Страница 3 из 10
Все эти годы наше предприятие, "Уол-Март", шло именно к партнерскому стилю управления. Следовательно, совет директоров, то есть мы, наша семья, принимает решения, основываясь на консенсусе. Иногда мы спорим, а иногда --нет. Однако мы контролируем суммы, выплачиваемые каждому из нас, и все получают поровну. Все эти годы дети получают столько же, сколько Хелен и я. Единственное исключение я сделал для своего сына Джима, который получает сейчас заработную плату в качестве главы "Уолтон Энтерпрайсиз". Таким образом, мы в "Энтерпрайсиз" всегда предпочитали накапливать средства, а не швырять их направо и налево, чтобы жить на широкую ногу. И мы определенно получили все, в чем нуждались, а, по-моему, даже более того.
Партнерство оправдывает себя несколькими различными способами. Во-первых, оно позволяет нам контролировать "Уол-Март" по-семейному и сохранять ее целостность, а не распродавать, как придется, по частям. В настоящее время мы продолжаем владеть 38 процентами акций компании, а это для кого угодно необычайно крупная доля, если учесть масштабы "Уол-Март", и одновременно -- лучшая защита от вся ческих любителей устраивать поглощения. Такое может сделать любая семья, у которой есть вера в нерушимость своего единства, в свою целостность и в потенциал роста своего дела. Перераспределение собственности было сделано настолько давно, что нам не пришлось ни оформлять дарственную, ни платить налоги на наследство. Стоящий за всем этим принцип очень прост: лучший способ сокращения суммы государственных налогов -- тратить свои капиталы прежде, чем их сосчитают.
Это оказалось великолепным ходом с точки зрения как философии, так и стратегии, и мне в те времена действительно было бы не додуматься до этакого, если бы не совет отца Хелен. Нельзя было назвать чрезмерной заботу о сплочении семьи и сохранении чувства равновесия, соотносимого с принятыми у нас понятиями. И эта забота являлась частью плана.
ХЕЛЕН УОЛТОН:
"Это было очень мудро с финансовой точки зрения, однако был и другой аспект: отношения, установившиеся между детьми и вообще внутри семьи. Возросло их чувство ответственности по отношению друг к другу, и это --неопровержимый аргумент".
А потом в 1985 году явились люди из "Форбс" и говорят, мол, я --богатейший человек Америки. Ну что ж, действительно, если умножить стоимость акций "Уол-Март" на все, чем мы владеем, тогда, быть может, и получится, что у нас есть 20 или 25 миллиардов долларов, или сколько бы они там ни сказали. У нашей семьи могут быть такие капиталы, вот только я их никогда и в глаза-то не видел. Во-первых, мы с Хелен владеем всего лишь 20 процентами нашего семейного валового дохода от "Уол-Март". Во-вторых, пока я имею с фирмой хоть что-то общее, а я уверен, что это отношение продлится, по крайней мере, до следующего поколения, большая часть акций "Уол-Март" останется там, где она сейчас находится. Деньги нам не нужны. Мы не собираемся покупать яхту. И, слава Богу, мы никогда не ощущали необходимости в том, чтобы пойти и купить себе какой-нибудь остров. У нас просто нет потребностей и стремлений такого плана, на которых уже разорилось множество компаний. Некоторые семьи помаленечку приторговывают своими акциями, чтобы жить красиво, а потом вдруг -- хлоп! И глядь, уже кто-то другой перекупает их дело. Одна из причин, побудивших меня к написанию этой книги, заключается вот в чем: я хочу, чтобы мои внуки и правнуки прочли это много лет спустя и запомнили: если кому-то из них вздумается пускать семейное достояние на ветер, я с того света вернусь и устрою им веселенькую жизнь. Так что не смейте даже думать о всяких глупостях!
Нет, я не пытаюсь здесь прибедняться. У нас на самом деле, вот уже в течение многих лет, есть немалые средства. И они были у нашей семьи еще даже до того, как мы "раскрутили" "Уол-Март" на полную катушку. Дело вот в чем: деньги для меня никогда не значили слишком много, даже в том смысле, чтобы иметь их на счете. Богатство, на мой взгляд, это когда у нас дом -- полная чаша и нам в нем хорошо живется, когда хватает места для того, чтобы держать моих охотничьих собак, выращивать их и кормить, есть, где охотиться, играть в теннис, есть средства на то, чтобы дать детям достойное образование. И в этом смысле наша семья богата. Мы не дурачки какие-нибудь. Мы не живем как люмпены, какими некоторые любят изображать нас. Все мы обожаем летать, и у нас есть неплохие самолеты, но хотя за эти годы у меня было восемнадцать самолетов, я никогда не приобрел ни один из них прямо с конвейера. Наша семья собирается вместе в хороших местах вроде отеля "Риц-Карлтон" в Нэйплзе, штат Флорида, или в "Дель Коронадо" в Сан-Диего. Дом, в котором мы живем, был построен по проекту И. Фэя Джонса, который живет на одной с нами улице в Файеттвилле и является всемирно известным последователем Френка Ллойда Райта. И даже несмотря на то, что наш дом кажется мне слишком дорогостоящим, приходится признать, что он очень красив, но красив простой, неброской красотой.
Мы не стыдимся того, что у нас водятся деньги. Мне просто не кажется, что жизнь на очень широкую ногу -- это прилично. Где бы то ни было, а уж тем более здесь, в Бентонвилле, где люди зарабатывают свои деньги тяжким трудом и где всяк по одежке протягивает ножки. Я не уверен в том, что вообще понимаю смысл всяческой канители и показухи. С какой бы это, к примеру, стати мне получать приглашение на свадьбу Элизабет Тейлор где-то там, в Голливуде? Мне все еще не верится, что мой поход в парикмахерскую мог всерьез хоть кого-нибудь заинтересовать, не вижу в этом ничего сенсационного. Интересно, а куда же мне еще надо было отправиться стричься? Почему я езжу на грузовичке? А что, может, мне своих собак в "Ролле-Ройсе" катать?
Теперь я готов допустить, что та самая журнальная статья и вся эта шумиха, созданная вокруг нас, принесла, быть может, не один только вред, хотя я долгие годы ненавидел всю эту возню. Во-первых, я считал, что подобные публикации испортят мне отношения с моими акционерами на местах. Однако обнаружил что, Господи, Боже ты мой, они воспринимали все это чуть ли не так: "Видите? Ведь это с нашей помощью он туда попал. Это хорошо, что о нем пишут!". Мне кажется, что теперь мои посещения магазинов некоторым образом значат для них больше, чем раньше. Я отметил большую разницу в том, как они реагируют на меня, с тех пор, как я попал в список самых богатых людей Америки и таким образом стал, можно сказать, некой государственной личностью. Ну и, разумеется, мои покупатели, похоже, тоже получили много удовольствия и теперь охотно просят у меня автографы на долларовых купюрах и тому подобный вздор.
ЧАРЛИ БАУМ, давний партнер "Уол-Март":
"Я знаком с Сэмом с тех пор, как он открыл свой первый магазин в Ньюпорте, штат Арканзас, и убежден в том, что деньги, в некоторых отношениях, для него являются предметом, можно сказать, почти нематериальным. Это НЕ ДЕНЬГИ вдохновляют его, а стремление быть всегда на пике. Сейчас деньги доводят его до безумия. Недавно он позвонил мне в шесть утра, чтобы спросить: -- Как приохотить внука к труду, если ему прекрасно известно, что никому из них никогда в жизни не придется туго?"
Ну а теперь, раз уж речь зашла о "Уол-Март", то могу заявить однозначно: я обхожусь фирме дешево. Думаю, именно поэтому "Уол-Март" приобрела свой первый реактивный самолет только после того, как мы приблизились к уровню продаж в 40 миллиардов долларов и расширились аж до Калифорнии и Мэна. И даже тогда пришлось буквально связать меня и затащить куда надо, чтобы сделать эту покупку. В поездках мы занимаем двухместные номера, хотя когда я начал стареть, мне, наконец, пришлось начать останавливаться в отдельном номере. Многое из того, что происходит в наши дни в компаниях высокого полета с их высшим административным составом, получающим неоправданно раздутые зарплаты, очень расстраивает меня. Ведь эти "крупные шишки" на самом деле, пользуясь своим высоким служебным положением, грабят компанию и не заботятся ни о ком и ни о чем кроме себя. Это -- одна из главнейших бед современного американского бизнеса.