Страница 99 из 101
Я смотрю на далекое дерево, как звезды расцветают на акварельном небе. Идея отправиться сюда пришла ко мне в первую же ночь после того, как мы покинули Ден. Я подношу руку к груди, прижимая ее к сердцу, где все еще живет магия Авроры. Я дала ей обещание, что отведу ее в страну сирен. И хотя это может быть слишком мало и слишком поздно, я не могу придумать другого способа, чтобы в последний раз почтить ее память.
Затаив дыхание, я обращаюсь к своей магии, говоря на древнем языке духов.
— Грувун приливов и отливов, Волст воды, Брундил земли, я взываю к вам.
Грувун — это бурление водоворота у берега, два неподвижных белых глаза в его центре. Волст — волна, которая задерживается, поднимаясь и принимая смутные человеческие очертания. Брундил — песчаный голем, который вечно поднимается и опускается рядом со мной.
— Когда-то здесь был песчаный вал, соединявший Мидскейп с Деревом Жизни. Я прошу вас помочь вернуть его на поверхность.
Никто из них ничего не говорит, но я чувствую их согласие. Даже одобрение. Они исчезают в своих стихиях, отступая. Но их присутствие остается в диком пульсировании магии.
Океан вздымается. Пенится вода. Глубоко в земле раздается стон. Песок смещается, рассыпается, словно тает в волнах. Но Брундил упорствует. Грувун с помощью Волста сдерживает прилив.
Между нами и деревом протянулась лента свежей земли.
— Спасибо, — говорю я, делая первые шаги по ней. Я все еще чувствую, как Грувун и Волст прилагают огромные усилия, чтобы не дать воде поглотить новую песчаную полосу. Так же, как я чувствую, как Брундил продолжает сдвигать землю под ним, — силы природы выровнены, но находятся в состоянии противостояния. Пока мы идем, они начинают достигать стазиса, который сохранит этот сухопутный мост достаточно долго, чтобы мы смогли вернуться.
Благоговейная тишина опускается на нас с Эвандером, когда мы приближаемся к дереву. Наши подозрения издалека подтвердились — у него действительно такие же серебристые листья, как у деревьев Дена. Его корни, словно женские волосы, рассыпаются по пляжу и погружаются глубоко, глубоко в воду, за пределы, куда не достает свет Фэйда. Я вижу тени, движущиеся по мере нашего приближения. Эвандер тоже обращает на них внимание. Его мускулы вздуваются, излучая напряжение. Но существа под волнами не всплывают. По крайней мере, пока.
Стена толстых корней преграждает нам путь, когда мы достигаем противоположного берега. Я знаю, что лучше не просить Брундил о помощи — не только потому, что уже обращалась к ней. Но еще и потому, что я чувствую чистую магию, которая течет в них вместо сока. Это древняя и огромная сила.
Мы с Эвандером находим отверстие в массивных корнях, едва достаточное для того, чтобы протиснуться. Мы изгибаемся и скручиваемся, пробираясь вперед. Прямо на грани иррациональной паники от того, что мы навсегда застряли в них, они заканчиваются, обнажая укрытый пляж.
В песок воткнуты копья, придающие ему колючий вид, почти как у дикобраза. Я пробираюсь сквозь них, стараясь не касаться ни одного, поскольку они, похоже, сделаны из той же древесины, что и дерево, и я могу только предположить, что они означают какое-то глубокое почтение, которого я не понимаю.
Мы доходим до противоположного конца, где у большого цветка сидит мужчина. Он прислонился к одному из корней и тихонько похрапывает. Я приостанавливаюсь и смотрю на него. У него каштановые волосы и борода. Одежду я не узнаю, но она явно… человеческая. Все в нем говорит о том, что он человек. От его моды, которую в Мидскейпе не видно, до изгиба его ушей. И все же его кожу покрывают отметины, почти как вихри нитей и тонко вышитые линии моего плаща.
— Он сирена? — Эвандер нерешительно шепчет мне на ухо.
Я качаю головой. Но я не знаю, кто он. Мои глаза говорят, что он человек. Но мои чувства подсказывают мне… дух? Я не знаю, что о нем думать. Может быть, он такой же колдун, как и я?
— Сэр? — мягко спрашиваю я. Не хочу его пугать. Он продолжает храпеть. — Сэр? — Чуть громче.
— Кевхан крепко спит, — говорит женский голос у нас за спиной.
Мы с Эвандером оба поворачиваемся. Он — чуть быстрее. Чуть напряженнее, готовый нанести удар. Но я мгновенно хватаю его за запястье, как только мои глаза видят фигуру, сидящую на одном из лепестков огромного цветка. Никто из нас даже не заметил, как он распустился.
Слабый золотистый блеск покрывает ее кожу, вихрясь среди целой радуги цветов. Ее глаза цвета моря в штормовой день, как будто в них заключена вся вода, окружающая этот остров. Сплетенные крылья, всего их шесть, — скорее радужные очертания, ловящие последние солнечные блики, падающие со спины, чем что-то твердое. Медово-золотистые волосы рассыпаются по плечам, путаясь в коре, которую она носит как одежду. Она двигается так, словно является частью ее кожи. Как будто она — часть самого дерева.
Нет… она и есть дерево. Ее сырость, древняя и первозданная. На секунду позже, чем хотелось бы, до меня доходит, что я нахожусь перед Старой Богиней Жизни.
— Леди Леллия? — шепчу я в благоговении. Глаза Эвандера расширяются, и все его тело расслабляется. Кажется, он вот-вот упадет от такого поворота событий.
— Не совсем, но близко. Обычная ошибка. Прошу вас, я Леди Виктория. — Уголок ее рта искривляется в язвительной улыбке. Затем она прочищает горло и громко говорит: — Кевхан, у нас гости.
Мужчина наконец-то просыпается. Он что-то бормочет и шипит. Глаза расширены от удивления.
Леди Виктория разражается ярким смехом.
— Ну ты и какой из тебя Хранитель Дерева Жизни. В первый раз, когда у нас гости со стороны, тебя застали спящим.
Не ожидала, что у старого бога есть чувство юмора. В воздухе вокруг нее чувствовалась легкость. Эта странность не настораживает меня, а наоборот, успокаивает. Несмотря на то, что она явно не человек, в ней есть человечность. Чувство смертности, которого я не ощущаю даже от духов и уж точно не ожидал встретить у старого бога.
— Прошу прощения! — Кевхан быстро встает, смахивая песок со своих брюк.
— Добро пожаловать… к Дереву Жизни? — Он смотрит в ее сторону, потирая затылок. — Мы так и не обсудили, что я должен говорить или делать.
Богиня откровенно ухмыляется.
— Я хотела посмотреть, что ты придумаешь. Обычно ты такой спокойный.
— Для меня все это тоже в новинку.
— У тебя было почти три года, чтобы освоиться в своей роли.
— Моя «роль» обычно заключается в том, чтобы нежиться на солнце и наслаждаться волнами.
— Неправда, — возражает она, — я видела, как ты играешь в камешки с Лючией.
— Только когда ты не занимаешь ее время.
Леди Виктория отбрасывает волосы на плечо и подается вперед.
— Ее нельзя винить за то, что она хочет получить настоящий вызов в игре в камни.
Кевхан фыркает, но не предлагает упрека.
— Но я сомневаюсь, что ты проделала весь этот путь, пересекая земли и моря, чтобы поиграть в камни. — Ее глаза возвращаются ко мне, взгляд оседает в ожидании. Как будто она ждет, что я задам вопрос.
На мгновение я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать. Я представляла себе, что это взаимодействие будет больше похоже на те, что я имела с духами. Ощущение силы — оно есть, но есть и потусторонность. Я не ожидала, что Старая Богиня Жизни станет со мной шутить.
— Я… я дала обещание. — Как только я начинаю обдумывать, что сказать, это звучит так незначительно. — Я обещала той, кто мне дорог, что приведу ее сюда, к тебе. И я… — Слова на секунду захлебываются, но я все равно выдавливаю их из себя. — Я не смогла. У меня не получилось. Но я хотела сделать это… как будто… каким-то образом этого будет достаточно.