Страница 3 из 45
Глава 1. Мальчик
Могучие столпы литературы отбрасывают на землю тень, называемую – графомания.
Когда рождается графоман, великие классики всего мира делают в гробу полный оборот, словно бы приветствуя «сутулых дел» страдальца, предваряя долгое совместное физическое и философское взаимодействие, как инь и ян, как электрон и атом, как качели в мороз и язык любопытного дурака.
Я родился в самом подходящем для счастья месте – в городе Сочи. Родители рассказывали, что зачали меня под пальмами на правительственной даче Бочаров Ручей, в ауре власти и уверенного советского счастья. Гм. Кому ручей, а кому и речка-говнотечка, над которой нависал наш деревянный сортир.
Мы жили на Клубничной улице. Живописное, заросшее тропическим лесом место, неподалёку от побережья, которое нынче изнасиловано застройщиками.
Забор президентской резиденции был через железную дорогу от нас. Я даже сохранил воспоминания о том, как мы, перелезая через ограду, купались на пляже, ещё помнящем разлапистые шаги Брежнева и отпечатки его бровей. Я-то был совсем малышом, но ловкие старшие двоюродные братья успешно переправляли меня туда и обратно. Когда дача пустовала, охранники нас почти не гоняли. Да и смысл?
Гальку в промышленных масштабах мы украсть не могли. Море – тем более.
Начинался сезон. Над домом то и дело пролетали вертолеты, низко-низко, доставляя на отдых Андропова, потом Горбачёва, а заодно пугая меня до усрачки.
Сочи – это место для отдыха, не для политики. Рядом с нашим домом росли пальмы, инжиры, фейхоа и прочий невзрачный фундук. Бабушка с дедушкой разводили уток и кур, выращивали тюльпаны на продажу, у них – дико звучит в наши промышленные времена окостеневших мегаполисов – были свои голубятня и виноградник.
Длилось моё сочинское счастье три с половиной года. Родители-кочевники, прекрасные врачи, обрубили отцовскую пуповину и, в поисках независимости, покинули вотчину, притаранив бедного ребёнка в Ленинградскую область.
Это было жестоко!
Помню, как пучил свои глупые зенки на залитое солнцем окно и не верил, что пора ложиться спать. Маме приходилось завешивать окна плотной тканью. Но меня этот фокус не устраивал: я понимал, что за окном всё так же светло, и орал до изнеможения.
От распирающего щуплую грудь чувства внутреннего протеста я стал капризен и рассеян. Новая реальность дико мне не нравилась. Холодно и страшно.
Тропический рай остался в недосягаемой дали.
Родителям тоже переезд не пошёл на пользу. Мама ударилась в работу, а отец семейным обязанностям предпочёл крепкий алкоголь. В результате я бывал забыт в детском садике не менее раза в неделю. Бедные воспитатели выучили места, где можно было обнаружить кого-либо из моих предков, и таскали подкидыша по всему городу, в надежде сдать на руки нерадивым «шнуркам».
Садик…
В детском садике меня взяли главным героем на финальный праздник – выпускной. Ответственность огромная, опять же родители очень гордились. Радовался и я, ибо уже начинал смутно подозревать, что расту дуралеем. А тут вот нате – не дуралей. Мне доверяют, меня любят, на меня рассчитывают. Чувствовал себя самым важным и счастливым ребёнком на Земле; бегал, суетился, повторял песни, реплики и стишки, раздуваясь от важности, как воздушный шарик.
Чемпион и победитель. Я почти простил переезд.
На финальный смотр представления пришла заведующая и ещё какая-то, ранее невиданная тётя. Кудрявая, как барашек, толстая, очень строгая.
– Так! – сказала тётя, посмотрев выступление. – Почему столько артистов беззубых?
– Это же дети! – напряглась заведующая. – Молочные зубки выпадают…
– Я знаю! – перебила заведующую тётя и топнула ножкой. – Безобразие.
– А где я зубастых-то возьму? – возмутилась заведующая.
– Да хоть где! В соседнем садике займите, в школе! Выкрутитесь. У нас выпускной, а дети ротики беззубые раскрывают. Как будто в Советском Союзе цинга лютует! Тут проверки, комиссии! А у ЭТОГО ещё и рожа глумливая! Его точно вон!
Перст судьбы был направлен на меня.
Вот так, секунду назад я был всем, а теперь, указанием строгого пальца, я превратился в нуль. По тону жирного барашка стало ясно: сказка закончилась навсегда.
Я заревел. Воздушный шарик лопнул. Так «глумливая рожа» и осознал, что счастье – оно скоротечно. Однако жизнь только начинала свои эксперименты…