Страница 10 из 121
Они охотятся на нас не как на зверей. Они охотятся на нас, потому что сами так решили. Потому что видят в нас только забаву. Я крепче сжимаю серп и не прошу тварь освободить моего брата во второй раз. Такое существо, как он, знает только две вещи — кровопролитие и смерть. И я дам ему их.
— Теперь я твоя добыча! — Я сокращаю расстояние между мной и вампиром и прыгаю. Он пытается повернуться, но слишком медленно. Стальная перчатка, закрывающая его когтистые руки, слишком глубоко впилась в камень. Я втыкаю один серп в щиток его шлема и дергаю.
Сталь с грохотом сталкивается с железом. Шлем летит, а вместе с ним и мой серп. Он пошатывается, а я теряю равновесие. Я втыкаю острие другого серпа в камень и, используя его, поворачиваюсь, чтобы встать на ноги. Я подворачиваю их под себя, освобождая оружие поворотом. Может, я и не тренировалась с охотниками, но Дрю научил меня тем навыкам, которые передал ему Давос. А днем я оттачивала свое тело, поднимая уголь, молот, железо и серебро.
Вампир вращается, и, встретившись взглядом со впалыми глазами чудовища, я запоздало вспоминаю, что говорил мне Дрю:
Завтра сам лорд вампиров поведет свои легионы через Фэйд... Я убью его.
Это создание кошмара и чистого зла... он источник всей нашей боли. Он может говорить, потому что он разум вампира. Это из-за него люди Деревни Охотников сражались и истекали кровью. Это из-за него мы замурованы в стенах и боремся за выживание ради мира за его пределами.
Из-за него погиб мой отец и умирает мой брат.
Его глаза ввалились на щеки. Под ними провисают складки плоти, обтянутые, должно быть, древней кожей. Глубоко нахмуренные брови нависают над ними, прорезая морщины между ними. То, что для человека было бы белым цветом глаз, для него — черное, отчего глубокие впадины, в которых они сидят на лице, становятся еще более заметными. В центре них — сверкающая желтая радужка, как глаза волка, пойманные в свете фонаря темной ночью.
Нос крючковатый и острый, как будто сделан из воска и слишком плотно прижат к внутренней стороне шлема. Кожа дряблая и серая, безжизненная и изношенная. Два пожелтевших клыка торчат из слегка раздвинутых губ, когда он задыхается.
Лорд вампиров — ходячий труп, приукрашенный каждой страшной историей, переданной в Деревне Охотников.
Монстр. Да. Это слово ему подходит. Он все кошмары и даже больше. Он ветер, который бился в окно, когда я была девочкой. Он тень, которая слишком долго задерживалась в углу моей комнаты. Он то, чего я боялась под своей кроватью. То, что преследовало меня в кошмарах до самой взрослой жизни.
Лорд вампиров замирает, глядя на меня. Его призрачные глаза слегка расширяются, зловеще поблескивая в кровавом лунном свете. Эти голодные глаза изучают меня, словно уже поглощая мою душу.
— Кто ты? — прохрипел он.
Кто я? Странный вопрос от такого зверя, как он. Я дико улыбаюсь.
— Я твоя смерть.
ГЛАВА 5
Я взмахнула серпом вверх и направил его в эти полные ужаса глаза. Достаточно одного толчка, чтобы все закончилось. Мой удар уже почти достиг дряблой плоти, когда вампир превратился в туман. Я падаю сквозь рассеивающиеся тени, держась на ногах.
Шепот движения. Я чувствую, как его сущность вновь сгущается в вихре магии тени и крови. Туман сгущается, и из него появляется лорд вампиров.
— Ты мерзость, — рычит он.
Я ничего не говорю в ответ и делаю выпад вперед, чтобы закрыть брешь. Вампир снова растворяется. Мои чувства покалывает, волосы на правой руке поднимаются. Материализация лорда вампиров похожа на воздух перед ударом молнии. Тенистая дымка собирается, и его красный плащ развевается вокруг него, когда он появляется вновь.
Он хватается за меня, и я падаю на землю. Я кручу серп в руке, поворачивая его так, чтобы можно было нанести удар с оттяжкой. Я стараюсь попасть в небольшое пространство за его коленом. Цепной пояс должен заканчиваться на бедрах. Наголенники заканчиваются чуть ниже колена. Я достаточно разбираюсь в изготовлении доспехов, чтобы понять, что здесь должно быть уязвимое место — мой клинок вонзается, но не находит плоти, прежде чем он дотягивается до меня.
Я бросаю свой серп, все еще застрявший в его доспехах, чтобы схватить его за плечо и использовать его неудобное положение против него. Мы падаем на булыжник. Ногти трещат, когда я вырываю камень и бью им по виску лорда. Он отшатывается назад.
Я бросаюсь за оружием, но слишком поздно. Покрытый пластинами грев наступает на него и отбрасывает назад, заталкивая серп в болотную грязь. Я хватаюсь за другой серп, когда лорд вампиров тянется ко мне, широко расставив руки. Он пытается схватить меня за шею. Я уворачиваюсь. Наши глаза снова встречаются. У меня перехватило дыхание.
— Они сделали из тебя монстра. — В его словах просачиваются неодобрение и ненависть. Это наша общая эмоция.
— Если я должна быть монстром, чтобы убить монстра, значит, так тому и быть! — Я вскакиваю.
Он быстрее. Злобный черный туман следует за его движениями и, когда он останавливается передо мной, излучается от него, обхватывая мое лицо невидимыми руками. Лорд хватает меня за горло, впечатывая в одну из разрушающихся стен. Я хватаюсь рукой за его руку, перехватывая большой палец. Быстрым движением я отдернула его руку.
Обычно я бью коленом в живот, но против его пластины это мало что даст. Падая, снова теряя равновесие, мы сцепились, катаясь по земле. Я замахиваюсь на него, но он снова обезоруживает меня.
Удар за ударом, мы поравнялись друг с другом. Один удар за другим, но ни один из нас не может нанести больше, чем легкие удары. Мои костяшки пальцев ударяются о твердый булыжник, трещат и раскалываются, когда он уклоняется от удара, откидывает меня от себя и прижимает к себе обеими руками.
Надо мной нависает скрюченный живой труп лорда вампиров. Ярко-красная луна обрамляет его искаженное лицо, и он смотрит на меня горящими, неестественными глазами — полностью черными, если не считать ярко-желтой радужки.
— Ты действительно упорный зверь, — рычит он, оскалив острые клыки. Его рот не похож на рот обычного вампира. Большинство его зубов похожи на человеческие. Только клыки удлиненные.
Я пытаюсь придумать, как вырваться из его хватки. Время приближается. Я чувствую это. Он возьмет меня в свои объятия и будет пить из меня, пока я не высохну. Потом он использует мое лицо, чтобы проникнуть в Деревню Охотников.
Мать, прости меня. У меня даже нет воротника, чтобы остановить его.
— Но, черт возьми, Каллос был прав. Ты будешь служить для того, что нам нужно, — провозглашает он.
Прежде чем я успеваю осмыслить его слова, нас окутывает туман.
Я вдыхаю и задыхаюсь, отхаркиваюсь, кашляю. Он разрывает мои легкие, рвется по венам и грозит вырваться из плоти. В одно мгновение я перестаю существовать и преображаюсь.
Мы уже не в развалинах, а снова на главной дороге болота. Мы ближе к городу или дальше от него? Я едва успеваю удивиться, как меня снова разрывает на части. В ушах закладывает уши, ночь обрушивается на меня, сгущаясь под действием магии. Я не более чем мысль в пустоте.
Снова красный свет. Мы снова в другом месте. Мы стоим на гребне предгорья, туман на болотах редеет. Он клубится вокруг нас, как океан. Должно быть, мы находимся на самой высокой точке Фэйдских Болот. Далеко-далеко вдали виднеется одинокая точка света. Это Деревня Охотников, ставшая маленькой из-за того, как далеко мы находимся. Все, что я когда-либо знала, все, что меня когда-либо утешало, о чем я могла даже мечтать, уносится все дальше и дальше под напором этого чудовища.