Арес

– Но… разве нельзя со мной просто так позаниматься? На всякий случай. Лишь чуть-чуть. Показать основы и все.

– Нет, – солдат был тверд. – Если дойдет до господина барона, то достанется нам обоим. А его милость узнает, конечно. Такое не скрыть.

'Облом, – в мыслях Виктора поселились разочарование и легкая паника. – Вот что значат сословные предрассудки. Родился лесорубом – будешь лесорубом и никаких гвоздей. А что я скажу Аресу? Что не смог найти даже самого захудалого учителя? Представляю его ответ. Да уж, первое задание провалено…. Может вообще сбежать из замка с вот этими двумя наемниками и поучиться у них? Хм…. Это просто один из верных способов самоубийства, господин юнга. Бросить безопасный замок, чтобы войти в мир, которого совсем не знаешь и к которому не приспособлен. Похоже, придется обрисовать Аресу ситуацию'.

– Неужели нет никакого выхода, дядька Пестер? Совсем никакого?

– Нет, Ролт. Мне жаль, что не могу помочь тебе в этом. И других тоже не проси. Никто не согласится.

Глава 9.

– Ролт, где тебя носит? – Кушарь выглядел очень недовольным. – У нас сегодня много работы. Уже почти вечер, а тебя все нет!

Виктор только что вернулся домой. Из поля его внимания совсем вылетело то, что нужно работать. Безделье – привычная вещь для многих жителей городов. Зато в сельской местности это не так. Крестьяне и в современном Антипову мире могут трудиться с утра до вечера, а раньше они, по всей видимости, обязаны были чрезвычайно много работать ради того, чтобы прокормить себя или свою семью. Нужно сказать, что в замке обстановка была иной. Никто из работников не мог умереть с голода, потому что барон обеспечивал как минимальным пайком, так и инструментами. Но все равно люди трудились ради того, чтобы жить богаче. Ролт был исключением – к нему никто не предъявлял больших требований по известной причине.

– Прости, отец, я был очень занят.

– Чем же? – поинтересовался Кушарь.

– С утра ходил в лес смотреть на ту поляну.

– Опять?! – лесоруб был удивлен. Он понимал, что его сын толком и первый визит туда не объяснил.

– Знаешь, отец, просто какая-то непонятная тяга к ней. Ты вот слышал, что преступники часто возвращаются на место своего преступления?

– Ролт, что ты несешь? Какие преступники?

– Я вот тоже думаю, отец, что преступники тут ни при чем. Но тяга-то есть!

– Хм…. А потом что делал? – Кушарь решил не вникать в вопрос о поляне. Вот так по-человечески не вникать, опасаясь услышать еще какую-нибудь нелепость.

– Смотрел как Нурия проверял наемников, немного поел в трактире на пару медяков, пытался сориентироваться на местно…. Ну, вот и все, в целом.

– Что пытался?

– Неважно, отец. Кушарь глубоко вздохнул, но не стал переспрашивать:

– Пойдем, поработаем.

– Хорошо, – вид Виктора просто излучал готовность немедленно включиться в работу. Это был очень привычный для него вид, предназначенный для того, чтобы производить благоприятное впечатление на преподавателей. Впрочем, часто дальше впечатления дело не шло.

Но, к большому разочарованию Кушаря, даже вечером поработать не пришлось. Они едва только успели собрать инструменты, как запыхавшийся солдат по имени Нарп положил конец их планам.

– Ролт! – закричал он, подбегая к дому лесоруба. – Вот ты где! А ну, живо к господину барону!

– Зачем? – тут же насторожился Виктор, вместе с Кушарем стоящий во дворике.

– Что значит зачем?! – возмутился отец лесоруба. – Тебя господин барон зовет! Иди немедленно! Ишь, спрашивает….

Кушарь даже легонько подтолкнул сына в спину, чтобы придать ему ускорение.

'Вот, господин крестьянин, как обстоят дела, – размышлял Виктор на ходу. – Если позвал жестокий феодал, то нужно бросать все и бежать без разговоров. Или к нему или от него. Главное – не стоять на месте и не переспрашивать'.

Антипов с Нарпом пошли по направлению внутренних ворот. Они миновали стражу у них, потом – не очень большой дворик, огороженный с трех сторон стенами, и войдя в железные двери, оказались внутри помещения. Воздух был сыроват. У Виктора создалось впечатление, что верхняя часть донжона сообщается с подвалами, причем этому сообщению ничто не препятствует. На каменных стенах коридоров висели гобелены, изображающие какие-то битвы или сцены из охоты. Бывший студент успел полюбоваться на то, как загоняют оленя, на странных конных лучников, стреляющих назад, на требушеты, метающие ядра, на тяжеловооруженных воинов, сошедшихся в поединке, и, конечно, на схватку трехруких. Последние, укрывшись за щитами, молотили друг друга палицами, которые, казалось, просто висели в воздухе. Виктор не допускал, что подобные орудия оба бойца одновременно метнули в своего противника.

Поднявшись по лесенке, устеленной красным ковром, Антипов и Нарп прошли немного по очередному коридору и остановились у распахнутой двери.

– Жди там, – сказал солдат. – Господин барон сейчас придет.

Виктор слегка пожал плечами и вошел внутрь. Он оказался в комнате, главной достопримечательностью которой был стол, стоящий посередине. Около стен располагалась деревянные кресла-стулья с высокой спинкой. А больше ничего и не было, за исключением висящих на стенах шкур каких-то животных.

Антипов, оказавшись в одиночестве, потрогал стулья и стол, проверил их на крепость и уже совсем хотел было сесть, как чьи-то шаги отвлекли его. Обернувшись, он увидел стоящую в дверях молодую светловолосую женщину, почти девочку, Маресу, дочь барона. Она была одета в бело-красное платье с широким подолом и небольшим вырезом на груди.

– Привет, – сказала девушка. – Ты кто? И где мой отец?

– Здравствуйте, госпожа! – Виктор попытался даже неуклюже поклониться. Должно быть тело Ролта выработало условный рефлекс – кланяться при виде дворян. Очень полезный рефлекс, способствующий выживанию, учитывая безалаберное отношение Антипова к сословным вопросам. – Мне неизвестно, где господин барон. Я сам его жду. А меня зовут Ролт.

– Ах, Ролт! Тот самый? – Мареса едва не захлопала в ладоши.

– Не знаю, госпожа, тот или не тот. А какие варианты? Вы бы перечислили мне всех Ролтов, а потом мы вместе выберем лучшего. Это и буду я.

– Странно ты говоришь как-то… для крестьянина. Ты ведь крестьянин, Ролт?

– Несомненно, госпожа. Вы посмотрите на мои руки. На них мозоли от топора.

– У моего отца точно такие же руки. Но он не крестьянин и топором не пользуется.

– Пользуется, госпожа. Но для других целей. Потому что не крестьянин.

– Ролт, ты говоришь как Нартел.

– У меня есть такой недостаток, госпожа. Меня все время с ним сравнивают.

– Ладно, ладно. Понимаешь, я вчера собиралась ехать к своему жениху. Он неподалеку от города живет. А ты, получается, меня спас, когда узнал о засаде.

– Госпожа, у меня и в мыслях не было вас спасать.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Такое нельзя говорить дамам. Любой мужчина должен сказать так: почту за честь оказать услугу.

– Да, госпожа. Когда случайно в следующий раз вас спасу, то притворюсь, что к этому долго готовился… даже сам организовывал покушение.

– Ролт!

– Что, госпожа?

– Нет, ничего…. Я завтра или послезавтра поеду в город все же. Отец будет меня сопровождать на этот раз. И у тебя больше не получится меня спасти.

– Как знать, госпожа.

Девушка обернулась, услышав какой-то шум за спиной и ее губы сложились в улыбку:

– А, вот и отец. Привет, папа. Мы тут с Ролтом беседуем.

В дверях за спиной Маресы возникла долговязая фигура барона. Антипов испытал ни с чем не сравнимое ощущение, которое появляется, когда в первый раз видишь своего нового шефа. Еще ничего толком не знаешь о нем, за исключением слухов, но готовишься к худшему. И это парадокс деловых отношений: потому что когда впервые встречаешь подчиненного, то неизменно надеешься на лучшее.

– Господин барон, – Виктор снова поклонился.