Страница 8 из 45
Глава 4.
Тревожность и враждебность.
Обсуждая различия между страхом и тревогой, в качестве первого результата мы установили, что тревога – это страх, который, по сути дела, диктуется субъективным фактором. Какова же его природа?
Давайте начнем с описания того, что испытывает человек, переживая тревогу. Это ощущение могущественной, неотвратимой опасности, перед которой он полностью бессилен. Какими бы ни были проявления тревоги, будет ли это ипохондрический страх заболеть раком или страх перед грозой, фобия высоты или любой другой подобный страх, неизменно присутствуют два фактора: непреодолимая опасность и беззащитность перед ней. Иногда та пугающая сила, перед которой человек чувствует свою беспомощность, может восприниматься как идущая извне – гроза, рак, несчастный случай и тому подобное; иногда он ощущает, что угрожающая ему опасность исходит из его собственных неуправляемых импульсов – страх прыгнуть с высоты или нанести кому-то увечье; иногда опасность предстает как нечто смутное и неуловимое, что часто имеет место во время приступа тревоги.
Однако такие чувства сами по себе не являются характерными для одной лишь тревоги; они могут быть точно такими же в любой ситуации, содержащей реальную непреодолимую опасность и фактическую беспомощность перед ней. Мне представляется, что субъективные переживания людей во время землетрясения или переживания двухлетнего малыша, подвергаемого жестокому обращению, нисколько не отличаются от субъективных переживаний человеком страха перед грозой. В случае страха опасность находится в реальности и чувство беспомощности обусловлено реальностью, а в случае тревоги опасность порождается или усиливается внутренними психологическими факторами, беспомощность же обусловлена собственным отношением человека.
Вопрос о роли субъективного фактора в состоянии тревоги сводится, таким образом, к исследованию более специфического вопроса: каковы те психологические условия, которые порождают ощущение надвигающейся грозной опасности и чувство беспомощности перед ней? Таков, во всяком случае, тот вопрос, который должен поставить психолог. То, что химические вещества в организме могут также порождать ощущение тревоги и сопутствующие ей физические проявления, является в такой же малой степени психологической проблемой, как и тот факт, что химические вещества могут вызвать приподнятое настроение или сон.
При обсуждении проблемы тревожности, как и в случае многих других проблем, Фрейд указал нам направление движения. Он сделал это с помощью своего основополагающего открытия того, что субъективный фактор, связанный с тревогой, лежит в наших собственных инстинктивных влечениях. Другими словами, как ощущение опасности, предвосхищаемое тревогой, так и чувство беспомощности перед нею вызываются взрывной силой наших собственных влечений. В принципе любое побуждение потенциально может вызвать тревогу при условии, что его обнаружение или реализация будет означать нарушение других жизненных интересов или потребностей, и при том условии, что оно является достаточно настоятельным или сильным…
В действительности враждебные побуждения различного рода образуют главный источник, из которого проистекает невротическая тревожность. Я опасаюсь, что это новое утверждение опять будет звучать как неоправданно широкое обобщение того, что может быть справедливо для некоторых случаев. Но эти случаи, в которых можно обнаружить прямую связь между враждебностью и вызываемой ею тревожностью, не являются единственным основанием для моего утверждения. Хорошо известно, что острое враждебное побуждение может быть непосредственной причиной тревожности, если его осуществление будет означать крушение целей „я». Один пример прояснит многое. Ф. отправился с любимой девушкой по имени Мэри в горы. В дороге между ними что-то произошло, что привело Ф. в дикое бешенство из-за разбуженной ревности. Проходя по отвесной горной тропинке, он испытывает страшный приступ тревоги, с затрудненным дыханием и сильным сердцебиением, вследствие осознаваемого им побуждения столкнуть девушку в пропасть. Структура тревожных чувств такого типа та же самая, что и при тревоге вследствие сексуальных причин: наличие властного побуждения, уступка которому означала бы катастрофу для «Я».
Однако у подавляющего большинства людей непосредственная причинная связь между враждебностью и невротической тревожностью далеко не так очевидна. Поэтому для того, чтобы сделать понятным мое утверждение о том, что в неврозах нашего времени враждебные импульсы являются главной психологической силой, порождающей тревожность, необходимо несколько детальнее исследовать те психологические последствия, которые возникают в результате вытеснения враждебности.
Вытеснить враждебность означает делать вид, что все хорошо, и таким образом устраняться от борьбы тогда, когда нам следует бороться или по крайней мере когда нам хотелось бы бороться. Следовательно, первым неизбежным следствием такого вытеснения является то, что оно порождает чувство беззащитности или, чтобы быть более точным, оно усиливает уже имеющееся чувство беспомощности. Если враждебность вытесняется в тот момент, когда фактически происходит ущемление интересов человека, для других открывается возможность взять над ним верх.
Переживания химика С. представляют собой пример рядового случая такого рода. С. находился в состоянии, которое сочли нервным истощением в результате чрезмерной работы. Он был одаренным и крайне честолюбивым человеком, причем сам не осознавал этого. По причинам, которые мы не будем здесь рассматривать, он вытеснил свои честолюбивые стремления и выглядел весьма тихим и скромным. Когда он поступил на работу в лабораторию крупной химической фирмы, некий Г., который был немного старше С. и занимал более высокое положение, взял его под свою опеку. Вследствие ряда личных факторов – зависимости от расположения других людей, боязливости, вызванной ранее критическим отношением к нему, отсутствия осознания собственного честолюбия и поэтому неумения увидеть его в других – С. был счастлив принять такую дружбу и не смог заметить, что в действительности Г. заботила только собственная карьера. Его лишь однажды смутно встревожило то обстоятельство, что Г. выдал его идею, которую он ранее сообщил Г. в дружеской беседе, за свою. На мгновение С, испытал недоверие, но, так как его собственное честолюбие в действительности возбудило в нем чрезмерную враждебность, он немедленно вытеснил не только эту враждебность, но и свою правомерную критику и недоверие. Поэтому он сохранил убеждение, что Г. – его лучший друг. В результате, когда Г. отговорил его от продолжения определенной линии работы, он принял этот совет за чистую монету. Когда же Г. обнародовал изобретение, которое по праву принадлежало С., последний посчитал, что Г. более талантлив и образован, чем он сам. Он был счастлив иметь такого замечательного друга. Так вследствие вытеснения своего недоверия и гнева С. не смог заметить, что в жизненно важных вопросах Г. скорее был его врагом, нежели другом. Из-за приверженности иллюзии, что его любят, С. отказался от готовности к борьбе за собственные интересы. Он даже не осознавал, что его жизненно важные интересы ущемлялись, и поэтому не мог за них бороться, позволяя другим пользоваться своей слабостью.
Те страхи, преодолению которых служит вытеснение, могут также быть преодолены путем сохранения враждебности под контролем сознания. Но сохранение враждебности под контролем или ее вытеснение не является вопросом выбора, потому что процесс вытеснения подобен непроизвольно-рефлекторному процессу. Вытеснение происходит тогда, когда в какой-либо ситуации осознание собственной враждебности становится невыносимым для человека. В таком случае возможность сознательного контроля, безусловно, отсутствует. Основные причины того, почему осознание враждебности может быть невыносимым, состоят в следующем: человек может любить кого-то и нуждаться в нем и в то же самое время испытывать к этому человеку враждебность; он может не хотеть видеть причины – такие, как зависть или собственническое чувство, которые возбудили враждебность; или он может бояться обнаружить в себе враждебность по отношению к кому-либо. В таких случаях вытеснение является кратчайшим и быстрейшим путем к немедленному восстановлению уверенности. Вследствие вытеснения пугающая враждебность ускользает от осознания или не допускается в него. Мне хотелось бы повторить это утверждение другими словами, потому что, несмотря на всю его простоту, оно является одним из тех психоаналитических положений, которые редко понимаются: если враждебность вытеснена, у человека нет ни малейшего представления о том, что он ее испытывает.