Страница 12 из 29
Офицера спросили, неужели он посмеет пустить в ход штыки против молодых людей, единственным преступлением которых является уважение к памяти их благодетеля; тот отвечал, что получил строгий приказ от комиссара полиции и вынужден подчиниться.
И он в последний раз потребовал от тех, кто хотел помешать ему исполнить долг, немедленно удалиться. Затем он обратился к тем из молодых людей, что несли гроб и были защищены живой стеной, и приказал им опустить гроб на землю.
– Не делайте этого! Не слушайте его! – закричали со всех сторон. – Мы с вами
Судя по уверенности, с которой держались молодые люди, они решили не сдаваться и идти до конца.
Офицер приказал своим людям продолжать наступление; те вновь наставили штыки на толпу.
– Смерть комиссару! Смерть офицеру! – взвыла толпа.
Человек в черном поднял руку. В воздухе мелькнул кастет,
и какой-то человек, получив удар в висок, упал, обливаясь кровью.
В то время мы еще не пережили страшные волнения 5 – 6 июня и 13 – 14 апреля, а потому убитый человек еще мог произвести некоторое впечатление.
– Убивают! – закричали в толпе. – Убивают!
Словно ожидая только этого крика, две-три сотни полицейских вынули из-под рединготов кастеты, похожие на тот, которым только что размозжили голову несчастному.
Война была объявлена.
Те, у кого были палки, подняли их вверх, у кого были ножи, вынули их из карманов.
Умело подогреваемые страсти привели к взрыву.
Жан Бычье Сердце, человек отчаянной смелости, привыкший действовать по первому побуждению, забыл о предупреждениях Сальватора.
– Ага! – промолвил он, выпустив руку Фифины и поплевав на ладони. – Похоже, сейчас будет жарко!
Словно желая испытать свои силы, он схватил за грудки первого попавшегося полицейского и приготовился отшвырнуть его в сторону
– Ко мне! На помощь! На помощь, друзья! – завопил полицейский, и голос его звучал все тише; хватка у Жана Бычье Сердце была железная.
Хлыст услышал этот отчаянный крик, ужом проскользнул в толпу, подкрался сзади и уже занес было над головой Жана Бычье Сердце короткую свинцовую дубинку, как вдруг Кирпич ринулся ему наперерез и перехватил дубинку, а тряпичник вплотную подошел к Хлысту, подставил ему ножку и опрокинул беднягу навзничь.
С этой минуты все смешалось, пронзительно закричали женщины.
Полицейский, которого Жан Бычье Сердце обхватил поперек туловища, как Геракл – Антея, выпустил кастет, и тот покатился к ногам Фифины. Она его подобрала и засучила рукава. С развевавшимися по ветру волосами, Фифина стала раздавать удары направо и налево всем, кто осмеливался к ней приблизиться.
Два-три удара нашей Брадаманты, не уступавшие по силе мужским, привлекли к ней внимание нескольких полицейских, и ей, несомненно, пришел бы конец, если бы не Коперник и Фафиу, – поспешившие на помощь.
При виде Фафиу, приближавшегося к Фифине, Жан Бычье Сердце решил действовать наверняка. Он швырнул в толпу полицейского и, обращаясь к паяцу, сказал:
– И ты туда же!
Он протянул руку и схватил Фафиу за шиворот.
Однако едва он до него дотронулся, как получил удар свинцовой дубинкой и выпустил жертву.
Он узнал поразившую его руку.
– Фифина! – взвыл он, закипая от гнева. – Ты что, хочешь, чтобы я тебя изничтожил?
– Ну ты, тряпка! Только попробуй поднять на меня руку!
– Не на тебя, а на него…
– Только взгляните на этого хулигана! – возмутилась она, обращаясь к Кирпичу и Костылю. – Он хочет задушить человека, который спас мне жизнь!
Жан Бычье Сердце испустил тяжелый вздох, похожий, скорее, на рык, потом обратился к Фафиу:
– Убирайся! И если твоя жизнь тебе дорога, не вставай больше у меня на пути!
Теперь посмотрим, что происходило в той стороне, где стояли Сальватор и четверо его товарищей.
Как мы видели, Сальватор посоветовал Жюстену, Петрусу, Жану Роберу и Людовику ни в коем случае ни во что не вмешиваться, однако Жюстен, по виду самый невозмутимый из всех, не послушался этого совета.
Расскажем сначала, как они стояли.
Жюстен расположился слева от Сальватора, трое других молодых людей держались позади него.
Вдруг Жюстен услышал в нескольких шагах от себя душераздирающий крик, детский голос взывал:
– Ко мне, господин Жюстен! На помощь!
Услышав свое имя, Жюстен бросился вперед и заметил Баболена, опрокинутого навзничь: полицейский избивал его ногами.
Жюстен стремительно бросился вперед, с силой оттолкнул полицейского и склонился, чтобы помочь Баболену подняться.
Но в ту минуту, как он наклонялся, Сальватор увидел, что полицейский занес над его головой кастет. Он, в свою очередь, устремился на помощь, выбросив вперед руку и собираясь принять удар на себя; но, к его величайшему изумлению, кастет замер в воздухе и почтительный голос произнес:
– Э-э, здравствуйте, дорогой господин Сальватор! Как я рад вас видеть!
Голос принадлежал г-ну Жакалю.
VIII.
Арест
Господин Жакаль признал в Жюстене друга Сальватора и возлюбленного Мины; увидев, какая опасность угрожает молодому человеку, он в одно время с Сальватором бросился ему на помощь.
Вот как руки Сальватора и г-на Жакаля встретились.
Однако на этом покровительство г-на Жакаля не кончилось.
Он одним взмахом руки приказал своим людям не трогать молодых людей и отозвал Сальватора в сторонку.
– Дорогой мой господин Сальватор! – проговорил начальник полиции и приподнял очки, чтобы не упустить во время разговора ничего из того, что происходило в толпе. – Дорогой господин Сальватор! Позвольте дать вам хороший совет.
– Говорите, дорогой господин Жакаль.
– Дружеский совет… Вы же знаете, что я вам друг, не так ли?
– Льщу себя надеждой, – отозвался Сальватор.
– Порекомендуйте господину Жюстену и другим лицам, могущим вас интересовать, – глазами он указал на Петруса, Людовика и Жана Робера, – порекомендуйте им удалиться и…
последуйте их примеру сами.
– Почему же это, господин Жакаль?! – вскричал Сальватор.
– Потому что с ними может случиться несчастье.
– Да ну?
– Да, – кивнул г-н Жакаль.
– Мы, стало быть, явимся свидетелями мятежа?
– Очень боюсь, что так. То, что сейчас происходит, о том свидетельствует. Именно так все мятежи и начинаются.
– Да, начинаются они все одинаково, – заметил Сальватор. – Правда, заканчиваются они, как правило, по-разному.
– Этот кончится хорошо, за это я отвечаю, – заверил г-н Жакаль.
– Ну, раз вы отвечаете!.. – бросил Сальватор.
– На этот счет я ничуть не сомневаюсь.
– Дьявольщина!
– Но вы должны понимать, что, несмотря на особое покровительство, которое я готов оказать вашим друзьям, с ними, как я уже сказал, может произойти несчастье. А потому попросите их удалиться.
– Увольте меня от этого, – попросил Сальватор.
– Отчего же?
– Они решили остаться до конца.
– С какой целью?
– Из любопытства…
– Знаете, не так уж это интересно.
– …тем более что, судя по вашим словам, в одном можно быть уверенным: сила останется на стороне закона.
– Что, однако, не помешает вашим друзьям, если они останутся…
– Чему же?
– …подвергнуть себя риску…
– Какому риску?
– Черт побери! Какому риску подвергается любой человек во время мятежа? Возможны неконституционные меры…
– В таком случае, дорогой господин Жакаль, как вы понимаете, не мне их жалеть.
– То есть, как?
– Они получат то, чего заслуживают.
– Что вы хотите этим сказать?
– Они пожелали увидеть мятеж: пусть расплачиваются за свое любопытство.
– Они хотели посмотреть на мятеж? – переспросил г-н Жакаль.
– Да, – отвечал Сальватор.
– Так они, значит, знали, что был должен вспыхнуть мятеж?
Ваши друзья заранее знали о том, что здесь произойдет?
– Во всех подробностях, дорогой господин Жакаль. Даже самые бывалые моряки не могут предсказать бурю с большей проницательностью, нежели мои друзья почуяли надвигающийся мятеж.