Страница 65 из 77
Глава 22
Печатаю шаг. Каждый все длиннее, резче и злее. Кажется, когда я доберусь до юкаку, кого-то будет ждать разгром. В прямом смысле слова. А будут знать, как связываться с русскими полковниками. Ишь, решили, что раз к ним зашли Буденный и Врангель, которые еще даже новые погоны не надели, то можно ощипывать начинающих офицеров как липку…
— Вячеслав Григорьевич, — Хорунженков неожиданно придержал меня за руку, — а вы не слишком торопитесь?
— Что? — я грозно повернулся к капитану. Уж с его-то мятежным прошлым я точно ждал поддержки, а не осуждения.
— Знаете, что я понял еще в последнюю Русско-турецкую? — Хорунженков продолжил как ни в чем не бывало. — Что солдаты должны видеть злость командира только в том случае, если он злится на них.
— Что⁈ — вот теперь я окончательно растерялся. — Хотите сказать, что орать на своих — хорошо, а на чужих — плохо?
— Я не это говорил, — в голосе капитана добавилось хитрых ноток. — А лучше вы сами вспомните: когда командир злится на вас, да за дело, то все просто и понятно. Да, неприятно, но бывает. А вот когда он злится на врага, просто на кого-то рядом, то как это выглядит? Словно он упустил ситуацию, перестал ее контролировать, и тогда солдат вместо того, чтобы делать то, что должен, начинает волноваться, а не полетело ли вообще все вокруг к чертям собачьим.
Хорунженков замолчал, ожидая новых вопросов. Но их не было.
Вернее, были, и я мог бы еще часок-другой с ним из принципа поспорить, но зачем, если все правильно он сказал. По факту получилась интерпретация шутки про бегающих генералов. В мирное время — смешно, в военное — страшно, и никогда — грозно и величественно. Желание ворваться и силой разобраться с держателями двора развлечений разом сошло на нет.
— И что будем делать? — Хорунженков, тем не менее, не сомневался, что проблему с разорением своих казаков я все равно буду решать.
— Делать… — в голове крутились самые разные мысли. И вот… — Точно! Александр Александрович, поставим на место собак диких! Но вам для начала нужно будет кое-куда съездить.
Казуэ Накамори не выспалась. Сначала работа с полком Макарова, потом странное письмо от брата, встреча с которым захватила все ее мысли. В итоге она пролежала в кровати до самого обеда, благо никому не хватило наглости, чтобы вытащить из постели ту, кто на самом деле руководил юкаку и обеспечивал девушек заказами и деньгами. Потянувшись, Казуэ неожиданно услышала доносящиеся снизу крики Дон Фэй, массивной китаянки, изображавшей их старшую для клиентов и прочих гостей.
Ругается? Казуэ решила не затягивать с подъемом. Умылась побыстрее, накинула самое простое платье и аккуратно спустилась по краю лестницы, чтобы ее до последнего не было видно со стороны входа. Зря, наверно… Несмотря на нехорошие предчувствия, девушка была уверена, что все уже закончилось. Так было всегда: Дон Фэй решала любые проблемы. Но не сегодня — скандал только начинался, и, кажется, хорошо, что Казуэ успела вовремя.
Итак, диспозиция. Взгляд девушки пробежался по расстановке действующих лиц. Дон Фэй с двумя охранниками стояла в центре — вроде бы и главная, но в то же время и под ударом со всех сторон. У дверей юкаку стоял незнакомый китаец: уже старый, но его волосы были еще достаточно крепки, чтобы заплетать их в косу. И последний — в дорогом клиентском кресле сидел полковник Макаров. Единственный не на ногах, словно еще раз показывая, кто тут все решает.
— Итак, вы высказали, почему считаете, что находитесь в своем праве требовать с моих людей так много денег. Также я услышал ваше предложение жаловаться наместнику, если я с чем-то не согласен, — тихо заговорил полковник. Слишком тихо, чтобы его можно было расслышать без проблем, и всем в комнате невольно пришлось замереть, чтобы не пропустить ни слова. — И тут не буду спорить, вы действительно вправе выставить любую цену.
Полковник бросил на стол пачку ассигнаций. Казуэ на взгляд оценила высоту стопки пятидесятирублевок с портретами Николая I — больше тысячи. Кажется, с Дон Фэй придется серьезно поговорить. Деньги лишними не бывают, но брать больше ста рублей за человека — однажды это может привести к проблемам. К счастью, не сегодня… Казуэ позволила себе выдохнуть. Повезло, что даже хорошие командиры порой теряются в обычных жизненных ситуациях. Тут, главное, соблюсти баланс: чтобы такие, как Макаров, не решили неожиданно, что и в тылу они тоже на войне.
— Спасибо за любовь к нашим бабушкам, — вежливо поклонилась Дон Фэй.
Казуэ еле слышно хихикнула. Старуха часто использовала неправильные русские слова, чтобы смущать своих собеседников, когда нужно. При этом ничего не придумывала лично: многие китайцы, не очень хорошо говорящие по-русски, использовали слово «бабушка» для обозначения всех женщин. Европейцам не понять, но так просто звучало красивее для утонченного азиатского уха.
Теперь девушка была уверена, что полковник точно уйдет, и останется только разобраться с тем самым китайцем. Кто же он?
— Спасибо за компанию, мои люди остались довольны. Также как офицер я не вижу возможности привлекать к этой ситуации свое начальство, — Макаров продолжал сидеть, откинувшись на спинку кресла. — Тем не менее, хочу предупредить, что считаю заявленную вами цену чрезмерной, и раз вы не готовы это признать даже после моего личного появления, то буду считать это еще и оскорблением.
Казуэ напряглась. Дон Фэй же попыталась сохранить лицо.
— Мы не мошенники. Не нужно нам угрожать.
— Я не угрожаю, я рассказываю, как ведут дела у нас, в империи, — продолжал полковник. — Когда армии что-то нужно, и не важно, что это, девушки или снаряды для пушек, армия ищет поставщиков и проводит конкурс. Для того, чтобы получить лучшее качество и лучшую цену. То же самое армия делает, если уже выбранный поставщик попутал берега. Теперь, думаю, вы понимаете, зачем я пригласил сюда Мин Тао из Танчжуанцзы.
— В одном городе может быть только один двор развлечений, — Дон Фэй все поняла, но не сдалась.
— Если вы не согласны и считаете, что я не имел права приглашать сюда Мин Тао, то можете жаловаться наместнику, — Макаров вернул Дон Фэй ее же аргумент.
И ведь очевидно же: как полковник не хочет показаться слабым и мелочным перед генералами, так и хозяйка двора развлечений совсем не хочет лишнего внимания.
— Мы готовы пересмотреть вчерашнюю цену, если вы измените свое решение, — Дон Фэй попыталась торговаться, и это было ошибкой. Казуэ чуть не выругалась, а полковник и вовсе еле заметно покачал головой.
— Вы меня неправильно поняли, — он поднялся со своего места. — Вы уже нанесли мне оскорбление, и это не изменить. Поэтому Мин Тао будет работать в Ляояне, и я привел его не чтобы торговаться, а чтобы вы знали, почему у вас появился конкурент и кто прикроет ему спину.
Макаров простоял на месте буквально три секунды. Слишком мало, чтобы Дон Фэй успела что-то сообразить, но вот сама Казуэ была гораздо быстрее. Им нанесли удар и спросили, хотят ли они продолжать — обидно, но ответ тут был только один. Буквально спорхнув с лестницы, девушка подскочила к полковнику и с поклоном вложила ему в руку вынутые до этого ассигнации. Все до единой.
— Мы услышали ваши слова об оскорблении, мы принимаем, что ничего нельзя изменить, но все равно хотим принести извинения.
Передав деньги, Казуэ медленно опустилась на колени и сложила руки перед собой. Левая ладонь на правый кулак, как и положено женщине. А теперь так же медленно опуститься и коснуться лбом пола. Каждое движение выверено и точно — это не случайный порыв, а один из девяти видов китайских поклонов. Ци Шоу — самый торжественный и почтительный из них. Сделаешь такой быстро, и его можно будет спутать с Дунь Шоу, который показывает не почтение, а траур. Совсем не то, что Казуэ было нужно. Именно ей! Потому что вряд ли белый человек сможет понять такие тонкости.