Страница 20 из 90
Он печально вздохнул и уселся в кресло, стараясь устроиться в нем поудобнее.
- Старею, - усмехнулся Карамон.
- Нас всех это ждет, - покачал головой Юстариус. - Вернее, большинство из нас, - поправился он, взглянув на сидящего рядом с ним.
Тот откинул с лица капюшон. Это было знакомое лицо - лицо эльфа.
- Приветствую тебя, Карамон Маджере, - произнес эльф.
- Здравствуй, Даламар, - спокойным наклоном головы ответил на приветствие Карамон, хотя при виде облаченного в черное колдуна в памяти пронеслись мрачные воспоминания. Даламар ничуть не изменился. Пожалуй, теперь он выглядел мудрее, спокойнее и сдержаннее. В возрасте девяноста лет он был лишь начинающим волшебником, считавшимся по понятиям эльфов зеленым юнцом. Четверть века значила для эльфов-долгожителей то же, что для людей сутки. Даламар прожил на свете немало, но по его лицу, красивому и надменному, эльфу можно было дать от силы лет тридцать.
- Годы благоволили тебе, Карамон, - продолжал Юстариус. - Твой трактир "Последний Приют" один из самых процветающих в округе. Ты и твоя жена - достославные герои. Тика Маджере все столь же невыразимо прекрасна?
- Она стала еще красивей, - ответил Карамон.
Юстариус улыбнулся:
- У вас две дочери и три сына...
Страх подкрался к сердцу Карамона.
"Нет, - сказал он сам себе, - они не властны теперь надо мной".
И, словно солдат, приготовившийся к натиску вражеской кавалерии, Карамон крепко врос в свое кресло, ожидая самого худшего.
- Двое старших. Танин и Стурм, - отменные бойцы. Вполне могут превзойти своих знаменитых родителей в делах доблести на поле битвы. Юстариус говорил безразличным голосом, словно о пустяках, но это не могло провести Карамона. Воитель впился взглядом в волшебника. - Но третий, средний ребенок в семье, его зовут... - Юстариус приостановился.
- Палин, - проговорил Карамон, нахмурившись. Он увидел, что Даламар смотрит на него исподлобья пристальным взглядом.
- Да, Палин. - Юстариус помолчал, затем произнес тихо: - Похоже, он следует по стопам своего дяди.
Вот оно! Все ясно. Конечно, именно из-за этого они призвали его. Карамон давно ждал - нечто подобное должно произойти.
Проклятие! Почему они не оставляют его в покое! Если бы Палин не настоял, он ни за что не пришел бы сюда. Тяжело дыша, Карамон сверлил взглядом лицо Юстариуса, пытаясь прочитать мысли колдуна. Но с таким же успехом он мог бы пытаться прочесть заклинательные книги сына.
Юстариус, глава Конклава Чародеев, был самым могущественным колдуном на Кринне. Облаченный в церемониальную мантию, он сидел на огромном каменном троне в центре полукруга, образованного точно такими же высокими мощными креслами. Ничто, кроме седины в волосах и морщин на лице, не выдавало преклонного возраста чародея. Как и двадцать пять лет назад, когда Карамон впервые встретился с ним, взгляд верховного мага был острым, а тело сильным, если не считать искалеченной левой ноги. Взор Карамона невольно остановился на изуродованной ноге мага, и тот протянул было руку, чтобы одернуть ткань мантии, но передумал и опустил руку, криво усмехнувшись. Наблюдающий за ним Карамон подумал, что унизить Юстариуса можно, пожалуй, только телесно. Ущемить дух и честолюбие мага невозможно. Давным-давно Юстариус был главой только одного ордена волшебников Алых Мантий. Орден отвернулся и от зла, и от добра, чтобы следовать своим собственным путем, путем нейтралитета. Сейчас Юстариус правил всеми чародеями в мире. Это были, по-видимому. Белые, Алые и Черные Мантии. Каждый колдун ордена обязан был присягнуть на верность Конклаву вне зависимости от личных целей и желаний. Так поступили большинство магов. Но был еще Рейстлин, который сделал иначе...
Тогда главой Конклава являлся Пар-Салиан из ордена Белых Мантий. Воспоминания вновь укололи сердце Карамона.
- Я не вижу ничего общего между моим сыном и тем, о чем вы толкуете, - сказал воин ровным, твердым голосом. - Если вы хотите встретиться с моими мальчиками, то они в той комнате, в которую вы нас поместили после приезда. Я уверен, что вы можете в любой момент перенести их сюда. Итак, если мы покончили со светскими любезностями... кстати, а где же Пар-Салиан? - спросил вдруг Карамон, оглядев темную комнату и скользнув взглядом по пустому трону рядом с Юстариусом.
- Он оставил пост главы Конклава лет двадцать назад, - важно произнес Юстариус, - сразу после... событий, участником которых ты был.
Карамон вспыхнул, но промолчал. Ему показалось, что на тонких губах эльфа промелькнула легкая улыбка.
- Во главе Конклава встал я, а главой ордена Черных Мантий вместо Ла-Донны выбрали Даламара за его опасную и героическую работу во время...
- Тех событий, - резко закончил за него Карамон. - Мои поздравления!
Губы Даламара изогнулись в сардонической усмешке, а Юстариус лишь кивнул, явно не желая отвлекаться от предыдущей темы разговора.
- Для меня было бы большой честью познакомиться с твоими сыновьями, - заметил он холодно, - особенно с Палином. Мне кажется, молодой человек горит желанием стать магом.
- Да, он изучает магию, если вы это имеете в виду, - резко отозвался Карамон. - Я не знаю, насколько серьезно он относится к своим занятиям и собирается ли посвятить Им всю жизнь. Мы с ним никогда это не обсуждали.
Даламар насмешливо фыркнул в ответ, но Юстариус мягко положил свою ладонь на руку эльфа.
- В таком случае, может быть, мы неправильно поняли то, что слышали об устремлениях Палина?
- Может быть, - процедил Карамон сквозь зубы. - Мы с Палином очень близки. - Голос его чуть потеплел. - Я знаю, он бы доверился мне.
- Это вдохновляет - в наши дни видеть человека, искренне и открыто говорящего о любви к своим детям... - начал колдун мягко.
- Ба! - перебил его Даламар, сбросив с руки ладонь мага. - Ты мог бы с тем же успехом сказать, что тебя вдохновляет видеть человека с выколотыми глазами! Ты, Карамон, был слеп много лет, когда твой брат вынашивал темные замыслы и пока дело не оказалось почти непоправимым. Теперь ты слеп в отношении собственного сына...
- Мой сын - хороший мальчик. Разница между ним и Рейстлином такая же, как между серебристой и черной луной! Он не вынашивает никаких замыслов! Да что вы знаете о нем, вы... изгои! - Карамон в гневе вскочил. Воителю было за пятьдесят, но он был еще очень силен, так как постоянно тренировался, обучая своих сыновей боевым искусствам. Он схватился за меч, позабыв, что в Башне Высшего Волшебства ничто ему не поможет и что он так же беспомощен, как овражный гном, столкнувшийся с драконом. - А что касается темных замыслов, то ты, Даламар, хорошо служил своему господину, разве не так? Рейстлин многому тебя научил. Наверное, тому, о чем мы и не подозреваем!
- И я все еще ношу на своем теле след от его руки! - закричал Даламар, тоже вскакивая. Разорвав черную мантию, он обнажил грудь. На темной гладкой коже эльфа были видны пять ран, словно следы от пяти пальцев, и из каждой сочилась струйка крови, блестя на холодном свету. Двадцать пять лет я живу с этой болью...
- Мне тоже больно, - тихо произнес Карамон, чувствуя, как душа его сжимается от страшных воспоминаний. - Зачем вы призвали меня сюда? Чтобы и мои раны открылись и так же кровоточили?
- Господа, прошу вас, - мягко, но властно произнес Юстариус. Следи за собой, Даламар. А ты, Карамон, сядь, пожалуйста. Не забывайте, что вы обязаны жизнью друг другу. Вы должны уважать существующую между вами связь.
Эльф, запахнув разорванную мантию, сел. Карамон, пристыженный и сердитый, тоже сел, откинувшись на спинку кресла и стараясь придать лицу спокойное выражение. Ведь он клялся, что не позволит взять над собой верх, и вот - потерял самообладание! Рука его осталась на рукояти меча.
- Прости его, Даламар, - попросил Юстариус, снова кладя ладонь на смуглую руку эльфа. - Он поддался ненависти и гневу. Ты прав, Карамон. Твой сын Палин - хороший мальчик. Хотя лучше говорить "человек", а не "мальчик", ведь ему уже двадцать.