Страница 5 из 121
Меня осеняет, что это за дар. По моему телу пробегают мурашки, начиная с руки, держащей флакон. Моя кожа покрывается мурашками.
— Нет. — Я подношу ее к нему. Он делает шаг в сторону. — Нет, нет. — Я спрыгиваю со стола, он отступает назад. — Ты не можешь…
— Могу.
— Если ты... если кто-нибудь... если узнают, что ты взял это из крепости и отдал мне, тебя повесят.
— Если тебя и Матери не будет рядом, чтобы я мог вернуться, я все равно буду жалеть, что не умер, — сурово говорит Дрю.
Я смотрю на пузырек в своей ладони и шепчу:
— Эликсир Охотника. — Мне кажется, что это запрещено даже произносить. Это незаконно, что я держу его в руках.
— Мощное варево. — Он смещает свой вес, выглядя на мгновение неуверенным. Но она проходит прежде, чем я успеваю воспользоваться ею, чтобы вернуть флакон. — Давос сказал, что этот эликсир редкий, более сильный, что он бережет его только на завтра. Он был получен из специальной купели глубоко под крепостью. Поэтому я знаю, что он сделает тебя достаточно сильной, чтобы защитить Мать и кузницу.
— А если меня обнаружат с этим в руках или выпившей, меня тоже повесят. — Я качаю головой и бросаю на него взгляд. Он играет с нашими жизнями.
— Никто никогда не повесит кузнечную деву. Да и откуда им знать? Пей его, только если смотришь в мертвые глаза вампира. В противном случае держи его в секрете и верни мне на следующее утро после Кровавой Луны. — Он говорит так, будто это так просто.
— А как же безумие охотника? — спрашиваю я.
— Один глоток эликсира не вызовет безумия. Оно накапливается со временем. — Глаза Дрю стали отрешенными. Он видел, как его братья и сестры по оружию поддаются безумию Эликсира Охотника, жажде крови и жажде битвы, не похожей ни на какую другую.
За эти годы он ожесточился на моих глазах, превратившись в человека, которого я порой с трудом узнаю. Это делает меня еще более отчаянной в желании быть рядом с ним. Отчасти поэтому я согласилась, чтобы он меня тренировал. Я не разделяла его представлений о том, что, став достаточно сильными, мы сможем избежать или даже изменить свою судьбу, какими бы заманчивыми они ни были. Нет, эти ночные тренировки происходили потому, что я скучала по брату.
— Кроме того, — продолжает он, — я подозреваю, что безумие не связано с эликсиром, а скорее с тем, что мы увидим и должны будем сделать на Фэйдских болотах.
Костяшки пальцев побелели, когда я схватилась за флакон. Вся наша боевая практика вдруг показалась такой глупой. Я кузница, а не охотница. Я должна создавать оружие, а не использовать его. Все это зашло слишком далеко.
— Пожалуйста, не уходи завтра. Останься здесь, в городе, и защищай нас. Не заставляй меня использовать его.
— Я уйду, чтобы ты больше никогда не боялась вампиров. — Мой брат-дурак делает шаг вперед и кладет обе руки мне на плечи. — Я иду с авангардом, чтобы вампиры не добрались сюда.
Авангард. Дрю будет на передовой. Мое сердце начинает колотиться.
— Не надо, Дрю, — поспешно говорю я. — Давос любит тебя...
Дрю тихонько фыркает.
— Ты брат кузнечной девы; он позволит тебе остаться в городе, если ты попросишь защищать меня. Тебе не нужно так глубоко заходить в болота.
— Я должен. — Его голос упал до шепота. Несмотря на то, что мы одни, он оглядывается по сторонам. — Давос не позволил мне остаться в городе, потому что он готовил меня к этой ночи с тех пор, как я присоединился к охотникам. Я был избран для особой миссии, Флор. Я могу положить этому конец.
— Покончить с этим?
— Покончить со всем этим. — Дрю крепко обнимает меня. Это похоже на те объятия, которые Отец давал перед полнолунием. Но в этот раз... Я знаю, что вижу брата в последний раз. Он прощается со мной.
— Пожалуйста, не уходи, — умоляю я. В горле першит. Глаза горят. — Мне плевать на все особые миссии и старые истории. Этому никогда не будет конца. За нами всегда будут охотиться. Так что оставайся здесь и живи со мной. — Мои неуверенность и страхи увеличиваются. Я дура, которую всегда предупреждала Мать, и я поддаюсь отчаянию, когда говорю: — Не заставляй меня выходить замуж за того охотника, который понравится Давосу. Как я узнаю, что это достойный человек, если тебя не будет рядом, чтобы вмешаться?
Дрю отпускает меня.
— Я никогда не позволю тебе жить в несчастье.
— Но...
— Завтра, — мягко говорит он. — Когда Кровавая Луна истончит Фэйд и сам лорд вампиров поведет через него свои легионы, я буду готов и буду ждать. Я убью лорда вампиров — разум улья — и положу конец этой бесконечной войне.
Сердце замирает в груди. Горло сжалось, чтобы сказать что-то еще. Я знала, что лорд вампиров придет. Но... я никогда не думала, что мой брат будет тем, кто готов атаковать его в лоб.
— Ты не можешь, — шепчу я.
Дрю грустно улыбается.
— Ни капли уверенности для старшего брата?
— Старше на несколько минут, — инстинктивно отвечаю я. Он хихикает. — Пожалуйста, я...
— Решение принято. Я делаю это ради всей Деревни Охотников. Но также и для тебя. Если лорд вампиров умрет, то тебе больше не нужно будет быть кузнечной девой. Деревня Охотников станет таким же городом, как и все остальные. Тебе не придется работать здесь каждый день. Тебя не будут выдавать замуж. Мы с тобой наконец-то сможем поехать к морю. — Море, символ той всеобъемлющей мечты о мире за стенами.
— У меня здесь есть все, что мне нужно, в море нет необходимости. — Это ложь. Я столько раз повторяла ее себе с детства, что с возрастом верю в нее все больше и больше. Время умеет разрушать мечты. — Мне нужно, чтобы ты с Матерью были в безопасности, а кузница была горячей.
— Ты хотела поехать к морю, когда мы были детьми, — возражает он.
— Нам было семь. Тогда все было проще. — Я качаю головой, удивляясь, как мы можем быть такими похожими и в то же время такими разными. Дрю всегда боролся — боролся за большее, за Деревню Охотников, за мечты, которые мне давно перестали сниться.
— Ты могла бы стать намного важнее, Флориан, — мягко говорит Дрю.
— Все, чего я хочу, — это не видеть, как умирает еще один член нашей семьи.
— Тогда пообещай, что будешь защищать Мать, и единственное, на чем я должен сосредоточиться, — это на том, чтобы остаться в живых и убить лорда вампиров.
Когда он так говорит...
— Хорошо. Но ты должен вернуться.
— Обязательно.
— Поклянись в этом. Поклянись, что в ночь Кровавой Луны, когда солнечный свет упадет на колокольню, ты будешь маршировать домой.
— Клянусь, я вернусь.
Я крепко обнимаю его. Так же крепко, как я держусь за свои эмоции. Он поклялся мне в этом. Он вернется.
Но мое сердце знает правду. Может быть, это потому, что мы близнецы. Может быть, потому что он охотник, как и Отец. А может, я просто знаю, родившись на земле Деревни Охотников, что смерть уже витает в воздухе.
Он может поклясться, что вернется, но...
Он лжет.
ГЛАВА 3
Сегодня первый день в моей жизни, когда кузница не была зажжена.
Обычно каждое утро первой встает мать. Она спускается вниз и ставит чайник для чая, затем направляется в кузницу и начинает будить дремлющие угли в очаге, разжигая их до сильного пламени, чтобы создать нам тепловое ложе для работы. Кузница светится оранжевым цветом, как бы презирая ее за то, что она должна проснуться раньше неба. Когда я спускаюсь вниз, я уже чувствую жар у кухонного окна, а мать уже работает над мехом. Еще до восхода солнца мы готовы расплавить серебро и сталь, чтобы получить особый сплав, который умеем делать только мы.