Девочка, ты попала

— Перезвонит, — отвечаю и вдыхаю ее цветочный запах. Убираю темную прядку волос за ухо. Агата на секунду прижимается ко мне, закрыв глаза и задерживая дыхание, а затем отстраняется, напоминая, что нам нужно быть осторожными.

— Ответить, вдруг что-то важное.

Я с неохотой тянусь к телефон и показываю ей экран.

— Мама, — озвучиваю вслух.

— Мама, — повторяет она.

— Слушай, предлагаю заказать что-нибудь из ресторанчика и провести время вместе на выходных. — Я убираю телефон в карман, решив, что перезвоню позже. Вряд ли у мамы что-то очень срочное.

— Может быть, — с улыбкой отвечает Агата и прикусывает губу, заставляя мои инстинкты взять верх: я не раздумывая, хватаю ее за ладонь и притягиваю на короткий миг к себе. Касаюсь кончиками пальцев щеки, нежно поглаживая кожу и обхватив за подбородок, приподнимаю его, чтобы заглянуть Агате в глаза: зеленые, пленительные и такие манящие.

— Представь, ты и я, пустая квартира, — шепчу напротив ее губ, едва касаясь их.

Мои пальцы скользят вверх по ее руке, и обнаженная кожа покрывается мурашками.

В голове мелькает мысль, что я хочу встречать каждый день. Просыпаться от ее нежных и в какой-то мере робких прикосновений. Не бегать с квартиры на квартиру, выкраивая время и теряя драгоценные мгновения. Зачастую наша жизнь наполнена ничего не значащими фрагментами, мелочью, на которую мы попусту ее растрачиваем. А я итак много упустил.

Веду носом вдоль скулы, пальцами перебираю шелковистые волосы и оставляю нежный поцелуй на щеке.

— Переезжай ко мне, — слова слетают так просто, что я сам поражаюсь этому.

Агата же застывает в моих объятьях и становится похожа на ледышку. Она приподнимает голову, и я отчетливо вижу в ее глазах панику, надежду, что я пошутил и сказанное не более чем мальчишечья прихоть. Однако ответить я не успеваю, потому что снова вибрирует мобильный. Он звонит так настойчиво, что мне уже кажется — приключилась беда.

— Ответь, Матвей, — просит Агата, будто желая отсрочить наш разговор. Мне же важно, что она скажет сейчас, а не кто-то на той линии. Однако Агата отстраняется и слабо машет головой, давая понять, чтобы я не рассчитывал на продолжение разговора.

Мобильный звонит уже по третьему кругу, и я все-таки принимаю вызов.

— Привет, мам. Что-то случилось? Ты в порядке?

В последнее время мама, откровенно говоря подзабила на собственных детей и все больше времени проводит в жалких попытках угодить отцу. Со слов Ди, мать даже сменила прическу, по ее словам, отцу так нравится больше. И жить иначе она явно не планирует, ее устраивает, что муж тиран пытается подмять под себя все — включая, собственных детей. Мама не хочет вырваться. Обрести голос. Найти себя. Ее мир сузился до эгоистичных желаний одного человека. Я перестал понимать женщину, которая меня родила.

— Здравствуй, Матвей. Да, все хорошо, — ее голос, как и всегда, звучит безжизненно. — Я просто звонила Диане, но она ее отвечает.

Опускаю взгляд на наручные часы. Сейчас уже обед, а сестра говорила, что ей ко второй паре. Вчера мы договорились встретиться, так как она хотела рассказать что-то важное. Она говорила так взволнованно, но в тоже время умиротворенно. Впервые за долгое время я слышал ее такой. Ди выглядела… такой счастливой.

— У меня закончились пары, так что я могу заехать к ней. Мы все равно должны встретиться.

— Это было бы прекрасно, — в динамике раздается тяжелый вздох, будто она не решается что-то спросить. — Матвей, ты должен помириться с отцом.

— Пытаешь меня прогнуть? — ядовитая усмешка слетает с губ быстрее, чем я успеваю подумать, но ничуть не жалею об этом. Надоело молчать и делать вид, что так и должно быть.

— Матвей!

— Я не собираюсь идти на попятную и исправлять “твою ошибку” примерным поведением. Если для него важнее деньги, то боюсь нам больше не по пути. Я наберу тебе, когда узнаю, что с Дианой, — сбрасываю вызов и кидаю мобильный на стол. Он чудом не падёт на пол.

Это было жестоко, и отчасти мать не заслужила этих слов, но все же она никогда не выбирала нас.

— Что-то случилось? — обеспокоенно интересуется Агата.

— Надо съездить к сестре, — отзываюсь я и тянусь за мобильником, чтобы убрать его в карман. — Я наберу после тренировки.

Она приоткрывает рот, чтобы ответить, но слова так и остаются не высказанными. Агата лишь молча кивает, и я выхожу из аудитории со стойким ощущением, что перешел какую-то неведомую границу.

Сажусь в машину, открываю все окна и, постукивая пальцами по рулю, отъезжаю от университета. Набираю сестре, ответа нет — сплошные гудки. И так раз десять, если не больше. Это не похоже на Ди, обычно она не разлучается с мобильным.

Твою мать! Неужели реально с ней приключилась беда?

Переживания накрывают меня волной, настолько, что в горле образовывается липкий ком. Я нажимаю на педаль газа, ускоряясь, а у самого от волнения сердце заходилось в груди. Руки делаются влажными, дыхание сбивается. Я ставлю на автодозвон, пропуская красные сигналы светофора. Перед глазами моя неуверенная Ди, ее теплая улыбка, которая меня поддерживала в трудные периоды жизни.

Порой мне кажется, что мы сами того не понимая копировали наших родителей. Сестра превращалась в мать, становясь тенью, я же зациклился на победах, не понимая, что моя жизнь стала пустышкой.

Когда я подъезжаю к дому сестры, то паркуюсь не прямо около ее подъезда, а чуть дальше, так как впереди стоит карета скорой помощи и полиция. Выпрыгиваю из машины и на каком-то инстинктивном уровне иду чуть быстрее обычного. Толпа зевак скопилась возле подъезда, в котором находится квартира сестры и стоит мне подойти ближе, как я слышу знакомый грозный голос, а следом вижу Беркутова, выносящего обмякшее тело моей хрупкой Ди на руках.

— Диана! — выкрикиваю я, не веря своим глазам. Застывая в оцепенении на месте.

Пульс ускоряется, дыхание затрудняется, тело пробирает ледяная дрожь. Я пытаюсь растолкать прохожих и пробраться к сестре, но меня хватает полицейский и заставляет остановиться.

— Пустите, там моя сестра! — пытаюсь оттолкнуть его, но все тщетно — Кирилл уже занес Диану в машину скорой помощи, а мед персонал стал суетится над ней, словно стая ворон над куском плоти.

— Да, отпустите же, твою мать! — кричу не своим голосом и, схватив за грудки, полицейского с силой отталкиваю его в сторону. Тот падает на землю, ругается матом, обещает, что за такое мне грозит статья.

— Кирилл! — зову Беркута, но прежде, чем перед его носом закрывают двери машины, замечаю взгляд своего товарища.

Так смотрят, когда хотят кого-то убить.

***

Поговорить мы не успеваем, как бы сильно я не пытался. Скорая с оглушительным воем сирены, уезжает буквально у меня перед носом, вместе с Кириллом и Ди. Я поворачиваюсь, разглядывая любопытных зевак, а у самого руки трясутся.

Неверие сменяется страхом, что я могу потерять мою Ди. Но сейчас не место панике. Делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, так или иначе, мне нужно ехать в больницу, выясню все на месте.

— Бедная девочка, она так кричала, — сочувственно причитает одна из бабулек. Ее слова заставляют меня резко повернуться. Они словно нож, который раз за разом пронзает плоть, оставляя кровоточащие раны.

— Что, — хриплым от волнения голосом говорю я. — Произошло?

— Около часа назад я услышала крики, но не придала этому значение, так как подобное было и до этого, — отвечает она совершенно обыденным голосом.