Всё равно сбегу

Отче был доволен собой, даже повеселел. Насвистывая себе под нос мелодию, он спокойно встал и вышел из кабинета в неизвестном направлении. Человек гордился своими решениями! Скажите, где продают такую тупость? Я куплю немножко!

В голове никак не укладывался прошедший разговор. Да и вряд ли уложится. Лично я считаю, даже если смотреть на ситуацию со стороны, все равно получается очень подло. Уж не знаю каким был мой дед, но раз сын у него может только за женской юбкой прятаться и вякать, то хорошими словами старика помянуть не смогу.

Находясь в какой-то прострации я вернулась в свою комнату и первые тридцать минут просто лежала, отходя от шока. Потом все же собралась с мыслями и вернулась к своим баранам.

У меня была наконец готова жалоба на Барбакадзе! Я мучилась с ней две недели… Вспомнилось знаменитое выражение из мультфильма «Крокодил Гена», где Чебурашка сказал: «Мы строили, строили и наконец достроили! Ура-а!».

Действительно — ура! Осталось только придумать, как отправить письмо в суд. Увы, но сама додуматься я не смогла, зато знала у кого спросить!

Прям как в университете учили — главное в нашей профессии не зубрить законы, а знать где их посмотреть!

Я быстренько чиркнула Крысу СМС, чтобы тот связал меня с Виктором Петровичем. Уж этот человек точно сможет дать мне нужную информацию.

Телефон самостоятельно набрал номер и запустил вызов. Я принялась ждать ответа.

— Слушаю! — строго ответил начальник.

— Виктор Петрович, здравствуйте, это Лейла! — обрадовалась знакомому голосу

— О, Эл, красотка моя, ну как ты? — и почти сразу хмурое, — У тебя проблемы?

— Проблемы у меня давно, сейчас совет нужен.

— А, ну это запросто! Только все же ответь, как ты там? — Петрович волновался.

— Ну как… Потихоньку справляюсь, надеюсь к концу июля буду дома, — озвучила свои планы.

— Звучит успокаивающе, — мужчина тяжело вздохнул, — Так что там у тебя?

— Я, короче, написала жалобу в международный уголовный суд. Мне нужно её отправить так, чтобы на меня не подумали.

— Сама что ли написала? — усомнился в моих способностях шеф.

— Ну да…

— Понятно, — теперь он был уверен в моем провале, — В такой суд только личное посещение нужно. Еще двести проверок пройти и так далее. Ты в Грузии, да?

— Угу.

— Та-ак, — Петрович задумался, — Есть у меня один человечек там… Организуем!

— Уи-и-и, спасибо, спасибо! — обрадовалась я.

— Но сначала пришли мне эту жалобу, буду косяки исправлять! — наставнически произнес шеф.

— Ну Виктор Петрович, да я всё правильно написала и сто раз проверила потом, — законючила в ответ.

— А я проверю сто первый, не спорь!

— Ла-а-адно.

— Эл.

— М?

— Я слышу, что ты устала, голос тихий, без прежнего энтузиазма, — а шеф то проницательный, — Ты только не отчаивайся, выход есть всегда! Как я тебя учил?

— Безвыходной называется ситуация, выход и которой нам не нравится, — произнесла заученную фразу

— Именно, поэтому будь сильнее этого всего, ты у меня умница!

— Спасибо, шеф, — я грустно улыбнулась в трубку.

— Да не на чем. Действительно был рад услышать, не пропадай!

Мы попрощались. Услышать родной голос было бальзамом на мою больную душу. Очень скучаю по всем.

Остаток дня я решила провести для себя. Приняла душ, сделала маску, пообедала и весь вечер гуляла по заднему двору, смотря на небо и думая о хорошем. Мой мозг почему-то решил причислить к числу хороших того темноволосого. Ар… Интересно, какое у него полное имя. Араван? Арчи? Арарат?

Хм… Нет, не подходит.

Я свернулась на стуле калачиком и снова принялась вспоминать его, моего первого мужчину…

***

Прошло еще два дня, новостей о передачи жалобы в суд не было, но шеф парочку ошибок в моем сочинении все же нашел и исправил.

С плюшевым Толяном я смогла утрясти ситуацию, подкинув поддельную игрушку и грозя рассказать об этом владельцу. За тайну моего слова он заплатил вровень долга, который мы ему торчали.

Брат после нагоняя отца старался со мной не разговаривать. Он считал несправедливым то, что отче меня защитил, поэтому всякий удобный момент пытался задеть колким словом.

Я все чаще стала гулять на заднем дворе. Было приятно работать на свежем воздухе и слушать пение птиц. Раз уж запретила себе выходить в город, то совсем запирать себя в четырех стенах не стоило. Тем более, что прошел прохладный июнь и начались жаркие деньки. Даже пару раз загорать выходила. Девчонки брезгливо косились на меня, когда я лежала на пледе с телефоном в руках, но не подходили. Ришель так вообще странная стала, все время смотрит на меня так, будто я её любимую игрушку отняла.

После вкусного обеда, приготовленного Тамарой, я решила чутка вздремнуть. Но перед тем, как ложиться стоило намазать губу восстанавливающим кремом, не хотелось, чтобы в активно заживающую рану попала пыль. Я стала подниматься по лестнице, как на втором этаже меня окликнул мужской голос. В темном коридоре из-за мощных дверей кабинета выглядывала седая голова Вазо Андыровича. Тот поманил меня ладонью, приглашая за собой. Не знаю зачем, но я оглянулась и только после этого направилась в помещение.

В кабинете, как и в коридоре было темно, но включить свет не решилась, подумала, что так и должно быть.

Это пространство последнее время ассоциировалось с плохими новостями, поэтому царивший здесь полумрак добавлял еще больше тревожности.

Глава стоял за столом около окна, вглядываясь в хмурые тучки, что заполняли небеса. Кажется, что еще немного и пойдет дождь. Отлично, под дождик спать уютнее.

— Да, погода сегодня совсем хмурная… — задумчиво сказал Вазо.

Я ничего не ответила. Погода действительно не радовала.

Старик отошел от окна и приблизившись к дивану тихо попросил:

— Дожил, сесть сам не могу. Подсоби-ка дедушке!

Я аккуратно взяла главу за локоток и мягко усадила его на диван. Сама же села напротив, в ставшее родным кресло и выжидательно посмотрела на мужчину. Старик выдохнул, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Прям как папандр недавно…

— Я так устал, — его голос раздался еле слышно.

— Прекрасно понимаю, — так же тихо ответила.

— А я тебя теперь понимаю, — усмехнулся старик, — Меня не хотят. Мной брезгуют и смотрят жалостливо. Ощущение, что уже мысленно в гроб укладывают.

Я ничего не ответила. Вазо и в правду за живого почти не считают, только ждут, когда тот наконец уйдет за грань.

— Я далеко не дурак, девочка… Далеко не дурак… Слышу, как собственные дети шепчутся за спиной, подбирая памятник. Вижу, как перестают давать лекарства. Я бы и сам уже оставил дела, да отправился в дом престарелых. Но треклятые традиции и правила! Пока не умрешь, тащи весь род!

Мне было искренне жаль главу.

— Не думал, что дети, которых мы воспитывали на примерах благородства, так низко упадут, — после этих слов мужчина открыл глаза и посмотрел на меня — Лейла, от лица всего рода прошу у тебя прощения за те страдания, что мы причинили… и, к сожалению, еще причиним.

Я отвела взгляд. Слезы застыли в глазах.

— Увы, такой жалкий старик как я не сможет помочь тебе выпутаться из грязных интриг. Но… доченька, посмотри на меня.

Стиснув челюсти, чтобы не расплакаться я подняла глаза.