходил к калитке, стоял автозак.

«Это всё мне?» — подумал я, не сдержав горькую улыбку.

Полноватый мент, с надменным выражением лица стоявший справа от входа, глянул на меня. Потом бросил сквозь зубы:

— Лыбиться потом будешь.

Потом он же добавил, обращаясь, видимо, к моему конвойному:

— Что там?

— Сопротивление при задержании.

— Стрелял кто?

— Мы стреляли.

Мент (похоже, он был офицером и вообще старшим) недовольно пробурчал:

— И что, промазали? Дилетанты, блин. Понабрали по объявлению…

— Шеф, он… — начал было по-прежнему невидимый для меня конвойный, но осёкся.

— Что — он? — спросил ментовской начальник.

— В общем, он имел возможность того… для убийства.

— В смысле?

— Завладел оружием. Но отказался, и предпочёл сдаться. Подчинился, когда я сказал.

— Блин, ты мне киску не лохмать, сержант! Так было сопротивление или нет⁈

Небольшая пауза.

— Нет. Не было.

— Вот и славно. Ну всё, поехали!

В кузове мои наручники прикрепили цепью к металлической скобе, прикрученной к полу. Указали на место и посоветовали сидеть подальше от окна. Кажется, я в ответ пробормотал что-то вроде «Спасибо».

Как только дверца автозака захлопнулось, меня вдруг начал разбирать смех. Происходящее перестало казаться реальным, и больше напоминало постановку для какого-нибудь пранка.

«А что, если меня на самом деле так используют? — вдруг подумал я. И тут же решил: — ну и хорошо. Лишь бы это закончилось хоть когда-нибудь. Поеду отдыхать. В Сочи!». Эта мысль мне тоже показалась очень весёлой, и я прыснул.

Конвойные, которые остались со мной в кузове, нервно переглянулись. «Надо анализы… шу-шу-шу…» — донеслось до меня.

Анализы, анализы… что они ещё покажут, кроме проблем с печенью и желудком?

Приступ нездоровой весёлости прошёл. Я прикрыл глаза и, кажется, задремал. Потому что, когда я пришёл в себя, автозак заезжал во двор какого-то мрачного сооружения из красного кирпича. Я оглянулся. Позади остался высоченный кирпичный забор с рядами колючей проволоки наверху.

Меня вывели из машины. Наручники не снимали.

Мы долго брели по полутёмным коридорам. Здесь дурно пахло: больничный запах смешивался с вонью подгнившей еды или помоев. Меня начало подташнивать. Я вдруг вспомнил, что с утра не ел.

Наконец меня завели в кабинет, заставленный старыми столами, похожими на школьные парты. За одним из них сидел офицер. Полный, с большой блестящей лысиной. Блеснув очками в золотой оправе, он с любопытством уставился на меня.

Один из моих конвойных доложился. Офицер вздохнул, потом цокнул языком и указал на стул напротив.

— Волков Андрей Владимирович, — задумчиво произнёс он, проглядывая какие-то бумаги на столе. — Присаживайтесь.

Я посмотрел на конвойных, потом двинулся вперёд. Кое-как разместился на краешке стула — сидеть со скованными наручниками за спиной руками было ужасно неудобно.

Какое-то время было тихо. Офицер скрипел ручкой по бумагам. Конвойные застыли на месте.

Потом лысый поднял голову, посмотрел сначала на меня, потом на тех, кто меня привёл.

— Почему наручники не сняли? — спросил он.

— Так ведь… — начал было отвечать один из конвойных, но лысый его перебил.

— Как, по-вашему, дактилоскопию делать? И как он протокол подписывать будет? — спросил он.

— Он по категории особо опасен, так…

Лысый посмотрел мне в глаза.

— Буянить будешь? — спросил он.

Я отрицательно мотнул головой.

— И правильно. Потому что бесполезно, — сказал он, и снова обратился к конвойным: — Наручники снять! Ждать в караулке, я вызову.

Я встал. Щёлкнул замок. Я потёр затёкшие запястья. Потом за моей спиной хлопнула дверь.

— Присаживайтесь, — повторил лысый, снова указывая на стул.

Я снова опустился, в этот раз устроившись более комфортно.

— Волков Андрей Владимирович… да? — спросил он.

— Да, — кивнул я.

— Дата рождения?

— Седьмое января восемьдесят седьмого, — ответил я.

— Прописаны?

Я немного помялся.

— Прописаны? — повторил лысый, снова взглянув на меня.

— Постоянная регистрация отсутствует. Временная — Одинцовский округ, посёлок Жаворонки, улица Советская тридцать девять, — ответил я.

Следователь (видимо, это был именно он) вздохнул.

— Как же вы, Андрей Владимирович, докатились до жизни такой? — участливо спросил он.

Я чувствовал оттенки фальшивого участия в его голосе, но почему-то всё равно ощутил к нему что-то вроде симпатии. Может, не так уж страшно всё будет, а?

— Да вот… — я пожал плечами, — жизнь есть жизнь…

— Ясно, ясно. — Он снова начал скрипеть ручкой по бумаге.

Так прошло ещё несколько минут. Наконец, он оторвался от письма.

— Так с какого года, говорите, участвуете в террористической деятельности? — нейтральным голосом, будто интересовался, где находится мясной отдел в магазине, спросил он.