Страница 4 из 12
Впрочем, они подходили друг другу. Но только жили разной по своей судьбе и природе жизнью.
Маргарита Воронина, дикая и не управляемая. Во всем. Все сама делавшая сейчас. От самого раздеться, до вот такого звериного безумного траха на металлическом анатомическом столе, уронив все со звоном и грохотом инструменты на кафельный морга пол, прыгавшая на его Дмитрия Щерстнева торчащем, точно наконечник копья детородном половом органе своей раскрытой настежь в безудержной любви промежностью. Широко расставив свои женские полненькие красивые ноги. Совершенно и полностью голая. Как и он.
Их одежда просто была разбросана по всей комнате секционке с покойниками. Часть ее, просто лежала на самих накрытых белыми простынями мертвецах.
Это было нечто напоминающее адскую сексуальную и дикую демоническую звериную оргию. Да и сами они сейчас походили на неких чертей, вышедших из недр земли и огненного ада сюда потрахаться среди мертвецов. Не хватало еще рядом с моргом городского кладбища. И тогда была бы полная картина происходящего. Хотя и этого было вполне уже достаточно, чтобы так подумать и описать.
Интересно, что бы случилось, если бы их, вот так застукали, кто-либо вошедшие пришедших тоже в субботу по каким-либо неотложным делам, сюда из работников морга.
- Ты, даже не представляешь, как меня это возбуждает и заводит! - произнесла, восторгаясь мертвой гробовой тишиной городского морга, ему эта уличная проститутка Марго Воронина, когда завалила его спиной и голой мужской задницей, целиком с ногами, на этот лабораторный хирургический металлический стол – Секс и мертвецы! И никто нам здесь не помешает! Никто! Никто не увидит и никому не расскажет! Тут все покойники! И все спят мертвым своим вечным сном!
Марго сверкая своими синими, бешенными в диком возбуждении глазами, точно некая демоница или ведьма, расположилась верхом на нем.
- Говорят, покойники все равно все видят и слышат - он ей произнес – Не стоит говорить тут такое.
- И это мне говорит тот, кто роется и потрошит трупы! - она произнесла и даже засмеялась – Ты, что веришь во все такое! Ты же врач!
- Что смешного! – он ей, возмущенно ответил.
Да, конечно было странным услышать такое от прагмата врача. Но дело в том, что Дмитрий все же не был таким убитым от плоти и крови прагматом. С детства. Его увлекало многое. И в основном связанное с мертвецами. Богом, душами умерших и потусторонними мирами, лежащими за пределами этого мира. Жизнью после смерти и еще много чего такого не из мира сего. Не смотря на то, что он был врач паталогоанатом. Не в пример своим коллегам по работе, вот он, Дмитрий Шерстнев был именно таким. Может, именно вот такое и это заставило его стать, именно тем, кем он теперь был на самом деле.
Маргарита еще сильней расхохоталась и была сейчас похожа на некую ведьму в вальпургиеву темную ночь.
- Я тебе это докажу – он произнес ей.
- Да, ладно – она, ему смеясь, ответила - Сперва, я тебя отымею здесь среди этих всех… - она недоговорила, когда его детородный орган, вздыбившись и налившись кровью, проник в ее между расставленными в стороны ногами промежность.
Маргарита, закусив свою нижнюю перемазанную алой помадой губку, занялась своей положенной уличной проститутке, самке и сучке работой. И, вот уже не слазила с него больше двадцати минут, растягивая свое половое сексуальное удовольствие. Стеная громко и ахая на весь морг, а он все не мог никак, почему-то сейчас кончить, хотя уже было вот-вот, но никак.
- Может, это все таблетки для повышения потенции? – Дмитрий подумал сам, изнывая от неудержимой любви и близкого дикого секса, уже измученный, но еще не побежденный таким бурным неистовым штормовым напором и натиском своей любовницы подруги. Он принял их перед этим бешеным звериным трахом.
В этот момент, откуда-то из самого холодного в морговской секционке воздуха, полился громкий колокольный звон. И ему показалось, что на соседнем металлическом столе каталке под белой простыней, дернулось лежащее там мертвое человеческое тело. И сама колесная тележка и стол, вдруг, скрипнув своим маленькими черными резиновыми колесиками, шевельнулась на своем месте.
Затем, на другой такой же тележке шевельнулось еще одно мертвое лежащее там тело другого мертвеца. И тележка, вдруг покатилась по полу в сторону к кафельной вертикальной стене комнаты Секционки.
- Черт! - он произнес той, что скакала на нем верхом – Ты, видела это?!
- Что, любимый? - та, произнесла ему, задыхаясь от любовных спазмов, и судорог своего изнывающего мокрого от текущего горячего любовного пота, трепыхающегося на мужском детородном конце женского тела - Не отвлекайся, милый. Еще немного, и я кончу.
В это время, там, у кафельной стены секционки на железной колесной каталке, поднялась белая простыня вместе с человеческим мертвым телом. Тело в простыне развернулось в сидячем положении. И из-под простыни, вниз с тележки свесились вниз голые ноги. А тело под простыней зашевелилось, вертя, медленно по сторонам своей головой.
Колокольный, льющийся по всему подвалу морга и вероятно всей городской больнице №29 звон, просто оглушал Дмитрия Шерстнева.
- Черт! Черт! Вот, черт, Марго! - уже громко произнес перепуганным голосом Дмитрий – Очнись, же ты, чертова сучка!
- Лежи! Кого, ты напугался, дурак! - она произнесла ему и опустила вниз свою девичью русоволосую с волосами голову – Мы тут одни! Ничего нет! Ничего!
Синие глаза Маргариты Ворониной стали, вдруг черными, а волосы зашевелились на ее голове и стали превращаться в черных чешуйчатых золоченых шкурой змей.
Сила ее рук была теперь, просто невероятной, что придавили Дмитрия Шерстнева к металлическому лабораторному столу.
В это время, мертвец в белой наброшенной на него простыне, спрыгнул с колесной тележки и, двинулся медленным шагом, к ним двоим.
- Он идет сюда! – произнес панически в диком ледяном ужасе Дмитрий той, что была теперь неизвестно кто, вытаращив свои на нее синие перепуганные глаза.
- Лежи, я тебе приказываю! - он услышал дикий скроенный в три громкие звуковые октавы чей-то не из мира сего голос – Я еще не кончила!
Дмитрий, просто обомлел и замер в лежачем положении на своем лабораторном металлическом столе, не сводя уже своих синих мужских вытаращенных в диком и паническом испуге глаз со своей сексуальной покрытой змеиной чешуей трахающей его со звериной безжалостной дикой яростью наездницы. В золотой короне венце с гравировкой похожей на боковые стороны той музыкальной квадратной шкатулки. Привинченной по кругу головы длинными с резьбой золотыми, торчащими во все стороны в виде звездчатой пиктограммы гвоздями. Миловидное лицо, которой, было утыкано длинными острыми иглами и было все изрезано глубокими порезами вдоль и поперек. С раскрытым в стороны настежь вывернутым под головой на шее горлом. В котором торчало нечто металлическое, какое-то странное трубчатое как музыкальный ксилофон устройство. Из которого, в свою очередь, торчали какие-то длинные окаймляющие и перетягивающие туго, ту шею тонкие кольца. Что позволяло издавать гортанные в наслаждении развращенной любовью сладострастные сексуальные громкие звуки. А гибкую женскую талию стягивал и сдавливал, точно тиски, перетягивая практически пополам, соединенный с телом скобами и болтами металлический корсет. Покрытые длинными острыми шипами запястья рук этой жуткой твари увенчаны были в золотые браслеты, что были также буквально и туго обвиты тонкой проволокой и срощены с самой чешуей и кожей этого жуткого женоподобного адского чудовища. Точно и тоже – самое, было и с расставленными широко в стороны голыми женскими ногами этой сидящей верхом на Дмитрии Шерстневе адской твари. На его торчащем вверх уже стертом в кровавые мозоли детородном члене. Своей в металлическом пирсинге промежностью. Эта жуткая пугающая своим диким кошмарным уродством тварь, имела длинные обрамленные золотыми колечками змеиные вьющиеся в воздухе из женской широкой чешуйчатой задницы шесть хвостов. Большие сочлененные металлическими соединениями перепончатые, раскрывшиеся в стороны, точно летучей мыши крылья. Торчащие из спины. Одна с другой, соединенных металлическими скобами и креплениями костей. В тонкой изодранной и сшитой грубыми рубцами черной обожженной кожной оболочке.