Арес

– Так что, это все на самом деле? – наконец решил поинтересоваться вслух Виктор. – Тебя зовут Арес? Тот самый Арес?

– Тот да не тот, мой друг. Тот, потому что у меня еще сохранились имя и воспоминания. А не тот, потому что от прежней силы остались лишь крохи. Жалкие крохи, которые заставляют меня так долго все объяснять никчемному актеришке, вместо того, чтобы сделать большой вклад в местную культуру и испепелить его на месте.

– Меня испепелить? – уточнил Антипов.

– Тебя, мой друг, тебя, – ласково продолжал голос. – Печально наблюдать, как несмотря на все сказанное, ты все еще стоишь в той же горестной позе и говоришь так, словно жуешь траву, давно уже разжеванную коровой и выплюнутую через день после проглатывания.

Виктор отошел от дерева. Он поймал себя на том, что все еще оглядывается по сторонам, пытаясь определить источник голоса. Абсолютно ничего не обнаруживалось.

– Но акцент я не могу убрать, – ответил студент. – Для этого нужно общаться долгое время с носителями языка. А они уже все умерли.

– Ты просто старайся, – посоветовал невидимый собеседник. – А за временем дело не станет. Мы с тобой еще много раз будем беседовать. Ты начнешь тренировать речь, а я – терпение. Видит Зевс, если бы мне удалось бросить копье, когда ты стоял у дерева в той позе, то я бы пришпилил тебя к нему. И тогда Фидий смог бы все-таки изваять статую под названием 'Он раздражал Ареса'.

Вот теперь и здравый смысл подсказал Антипову, что он вряд ли говорит с собственной галлюцинацией. Ему было очень сложно представить себе глюк, который угрожает проткнуть его холодным оружием.

– Почему это мы будем еще много беседовать? – осведомился Виктор, которому совершенно не понравилась перспектива остаться с собеседником до того момента, когда тот наконец сможет бросить копье. – Да и вообще, что происходит? Я ведь имею право знать, что происходит, не так ли?

– Имеешь, мой друг. Люди вообще имеют право на многое, но почему-то хотят лишь денег. Ты будешь сам спрашивать или тебе вкратце рассказать?

– Лучше рассказать, – Антипов не был уверен в своей способности задать правильные вопросы. Он просто не знал, с чего начинать, не представляя себе ситуацию даже в целом, поэтому приготовился внимательно слушать.

– Что ж, если вкратце, то наши дела с тобой плохи.

На опушке воцарилось молчание. Дятел, возобновивший свою работу, замолк сразу после начала разговора. Сейчас можно было, что называется, 'слушать тишину'. Даже листья деревьев не издавали ни единого шороха, а словно замерли на своих ветках. Мечта любого романтика. Создавалось впечатление, будто и лес и трава и небо лишь изображены на огромной и чрезвычайно удачной фотографии. Яркая зелень на светло-синем фоне. Казалось, что из-за неподвижного шершавого коричневого ствола сейчас выглянет хлопотливая белка с орешком в зубах, прилетит какая-нибудь неторопливая птица и чинно усядется на ветку, чтобы почистить перья, заяц выпрыгнет из-за небольших кустов, потому что пришло время его, заячьего, обеда. Но не было ни белок, ни птиц, ни зайцев. Не было даже ветра. Все замерло в молчании. Настоящий, истинный, неисправимый романтик затаил бы дыхание, продолжая любоваться прекрасным лесом и слушая тишину.

– А дальше? – спросил Виктор.

– Дальше? – тут же откликнулся голос. – Нет никакого дальше. То, что с нами произошло и происходит, отлично описывается фразой: 'наши дела с тобой плохи'. Вот так.

– Но нельзя ли уточнить, почему плохи и как они дошли до этого? – Антипов решил не сдаваться. У него мелькнула догадка, что каждое нужное ему слово придется в буквальном смысле вытягивать.

– Я слышу иронию в твоих словах, мой друг. Это хорошо. Ирония лучше отчаяния или безумных мыслей. Дела плохи потому, что мы оба практически мертвы и находимся в чуждом нам мире.

– Мертвы? – в голосе студента слышалась озадаченность. – Я совсем не чувствую себя мертвым. Другое дело, что тело – не мое.

– О, ты умер, можешь мне поверить. Когда на голову человека падает огромная плита, от чего эта самая голова слегка сплющивается, то человек, как правило, умирает.

– Моя голова сплющилась? – уточнил Виктор.

– Твоя, мой друг, твоя.

– Но я же осознаю себя! Могу думать, вспоминать, говорить! С тобой могу говорить наконец!

– Можешь, но очень плохо, – согласился голос.

– Да какая разница плохо или хорошо?! Главное, что я это все могу делать. Значит, я не умер.

– Во-первых, есть разница. И мне очень хотелось бы, чтобы ты это все делал хорошо. Так будет лучше для нас обоих. А во-вторых, в том, что твое тело умерло, а личность – нет, есть только моя заслуга. Ты при жизни ничего не сделал для того, чтобы обеспечить себе хоть какое-то посмертие.

– Так это ты перенес мою личность в тело Ролта? – поинтересовался Виктор, уже зная ответ.

– Да. Иначе ты бы умер. Вообще умер.

'Вот это новость. Он утверждает, что меня спас. Ну, хорошо, допустим. Вряд ли рай или ад, если они есть, имеют такой странный вид, – мысли Антипова неслись вскачь. – Но как он это сделал? Да и с какой целью?'

– Спасибо, конечно, – поблагодарил Антипов своего спасителя. – Я тебе очень признателен. Но буду признателен еще больше, когда пойму, зачем ты это сделал и почему не выбрал какое-нибудь другое тело? В моем мире, например.

– А ты улучшаешься прямо на глазах, – заметил голос. – Уже рассуждаешь как подобает воину. Без лишних волнений. Молодец. Я это сделал потому, что мне нужен помощник. В этом вот мире. Во время такого перехода все, подобные мне, теряют свои силы. И на первых порах нам нужен кто-то, на кого мы можем опереться. Кто-то из людей. Я выбрал тебя.

– Почему меня? – мгновенно отреагировал Виктор.

– Почему? Обычно, мой друг, выбирают самых достойных. Ты вот тоже показался мне привлекательным за короткое время пребывания рядом с моим сосудом. Я отметил некоторую решительность в твоих действиях, даже азарт. Ты не лишен здравого смысла и, возможно, смекалки. Есть, конечно, еще одна причина. Небольшая.

– Какая причина?

– Кроме тебя выбирать было некого.

'Н-да. Небольшая причина. Похоже, что он все-таки издевается, расхваливая мои достоинства, как издевался до этого, – с некоторой горечью признался себе Виктор. – И суть-то происходящего еще не ясна'.

– Но зачем тебе понадобилось перебираться сюда? – Антипов до этого момента не догадывался, насколько он любознателен. Теперь же интерес к происходящему просто распирал его.

– У меня не было другого выхода. Благодаря тебе разрушился сосуд, и мир сразу же открылся мне. Пришлось бежать.

Вопросы роились в голове студента. Ему хотелось знать все. Что из себя представляет Арес, почему он бежал, отчего не сделал этого раньше, где он находился до обнаружения храма, в чем роль его, Виктора. Но, к огромному разочарованию, у собеседника появились свои идеи насчет разговора.

– Теперь мой черед спрашивать, – внезапно заявил голос. – Ты еще успеешь узнать все, что хочешь. Завтра или в другие дни. А вот мне нужно решить кое-что с тобой, пока есть время.

– Что решить? – спросил Антипов.

– Ты молодец, – снова похвалил голос. – Быстро свыкся с ситуацией, не боишься задавать вопросы. Так вот, вскоре сюда придут. Вооруженные люди. Человек двадцать. Третий день уже ходят. Не думаю, что тебе нужно встречаться с ними. Поэтому отвечай быстро и четко.

– Двадцать человек? – ничего подобного в памяти Ролта не было. Люди через лес обычно не ходили.

– Да. Лазутчики. Одна группа идет на север, а вскоре другая, такая же, возвращается оттуда. Полагаю, они сменяют друг друга в засаде.

– В засаде на дороге? – здесь память Ролта не подвела. Севернее от опушки находился большой тракт, соединяющий баронский замок с ближайшим городом.

– Может быть. Я не вижу так далеко. Но это пока неважно. Теперь отвечай. В каком теле ты оказался?

– Вот в этом, – недоуменно развел руками Виктор.

– Это я сам знаю. Кому оно принадлежало?

– Ролту. Сыну лесоруба.