Меч Бедвира

Юноша потряс головой, пытаясь вспомнить, что с ним происходит. Когда он снова поднял глаза, Преотек стоял во весь свой огромный рост и издевательски хохотал.

— Ты думаешь, что твое смехотворное оружие может поразить меня? — взревел демон. Он засунул когтистую лапу прямо в распоротое брюхо и, хохоча, извлек оттуда покрытый слизью клинок Лютиена. — Я — Преотек, живущий вечно!

У Лютиена больше не оставалось сил сражаться с чудовищем. Он был побежден, теперь в этом не оставалось сомнений. К тому же если у Гринспэрроу действительно много таких союзников, как Преотек (о чем говорил ему Бринд Амор и что очевидно доказал Моркней), то тень скоро накроет весь Эриадор.

Лютиен с трудом поднимался с колен. Он желал хотя бы умереть с достоинством. Юноша перенес вес тела на одну ногу, но внезапно замер и уставился на монстра.

— Нет! — зарычал Преотек. Демон не смотрел на Лютиена. Казалось, он разговаривал с кем-то, находившимся внутри него самого. — Я сам желаю прикончить этого жалкого человечка! Его плоть станет моей пищей!

— Нет! — раздался в ответ голос герцога Моркнея. — Это сладостное убийство — мое!

Змеиная морда Преотека задрожала, затем странно изменилась, превращаясь в лицо герцога Моркнея. Затем оно опять на короткое время стало мордой Преотека, затем снова — лицом герцога.

Борьба продолжалась, и Лютиен понял, что другой возможности нанести удар больше не будет. Он с трудом подался вперед, пытаясь найти какое-нибудь оружие и силы для нападения.

Когда юноша снова взглянул через площадку, он увидел не Преотека, а костлявое нагое тело герцога Моркнея, который нагнулся, чтобы подобрать свое упавшее одеяние.

— Ты уже должен быть мертв, — заявил Моркней, увидев, что Лютиен с трудом встает на ноги. — Упрямый глупец! Гордись тем, что ты продержался против такого, как Преотек, несколько минут! Гордись, а потом ляг и умри.

Лютиен чуть не последовал этому совету. Он никогда не был так измотан, изранен и близок к смерти. Опустив голову, он вдруг заметил что-то, заставившее его снова выпрямиться и забыть о боли.

Рапира Оливера.

Под пренебрежительный смех герцога Моркнея юный Бедвир сделал шаг и подобрал маленький, тонкий клинок, затем постоял неподвижно, чтобы обрести равновесие, и упорно выпрямился во весь рост. Он направился через площадку к своему врагу.

Моркней все еще был наг и все еще смеялся, когда Лютиен приблизился, нацелив рапиру ему в грудь.

— Ты не веришь, что я могу победить тебя? — с изумлением спросил герцог. — Ты думаешь, что мне нужен Преотек или какой-нибудь другой демон, чтобы уничтожить простого бойца с мечом? Я отослал демона только потому, что я хотел прикончить тебя своими руками.

Издав яростный рев, Моркней поднял костлявые руки с когтистыми пальцами и начал творить заклинание.

Спина Лютиена внезапно выгнулась, и он замер на месте, его глаза расширились от ужаса и внезапной боли. Последние силы покидали его прямо на глазах. Казалось, злобный чародей каким-то образом высасывал его жизненную энергию.

— Нет! — пытался протестовать юноша, но он знал, что ему не под силу справиться с магическими способностями злобного герцога.

Моркней продолжал насыщаться, получая от этого извращенное удовольствие, злобно смеясь, будучи таким же порождением зла, как и вызванный им демон.

— Как ты мог даже помыслить, что ты в состоянии победить меня? — спросил герцог. — Да знаешь ли ты, кто я? Понимаешь ли ты теперь могущество братства Гринспэрроу?

Опять раздался издевательский смех, а у умирающего Лютиена даже не было сил протестовать. Его сердце бешено стучало, готовое разорваться от боли и отчаяния.

Внезапно веревочная петля упала через голову герцога и туго затянулась вокруг его плеч. Глаза Моркнея расширились от изумления, он проследил взглядом по всей длине веревки, уходящей куда-то в сторону, и увидел Оливера де Берроуза, который перелезал через зубчатую стену.

Хафлинг пожал плечами с извиняющейся улыбкой, он даже беззаботно помахал герцогу рукой. Моркней зарычал, собираясь обратить свой гнев против Оливера. Чародей больше не принимал в расчет Лютиена, полагая, что покончил с дерзким молодым человеком.

В ту же секунду юноша освободился от злых чар и бросился вперед, сделав выпад смертоносной рапирой. Острие вонзилось в обнаженную грудь герцога.

Одно бесконечное мгновение они стояли лицом к лицу — Моркней недоверчиво смотрел на странного молодого человека, на человека, который только что убил его. Герцог почему-то усмехнулся, затем обвис в руках Лютиена.

Глубоко внизу, в нефе, горгульи превратились в камень и рухнули на пол, а скелеты и сгнившие тела снова впали в свой вечный сон.

Оливер посмотрел вниз, на огромную толпу и отряд преторианских стражников, выходивший на площадь рядом с Собором.

— Перекинь его через стену! — крикнул сообразительный хафлинг Лютиену.

Юноша удивленно повернулся к Оливеру, который наконец перебрался через зубчатую стену на верхнюю площадку башни.

— Перебрось его через стену! — снова сказал хафлинг. — Пусть они увидят, что его повесили за костлявую шею!

Эта идея ужаснула Лютиена. Оливер подбежал к телу и оттолкнул друга прочь.

— Ты что, не понимаешь? — закричал хафлинг. — Им нужно его увидеть!

— Кому?

— Твоему народу! — крикнул Оливер и с невероятным приливом сил ухитрился перекинуть Моркнея через зубчатую стену. Петля соскользнула с плеч и затянулась вокруг шеи, его костлявая нагая фигура закачалась у боковой стены башни примерно на высоте ста футов над землей.

Но, несмотря на расстояние, бедняки Монфора, которые прозябали под его костлявой пятой много лет, конечно, должны были узнать своего мучителя.

И они узнали.

Ликующая толпа бросилась из Собора на улицы города, сметая все на своем пути.

— Что мы наделали? — ошеломленно спросил юный Бедвир, беспомощно глядя сверху на жестокое сражение.

Оливер пожал плечами:

— Кто знает? Единственное, в чем я уверен, так это в том, что воровать в отсутствие костлявого герцога будет гораздо лучше.

Практичный хафлинг, как всегда, старался извлечь выгоду из любой ситуации.

Лютиен тихо покачал головой, опять задаваясь вопросом, во что он ввязался. Удивляясь, как все это вообще могли произойти.

— Лютиен? — услышал он с края площадки и, резко обернувшись, увидел Сиобу, которая тяжело опиралась на зубчатую стену. Ее серое платье было разорвано в клочья.

Но девушка улыбалась.

ЭПИЛОГ

Снег толстым слоем лежал на тихих улицах Монфора, но почти каждую улицу покрывали алые пятна крови. Лютиен сидел на крыше одного из высоких зданий в нижней части города, глядя сверху на дома и замок.

Жители Монфора подняли восстание, и он, Алая Тень, невольно стал их предводителем. Многие погибли, и на сердце Лютиена тяжким грузом легла печаль. Он заряжался силой от тех, кто яростно дрался за свою свободу, от тех храбрецов, которые так долго страдали под пятой тирана и теперь не желали больше возвращаться в это состояние, даже если бы свобода стоила им жизни.

И, к изумлению Лютиена, они побеждали. Могучее и хорошо вооруженное войско циклопов все еще контролировало внутреннюю часть города, защищая богатых купцов, которые процветали при герцоге Моркнее. Шли слухи, что войском командует виконт Обри.

Лютиен хорошо помнил этого человека и надеялся, что эти слухи верны.

В первые дни после гибели герцога продолжалась жестокая битва, каждый день погибали сотни мужчин, женщин и циклопов. Потом наступила зима, приостановив бои, заставив многих думать только о том, как спастись от мороза и голода. Сперва холод, казалось, был на руку купцам и циклопам в богатых кварталах города, но время шло, и люди Лютиена тоже научились находить в этом некоторые преимущества. Они контролировали внешнюю стену, а значит, любой ввоз товаров в город.

Отряд Сиобы, вместе с множеством свирепых гномов, продолжал сеять панику в стане врага. Даже сейчас они планировали устроить крупный набег на шахты, чтобы освободить порабощенных сородичей Шаглина.