Страница 3 из 27
Тем временем Эмма и Альберт росли, мальчик-паж становился прекрасным рыцарем, а девочка преображалась в прелестную девушку. С неусыпным вниманием графиня Ронсдорф следила за развитием их дружбы и с радостью убеждалась, что, как ни велика была их взаимная привязанность, она ничуть не походила на любовь. Между тем Эмме сравнялось тринадцать лет, а Альберту — восемнадцать, и сердца их, подобно бутонам розы, готовы были раскрыться при первом же дыхании юности, чего и опасалась графиня, тревожась за них обоих. К несчастью, в это самое время она заболела. Вначале была надежда, что молодость ее (а вдовствующей графине было в ту пору всего тридцать четыре года) совладает с упорным недугом.
Однако надежды эти не оправдались: болезнь оказалась смертельной. Почувствовав это, она призвала своего врача и принялась расспрашивать его настойчиво и твердо; он не смог уклониться и объявил, что человеческая наука бессильна против ее недуга и сам он уповает теперь лишь на милость Божью. Графиня приняла эту новость как подобает истинной христианке: вызвав к себе Альберта и Эмму, она велела им преклонить колена возле ее ложа и, вполголоса, призвав в свидетели самого Господа Бога, раскрыла им некую тайну, в которую никто, кроме них, не был посвящен и впоследствии. Когда у графини началась агония, люди с недоумением подметили, что не умирающая благословляла детей, а, напротив, дети благословили ее, словно заранее прощая ей на земле какое-то прегрешение, которое несомненно будет прощено на небесах. В тот же день, когда графиня раскрыла детям свою тайну, она с миром отошла в мир иной, и Эмма, которой предстояло провести еще целый год в ожидании свадьбы, отправилась на это время в Ноненвертскую обитель, воздвигнутую на одноименном острове посреди Рейна, напротив деревни Хон-неф. Альберт же оставался в Ронсдорфе и скорбел о смерти своей благодетельницы, словно потерял родную мать.
Когда истек назначенный срок и Эмме исполнилось пятнадцать лет, оказалось, что девушка, проводившая дни в слезах и молитвах на уединенном святом острове, расцвела необыкновенной красотой, подобно лилии, плавающей на поверхности озера в сиянии утренней росы. Людвиг не замедлил напомнить старому ландграфу об обязательстве, принятом вдовствующей графиней и подтвержденном ее дочерью: вот уже целый год юноша ездил на прогулку в сторону Роландсвертского холма, живописной громадой высившегося над рекой. С холма открывался вид на прекрасный остров, рассекающий воды реки подобно носу корабля. Посреди острова и стоял монастырь, здание которого сохранилось до наших дней (теперь в нем находится постоялый двор). Юный Людвиг часами нес дозор на холме, не сводя глаз с обители: его нареченная (он узнавал ее по платью послушницы, с которым ей вскоре предстояло расстаться) частенько приходила посидеть под сенью прибрежных деревьев и часами оставалась там, предаваясь раздумьям, и, как знать, быть может, мысли ее занимал тот же предмет, что не давал покоя Людвигу. Не удивительно, что юноша первым вспомнил об окончании траура и указал ландграфу, что по счастливой случайности на это самое время и была назначена его свадьба с Эммой.
Альберту исполнилось уже двадцать лет, он был серьезен не по годам, и само собой получилось, что все считали его опекуном Эммы. К нему и обратился старый ландграф с напоминанием, что Эмме пора уже сменить траурные одежды на праздничные наряды. Альберт отправился в монастырь и предупредил ее, что юный Людвиг требует исполнить обещание, данное покойной графиней Ронсдорф. Зардевшись, Эмма протянула руку Альберту и отвечала, что готова следовать за ним куда ему будет угодно. Ехать предстояло недалеко: нужно было переправиться через Рейн и проехать пару льё вдоль берега, так что Людвиг мог не волноваться — никаких задержек со свадьбой не предвиделось. И вот, через три дня после того, как Эмме исполнилось пятнадцать лет, Альберт, сопровождаемый свитой, приличествующей наследнице рода Ронсдорфов, передал ее супругу и господину — графу Людвигу Годесбергу.
Первые два года после свадьбы, когда молодая графиня? произвела на свет сына, получившего в крещении имя Отон, пролетели в безмятежном счастье. Альберт, словно обретя новую семью, в те годы подолгу гостил в Годесберге, проводя там едва ли не столько же времени, сколько в; родовом замке Ронсдорфов, и, наконец, достиг возраста, когда мужчина благородного рода должен стать воином. Он поступил оруженосцем на службу к богемскому королю Иоанну Люксембургскому, одному из самых отважных рыцарей своего времени, и сопровождал его в поход под стены Касселя, когда Иоанн Люксембургский поспешил на помощь королю Филиппу Валуа, который явился восстановить в ленных правах графа Людовика де Креси, изгнанного из его владений простым людом Фландрии. Альберт принял участие в той битве, когда фламандцы были изрублены в куски под стенами Касселя, и, хотя то была его первая битва, сумел нанести вилланам такое сокрушительное поражение, что Иоанн Люксембургский прямо на поле битвы посвятил его в рыцари. Победа была столь неоспоримой, что сразу положила конец военной кампании, и, коль скоро Фландрия оказалась замиренной, Альберт вернулся в замок Годесберг, честолюбиво мечтая привлечь внимание Эммы золотой рыцарской цепью и шпорами.
Приехав в замок, он узнал, что граф отбыл в войска императора: турки вторглись в Венгрию, и по призыву Людвига IV граф Годесберг отправился в поход вместе со своим верным соратником графом Карлом фон Хомбургом. В замке Годесберг гостю был оказан самый теплый прием, и Альберт прожил там около полугода. К концу этого срока, утомившись от бездействия и видя, что европейские государи не собираются пока начинать очередную войну, он отправился в Испанию, где Альфонс XI, король Кастилии и Леона, воевал с сарацинами. Там он совершил чудеса отваги, сражаясь с Муль эль-Мохаммедом, но получил тяжелую рану под Гранадой и был вынужден вновь вернуться в Годесберг, где на сей раз застал супруга Эммы, который к тому времени унаследовал титул и достояние старого ландграфа, скончавшегося в начале 1332 года.
К тому времени маленькому Отону исполнилось пять лет; то был красивый светловолосый малыш, румяный и голубоглазый. Возвращение Альберта стало праздником для всей семьи, а особенно для мальчугана, ведь он очень любил храброго рыцаря. Альберт и Людвиг также были рады свидеться вновь; оба они сражались против неверных: один на юге, другой — на севере, оба вернулись с победой, обоим было что рассказать в долгие зимние вечера. Не удивительно, что год пролетел как один день, но к концу этого года неугомонная натура Альберта вновь повлекла его на поиски приключений: он посетил королевские дворы Англии и Франции, участвовал в войне против Шотландии, которую начал король Эдуард, сразился в поединке с Джеймсом Дугласом, затем, обратив оружие против Франции, вместе с Готье де Мони участвовал в высадке на остров Кадсан. Оказавшись вновь на континенте, он воспользовался этим обстоятельством, чтобы навестить старых друзей, и в третий раз посетил замок Годесберг, где в его отсутствие появился новый гость.
То был родственник ландграфа, некий Готфрид, который, зная, что ему не приходится надеяться на богатое наследство, старался добыть богатство силой собственного оружия. Он тоже сражался с неверными, но в Святой земле. Узы кровного родства, слава, которую он обрел во время крестового похода, известная склонность к роскоши, свидетельствующая о том, что вера его была скорее напускной, нежели бескорыстной, раскрыли ему двери замка Годесберг, где он стал почетным гостем. Однако вскоре после отъезда графа Хомбурга и Альберта Готфрид задался целью сделаться совершенно незаменимым для ландграфа Людвига, и так в этом преуспел, что, когда он притворился, будто собирается уезжать, хозяин уговорил его остаться. Так Готфрид поселился в замке, но теперь уже не как гость, а на правах домочадца.
Подчас истинная дружба не менее ревнива, чем любовь. И вот — заблуждался Альберт или нет, — но в следующий приезд ему показалось, будто Людвиг принимает его холоднее, чем обычно. Альберт пожаловался Эмме на необъяснимую холодность ландграфа, а она в ответ стала сетовать на то, что муж переменился и к ней. Альберт погостил в Годесберге всего две недели, а затем, сославшись на то, что в Ронсдорфе нужно провести кое-какой ремонт, за которым ему непременно нужно приглядеть, уехал из замка. Переправившись через реку и небольшое ущелье, отделявшие владения ландграфа от Ронсдорфа, он оказался дома.