Терранец-3

ТЕРРАНЕЦ-3.

ПРОЛОГ.

Что вы знаете о боли? Я тоже раньше думал, что знаю. Зубная боль, или боль от ожога или пореза, перелом кости, или повреждения хрящевой ткани сустава, многое из этого мне довелось пережить и испытать в своей жизни. Но то, что я перенёс в течение последних трёх месяцев, ни с чем сравнить нельзя.

После моего такого поспешного переноса с койки военного госпиталя, и такого чудесного преобразования моего кожного покрова в, так сказать, полярный вариант, я, теряя остатки сил, направился в ту сторону, куда указывала стрелочка, проецируемая прямо на зрительный нерв. Сначала я бодро шагал по насыпавшемуся снегу, преодолевая встречные и боковые порывы ветра, и убыстряя шаг, когда ветер начинал дуть в спину, и лишь головная боль и постоянный шум в ушах не давали мне сконцентрироваться на всём происходящем. Что удивительно, мороз почти не ощущался, несмотря на сильный пронизывающий, я бы сказал, почти ураганный ветер, только быстро летящие крупинки льда не давали нормально смотреть, заставляя щуриться да дополнительно прикрываться рукой. Да всё усиливающийся дискомфорт в моей голове не давал нормально собраться с мыслями. У меня складывалось такое впечатление, как будто я нахожусь в огромной аудитории, и мне читают лекции одновременно несколько сотен преподавателей, все на разных языках, и каждый требует, чтобы я обращал самое пристальное внимание только на него, а у меня от всего этого уже голова пухнуть начинает, грозя со временем вывести меня из строя.

Километр за километром я шагал, взбираясь на кучи нанесённого снега, и огибая высокие сугробы. Счётчик расстояния медленно, но уменьшался. Я уже сбился со счёта, сколько времени уже прошло с начала моего пути. Несмотря на то, что моё тело самым удивительным образом покрылось густой шерстью, ноги из-за контакта со снегом, стали мёрзнуть очень сильно. Да и силы из меня утекали с огромной скоростью, приводя всё к более усиливающейся усталости. Мой шаг всё замедлялся и замедлялся, пока я не стал передвигаться со скоростью беременной улитки.

Когда уже осталось чуть больше шестнадцати километров, из-за одного из наносов, ничем не отличающихся от других, сверкнула неяркая вспышка фиолетового цвета, едва различимая глазом. Это было последнее, что уловило моё уже в край обессилевшее угасающее сознание. Потом, моё сознание рывками выводило мой разум из плена небытия. Надо мной мелькали серые, чёрные, серебристые потолки, утыканные круглыми, треугольными, квадратными, ромбическими, в виде несколько лучевых звёзд, выступами. Некоторые из них светились, испуская неяркий, рассеянный тусклый свет. Всё это отмечало на грани восприятия моё такое слабое сознание, всплывающее на волнах прояснения. Потом была опускающаяся крышка, состоящая из множества сегментов, похожих на лепестки цветка.

А потом началась БОЛЬ.

ГЛАВА-1.

Моё тело ломало, выкручивало, разрывало на части, а потом заново собирало из кусочков. Каждый мой сустав был сломан и выкручен по несколько раз, мышцы растянуты, разорваны, сшиты, склеены, слеплены по столько раз, что я уже и со счёта сбился. А сколько раз мне довелось перенести клиническую смерть? Я не знаю. Я почти всё время пребывал в состоянии полусна полу бодрствования, регулярно получая уколы, которые меня лишь частично погружали в полный странных видений, сон. И лишь вовремя особо жестоких болей, мне удавалось потерять сознание, которое, как потом выяснилось, опрокидывало меня в клиническую смерть, из которой меня довольно успешно выводила капсула, в которой находилось моё бренное тело. И вот именно тогда я и узнал, что такое настоящая боль. Боль зубная, по сравнению с пережитой мною, и в подмётки не годится. И что самое обидное, я никак не мог повлиять на всё это.

Когда всё закончилось, перед моими глазами светилась надпись: Преобразование тела завершено. Изменения совершены на 35%.

Ехидно подумав о том, почему не на все 100%, тут-же получил ответ, что дальнейшие изменения тела невозможны в связи с нестабильным состоянием сознания пациента. После чего пришла рекомендация посетить тренажёры, где мне доведётся отрабатывать навыки от полученных знаний, и привыкать к новым возможностям своего тела. Снова неяркая вспышка, и я погружаюсь в новый виток странных сновидений, напичканных, словно селёдка в бочке, всевозможными квестами по преодолению различных препятствий как на планетах, так и в космосе, управлению летательными аппаратами очень необычных форм и размеров, решению проблем по обслуживанию и ремонту всевозможной техники и вооружения. И напоследок, всё это венчало, как вишенка верхушку торта, задание по конструированию, созданию и испытанию корабля моей мечты. Тут я уже мог сам контролировать весь мыслительный процесс, разрабатывая, переделывая, заново воссоздавая разобранные ранее детали и целые отсеки. Когда закончилось конструирование корабля моей мечты, хотя, какой мечты? Я занимался этим впервые в жизни. Передо мной висела, не спеша вращаясь одновременно и по горизонтали, и по вертикали голограмма моего творения. Прикинув габариты корабля, я поначалу даже струхнул от того, что я сотворил: более четырёх километров в длину, формой, напоминающий наконечник копья, только с обломанным кончиком, то есть сходящийся четырёхгранным клином нос, слегка как обрубленный. Непосредственно на самом носу, размерами пятьдесят метров в высоту и двести пятьдесят в ширину, располагалось двадцать четыре больших бронеколпака, расположенных в два ряда друг над другом, и закрывающих шахты с пятисотмиллиметровыми туннельными ускорителями, между ними располагались сто двенадцать бронеколпаков поменьше, закрывающих плазменные и лазерные турели ближней и средней обороны, а также, множество рассыпанных по оставшейся площади скорострельных кинетических пушек для защиты от возможной атаки малогабаритных целей в виде истребителей и штурмовиков. И это только на носу. Непосредственно сам клин, от начала схождения и до обрубленного носа, также был усеян турелями непосредственной обороны, однако, и он скрывал сюрприз для вероятного противника - двадцать восемь поворотных плазменных орудия средней дальности были равномерно расположены со всех четырёх сторон. Их также скрывали бронеколпаки, которые не сдвигались в сторону, а раскрывались множеством створок, как шторки у фотоаппарата. Между всем этим стреляющим чудом, виднелись сопла маневровых двигателей такого размера, что туда мог легко влезть автобус Икарус, причём боком, и ничего не зацепить.

Основной корпус от скоса до кормы имел форму бруска, незначительно сужаясь к хвосту. Это сужение было едва заметно глазу, так что, я на него особо и внимания не обращал. Ширина в самой широкой части была ровно один километр, к хвосту сужаясь до 980 метров, высота же была одинакова на всём протяжении корпуса, и составляла 450 метров, длина основной части также была доведена мной до круглого числа, и составляла 3 километра ровно. Ф-фух, вот это моя фантазия разгулялась. Весь основной корпус был покрыт роторными пулемётами средней дальности. Их торчащие во все стороны стволы делали корабль похожим на бешеного ёжика, который охотится на дикобраза из-за зависти к его иголкам.

Самой моей большой гордостью была корма, вернее, двигательный отсек. Опираясь на то, что я выучил раньше, плюс на ставшие доступными новые знания и свою буйную фантазию, в двигательном отсеке я расположил, как и в рейдере из симуляции, два типа двигателей - маршевые и разгонные. Маршевые предназначались для полётов внутри систем и имели регулируемую тягу, позволявшую контролировать скорость полёта, разгонные же этого не имели, у них вообще не было никаких ограничителей, при их включении корабль начинал набирать скорость для прыжка, и этот набор скорости уже нельзя было ничем контролировать, только отключить сами двигатели. Между двигателями располагалось шестнадцать сто миллиметровых туннельных пушек, которые могли вести стрельбу снарядами с разной начинкой длиной в два метра, в возможных преследователей.