Страница 12 из 484
Только поглядите:
Слово скажет – обманет Лу Цзя, рот откроет – померкнет Суй Хэ[18]. Красноречьем Шесть царств[19] помирит, склонит к дружбе три области Ци[20]. Одинокого феникса соединит в мгновение с подругой. Девицу с бобылем сумеет сочетать при первой же встрече. Теремную затворницу принудит очаровать святого. Заставит отрока, послушника при Нефритовом государе[21], поманить и заключить в объятья прислужницу самой богини Сиванму[22]. Немного хитрости подпустит – и архат[23] прильнет к монашке молодой. Чуть-чуть смекалки ей довольно, чтобы Ли, небесный царь[24], мать демонов[25] обнял. От ее речей медоточивых смутится сам Фэншэ[26]. Пред словом вкрадчивым ее не устоит фея Магу[27]. Ей стоит только извернуться – и дева непорочная будет любовною тоскою сражена. Ей стоит только изловчиться – и заведет себе любовника лунная Чанъэ[28].
Да, этой старухе не привыкать устраивать любовные дела и скандалить у казенных домов.
Ван открыла свое заведение и принялась суетиться у чайного котла. Тут она заметила Симэнь Цина. Он опять сновал взад и вперед, а потом откинул бамбуковую занавеску, вошел в чайную и уставил неподвижный взгляд на дом У Чжи. Хозяйка же знай себе мешала угли и не выходила к посетителю, притворившись, будто его не замечает.
– Мамаша, две чашки чаю, – крикнул Симэнь.
– А, это вы пожаловали, сударь, – протянула старуха. – Давненько вас не видала. Присаживайтесь, прошу вас.
Вскоре хозяйка вынесла две чашки крепкого чаю и поставила на стол.
– Выпейте со мной чайку, мамаша, – предложил Симэнь.
– К чему же это мне с вами пить, сударь? Ведь я даже тени вашей зазнобы не напоминаю, – захихикала старуха.
Симэнь рассмеялся.
– А чем, скажи мне, торгуют твои соседи? – спросил он.
– Продают поджаренные пампушки, вяленое мясо удава, мясные пельмени, фаршированные клецками; начиненные лапшей и устрицами пирожки, остро наперченные сласти и крутой кипяток.
– Ах ты, сумасбродная старуха! – засмеялся Симэнь. – Одни глупости у тебя на уме.
– Почему же глупости? Каждый по-своему с ума сходит.
– Я тебе серьезно говорю. Если они в самом деле хорошо пекут, я взял бы у них полсотни лепешек.
– Купить желаете – обождите. Скоро придет хозяин. Зачем же вам самому-то к ним ходить?
– Ты права, мамаша.
Симэнь Цин выпил чаю, посидел немного и вышел.
Старуха долго еще суетилась у котла, но глаз не спускала с Симэня. А тот все прохаживался у чайной. То на восток посмотрит, то на запад обернется. Так он прошелся туда и обратно несколько раз и опять очутился у чайной.
– А, господин Старший! Давненько не заглядывали! Можно с удачей поздравить?
Симэнь Цин рассмеялся, достал лян серебра и протянул хозяйке.
– Возьми! Это тебе на чай. – К чему ж так много? – Бери, не стесняйся.
«Наконец-то он мне попался! – подумала старуха и взяла серебро.
– Он мне еще за пристанище выложит!» И она обратилась к гостю: – Вижу, жажда вам покоя не дает. Может, чайку выпьете? Авось и пройдет.
– А ты откуда знаешь, мамаша?
– Да неужто трудно догадаться? Исстари говорят: войдя в дом, не спрашивай о житье-бытье, а загляни хозяину в глаза, и сам все поймешь. Сколько мне на своем веку приходилось отгадывать и не таких загадок!
– У меня дело сердечное, – продолжал Симэнь. – Догадаетесь, пять лянов поднесу.
– Не нужно семи пядей во лбу – дело тут ясное. Нагнитесь-ка, сударь. Что я вам на ушко скажу. Моя соседушка вам покоя не дает. Ведь верно говорю?
– Ты, мамаша, и точно умом посоперничаешь с Суй Хэ, смекалкой превзойдешь Лу Цзя. Откровенно говоря, я и сам не знаю, что со мной. Как угодил тогда в меня этот шест, как взглянул на нее, так она у меня будто и сердце, и душу отняла. Днем и ночью предо мной стоит. Ни пить, ни есть не могу. Ко всему охота пропала. Не поможешь ли как-нибудь, мамаша?
– Сказать вам всю правду, сударь, – Ван захихикала. – Я так же чаем торгую, как черт стражу отбивает. Чтобы не соврать, когда ж я в последний раз от чаю выручила? Да года три назад в десятой луне третьего дня, когда снег выпал. И вот до сих пор не везет. Только то да се – тем и кормишься.
– Что это значит – то да се? – поинтересовался Симэнь.
– Тридцати шести лет я осталась без мужа. Жить нам с малолетним сыном было нечем. Сперва сватала, потом вещи перепродавала. И роженицам помогала, и повивальной бабкой по домам ходила. При случае любовников свожу, тайные свидания устраиваю. Прижиганием и иглами болящих пользую. Случалось, и приворовывала…
– Вот не знал! – недослушав старуху, Симэнь, улыбнулся. – А ты, оказывается, на все руки! Устрой мне свиданье с этой пташкой, дам десять лянов на гроб.
Старая Ван расхохоталась.
О том же говорят и стихи:
Если хотите узнать, что за план придумала старуха и что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Красотка голову закружит
И до несчастья доведет.
Ты будешь выглядеть все хуже,
Иссохнет мозг и мощь уйдет.
Семью пороки разрушают,
И тут лечение не впрок.
Родится в роскоши порок,
И о беде, что ждет, – не знает.
Так вот, поведал Симэнь Цин старухе Ван о своем страстном желании встретиться с пташкой и говорит:
– Если устроишь встречу, десять лянов не пожалею.
– Послушайте, что я вам скажу, – начала старуха. – Всего труднее улучить момент для изъявления благосклонности. Спросите, что это значит? А то, что теперь обыкновенно называют тайным свиданием. Чтобы его устроить наверное, необходимо: обладать внешностью Пань Аня, мощью ишака, богатством Дэн Туна[1], быть молодым да покладистым, но в то же время и напористым, вроде иголки в вате, и, наконец, располагать досугом.
– Не скрою, мамаша, я обладаю всеми этими качествами. Пусть я не так красив, как Пань Ань, но и недурен собой. С молодых лет перебывал я во всех веселых домах города и готов похвастаться выносливостью. Мощь у того самого, что у громадной черепахи. Может, я и уступаю Дэн Туну, но состояния моего вполне хватит на жизнь. Я самый терпеливый человек. Ударь меня хоть четыре сотни раз, руки не подыму. Наконец, у кого столько досуга, как у меня? Будь я занят, я б не смог так часто тебя навещать. Устрой мне свиданье, щедро награжу. Когда Симэнь выложил все свои намерения, Ван продолжала:
– Да, дорогой мой, все это хорошо. Но потребуется еще одно условие. Оно-то и может оказаться главной помехой.