Страница 468 из 484
Чуньмэй в знак согласия кивнула головой. Дня через два или три вещи были собраны, и воевода Чжоу во главе пехоты и конницы отправился в поход. Взял он с собой только Чжоу Жэня, а Чжан Шэну с Ли Анем поручил присматривать за домом, но не о том пойдет речь.
Однажды Чуньмэй позвала тетушку Сюэ.
– Вот дело-то какое, – начала хозяйка. – Батюшка перед отъездом просил меня позаботиться о женитьбе моего брата. Нашла бы ты ему подходящую пару, девушку лет шестнадцати или семнадцати. Только чтобы собой хороша была, умна и расторопна. А то у него нрав сама знаешь какой!
– Как не знать! – воскликнула сваха. – Лучше не говорите, дорогая! Он и первой-то своей недоволен был.
– Смотри, не угодишь, пощечин у меня заработаешь! – предупредила Чуньмэй. – Ведь она ко мне в дом невесткой войдет. Дело нешуточное!
Чуньмэй велела служанке угостить сваху чаем. Тут к ним вошел сам Чэнь Цзинцзи и сел за стол.
– А, это вы, зятюшка Чэнь! – воскликнула сваха и поклонилась. – Давненько не видались. Где пропадали, почтеннейший? А вам счастье улыбается. Матушка только что распорядилась вам невесту подыскать. Чем же вы, почтенный сударь, благодарить меня будете?
У Цзинцзи вытянулось лицо. Он не проронил ни слова.
– Иль у тебя язык отнялся, зятюшка, – продолжала сваха.
– Да не называй ты его зятем! – вставила Чуньмэй. – Что было, то прошло. Он – дядя Чэнь, так его и зови!
– Виновата, матушка! – спохватилась сваха. – Опять проклятый язык не так повернулся. Больше не буду. Стану тебя звать дядюшкой.
Цзинцзи не выдержал и, прикрывая полный рот, засмеялся.
– Вот это другое дело! – глотая еду, говорил он. – По душе, приятно слышать.
Тетушка Сюэ вошла в раж и в шутку шлепнула Цзинцзи.
– Вот старый бродяга! – засмеялась она. – Ему, видишь ли, по душе. Не льсти уж! Чай, я не зазноба твоя!
Тут рассмеялась и Чуньмэй.
Немного погодя Юэгуй подала чай и закуски. После чаю сваха забрала свою корзину и стала откланиваться.
– Уж я для вас постараюсь, матушка, ног жалеть не стану, – проговорила она. – Как только найду хорошую девицу из порядочной семьи, приду скажу.
– Насчет подарков, нарядов, украшений и всего, что полагается, пусть не волнуется, – заметила Чуньмэй. – Только бы из хорошего дома была да собой недурна. Как присмотришь, приходи.
– Хорошо, матушка! – заверила ее сваха. – Мне бы только вам угодить, матушка!
Через некоторое время Цзинцзи закончил обед и удалился к себе, а тетушка Сюэ все еще мешкала с уходом.
– Когда же это он к вам пожаловал, матушка, – спросила она, едва Цзинцзи скрылся за дверью.
Чуньмэй рассказала свахе, как Цзинцзи сделался монахом, и продолжала:
– Долго я его разыскивала. Двоюродным братом объявить пришлось.
– Умно придумали! Предвидели, матушка, что впереди-то будет, – похвалила ее сваха. – Говорят, к вам на день рождения бывшая ваша хозяйка визит нанесла.
– Сперва она прислала мне подарки, потом я отправила слугу с приглашением, – пояснила Чуньмэй. – Целый день у меня провела.
– Занята я была тогда, – говорила сокрушенно тетушка Сюэ. – Тут одной молодухе свадебный обряд устраивала – постель для новобрачных убирала. Весь день прохлопотала, а рвалась поздравить вас, матушка. И дядя Чэнь с ней видался?
– Что ты! Он ее видеть не может! Из-за приглашения мне целую сцену устроил. Упрекал, что с ней знаюсь, что хлопочу за нее. Нет, говорит, у тебя никакого самолюбия. Пусть У Дяньэнь слугу пытает, тебе-то что за дело. А ее надо к суду привлечь. Что ты, говорит, о ней беспокоишься, забыла, как она с нами обращалась?
– Его тоже, конечно, можно понять, – заметила сваха. – Но с другой стороны, нельзя же столько времени злобу таить.
– Раз я приняла от нее подарки, значит, уже не могла отказать ей в приглашении. Пусть ее мучит совесть, а я неучтивой прослыть не собираюсь.
– Доброй вы души человек, матушка! – воскликнула сваха. – Потому-то вы и счастливы в жизни.
Тут сваха подхватила свою корзину с украшениями и, откланявшись, ушла.
Дня через два она явилась к Чуньмэй.
– Вот у тысяцкого Чжу есть молоденькая дочка, – сказала сваха. – Пятнадцати лет. Пара подходящая. Правда, мать умерла, сиротка она.
– Нет, слишком молода, – отвечала Чуньмэй.
Тогда тетушка Сюэ заговорила о второй дочери Ин Боцзюэ, двадцати двух лет от роду[7]. Но и от нее отказалась Чуньмэй под тем предлогом, что самого Ин Боцзюэ уже не было в живых, а выдавать ее будет дядя, и за ней никакого приданого не получишь. Так обе девицы получили отказ.
Прошло еще несколько дней, и тетушка Сюэ принесла цветы. Она достала из рукава визитную карточку от родителей невесты. На ярко-красном атласе было написано: «Старшая дочь владельца атласной лавки именитого горожанина Гэ, двадцати лет от роду. Появилась на свет в год под знаком курицы, пятнадцатого дня одиннадцатой луны в полуночный час под первым знаком цзы»[8].
– Ее зовут Цуйпин – Зимородковая Ширма, – пояснила сваха. – Девица – картинка. Стройная и ростом взяла. Овальное лицо. Изысканные манеры, нежна и обходительна. Умна и расторопна. А какая рукодельница, и говорить не приходится. Живет с отцом и матерью, а у них десятки тысяч связок монет. Целое состояние. Атласная лавка на Большой улице. В Сучжоу, Ханчжоу и Нанкин по торговым делам ездят. Прекрасная семья. Лучше и не сыскать. Кровать с пологом, корзины и сундуки приданого – все в Нанкине заказывали.
– Если так, я согласна, – решила Чуньмэй и велела свахе отнести письменное согласие родителям невесты, что та незамедлительно и исполнила.
Да,
Тому свидетельством стихи:
Так сваха Сюэ стала посредницей между двумя домами. Узнав, что жених из дома начальника гарнизона, богатый горожанин Гэ проникся желанием с ним породниться и послал со своей стороны сваху Чжан, которая занялась сватовством вместе с тетушкой Сюэ.
Чуньмэй уже приготовила подарки – два короба чая, яства, сладкие пирожки и фрукты к чаю. На смотрины и сговор попросила поехать Сунь Вторую. Та отбыла в дом Гэ в паланкине и вернулась с кольцами.
– Да, девушка действительно хороша собой! – говорила она Чуньмэй. – Пара будет отличная. Она нежна как цветок. И семья вполне порядочная.
Чуньмэй позаботилась о выборе благоприятного дня для отправки свадебных даров – шестнадцати подносов отваров, плодов и сладостей к чаю, двух коробок головных украшений, двух – жемчуга и бирюзы, четырех ящиков с вином и пары бараньих туш. Невесте были преподнесены также волосник, полный набор золотых и серебряных головных украшений, шпильки, кольца, а помимо того креповый и атласный халаты, наряды на все времена года, цветное полотно, холст и двадцать лянов серебра, о чем говорить подробно нет надобности. Астролог установил для переезда невесты восьмой день в шестой луне.
– А у невесты будет своя служанка? – спросила Чуньмэй у свахи.
– Кровать с пологом, туалетный столик, крапленые золотом сундуки – все имеется, вот только служанки никак нет, – отвечала Сюэ.
– Тогда надо купить девочку лет тринадцати или четырнадцати, – наказывала Чуньмэй. – В спальне прислуживать. И ночное ведро вынести, и воды утром подать. Без прислуги неудобно.
– В двух домах девочек продают, – заметила Сюэ. – Я завтра же приведу.