2424

Она со скепсисом посмотрела на моё поцарапанное лицо и фингал: — Не интересует. Не в моём вкусе.

Всучила в руки стаканчик с водой и подвинула тележку к следующему ряду. Зато её коллега, двигавшаяся следом, наклонилась ко мне:

— А вы и вправду хотите взять замуж стюардессу? Не врёте? — она кокетливо поправила непослушный локон.

— Да чтоб мне провалиться на этом месте! — заверил я.

— Ну-ну, — хмыкнула она и, подарив многообещающую улыбку, покатила свою тележку дальше.

А ничё так, вполне… Не такая красивая и тёмненькая, в отличие от первой, но тоже очень даже. На международные линии у нас берут только худых, молодых и красивых, я только за.

Наконец, ужин закончился, у меня и соседей забрали пустые коробки из-под еды, в салоне погасили свет. Я устроился поудобнее в кресле и уснул — лететь в ночь, прилетаем на следующий день, надо поспать, чтобы легче перенести смену часовых поясов. А проблему с невестой буду решать по приземлению. Стюардесса это будет или нет, какая, в принципе, разница?

* * *

— Семёныч, а ты не боишься над Бермудским треугольником летать? — спросил второй пилот у командира воздушного судна. Командир был почти в два раза старше, и молодой любил потрындеть о всяком-разном. Как-никак лететь больше двенадцати часов, молчать всю дорогу — с ума можно сойти.

— А чего бояться? — откликнулся капитан. — Лёха, байки это всё про треугольник, поменьше смотри хрень-тэвэ.

— Ну, не скажи! — с энтузиазмом подпрыгнул в кресле Алексей. — Вот случай был, между прочим, зафиксированный официально. Амерский лётчик влетел над треугольником в какой-то облачный шестиугольник! Приборы отказали, компас крутит, всё, думает, хана. А вылетел из облака и, оказалось, прилетел в точку назначения раньше срока. Топливо сэкономил. А?

— Попутный ветер поймал и всё. А пи$деть журналистам — не мешки ворочать. Не верю я.

— Семёныч, а то, что целая эскадрилья пиндосов над Бермудами пропала в годы Второй мировой и даже не пикнула? А то, что корабли пропадают, которые потом находят за тысячи миль без единой души на борту?!? По телеку говорили, что во всём виноваты рептилоиды, которые хотят захватить Землю!

— Лёха, кончай языком молоть, — рассердился капитан. — Если что-то и есть, то нефиг об этом болтать! Тем более над треугольником. Маршрут утверждён в Росавиации, а там не дураки сидят. Была бы какая-то опасность, нарисовали бы другой маршрут.

— То понятно, но интересно же! — прикрутил свой энтузиазм второй пилот и отвернулся от командира к лобовому стеклу. — Ой, смотри, впереди шестиугольник светится…

— Вот пи$дюк! Накаркал, — только успел сказать капитан, перед тем как самолёт влетел в неожиданно возникшее перед ними странное по форме облако, подсвеченное вспышками молний.

* * *

— Что за…!?! — я резко проснулся, когда желудок подскочил к горлу. Самолёт провалился в очередную воздушную яму, на полке ручной клади жалобно звякнуло стекло. Игнорируя предупреждающие сигналы пристегнуть ремни, встал с кресла, достал с верхней полки запечатанный пакет из дьюти-фри и прижал к себе. Только успел закрыть полку ручной клади, как самолёт провалился куда-то вниз. Пол ушёл из-под ног, и я со всей дури впечатался бестолковкой в потолок самолёта.

— Только бы не разбить бутылки, — была последняя мысль перед тем, как сознание покинуло моё тело.

Глава 2

Открыл глаза. Над головой белый потолок с подсветкой. Ничего не болит, чувствую себя хорошо. Привстал, огляделся. Лежу голый в какой-то хайтековского вида капсуле с откинутой в сторону прозрачной крышкой. Тепло. Вещей моих нигде не видно. Неужели, в какую-то клинику попал? Последнее, что я помню, как воткнулся в потолок салона пассажирского самолёта.

Щёлкнул замок, дверь открылась, и в кабинет вошла бронзовая от загара брюнетка лет тридцати. Ну, точно, я угадал — попал в клинику. Причём, не в простую, а какую-то элитную — женщина в белом халате была так ослепительно красива, что я непроизвольно прикрыл руками своё хозяйство, смутившись наготы. Такие врачихи могут работать только в непростых клиниках, где платят в килобаксах, зуб даю!

— Здравствуйте, Дэн, — сказала по-русски с акцентом, мазнув равнодушным взглядом по моему телу.

— Здравствуйте, эммм…

— Все ваши данные в норме, — она не стала называть своё имя, сосредоточившись на мониторе капсулы, — в нашей помощи вы больше не нуждаетесь.

— А где я? Что произошло?

— Все вопросы не ко мне, я с вами закончила, — она развернулась на выход.

— Стойте! А где моя одежда?

— Вам всё принесут, — вышла.

Наверно, к пиндосам в клинику попал из-за травмы. Наши-то врачи хоть слово в поддержку скажут, улыбнутся, а здесь как будто с роботом общался — тридцатилетние врачихи с голыми молодыми парнями так себя не ведут. Хоть капелька интереса, но должна была быть. Розовая стерва, точно говорю!

Стоп! Если из-за меня самолёт приземлился где-то в Штатах, то страшно представить, какой мне ценник могут выкатить за незапланированную посадку! Это же я был не пристёгнут, значит, сам виноват. Я напрягся и заново обвёл глазами помещение без окон. Чёрт, и дёргаться бесполезно, пока ситуация не прояснится.

Опять щёлкнул замок, и в дверь вошёл негр, одетый в зелёный анарак со штанами. Ну, точно, я в пиндосии — у нас отродясь чёрных медбратьев не бывало. Он шагнул ко мне и, улыбаясь во все тридцать два зуба, протянул тряпки, упакованные в прозрачную плёнку.

— Одежда, — сказал медбрат на английском.

— Спасибо, Майкл, — я увидел бейджик у него на груди, ответив также по-английски.

Разорвал пакет, достал из него тапки с серым нижним бельём и пижамой, стал одеваться. Дают — бери, бьют — беги. Моей одежды на горизонте не видно, придётся поносить казённое. Медбрат тактично отвернулся к двери.

— Скажи, друг, а где это мы? — я давно понял, что общение — ключ к успеху в социуме. Есть информация, выживешь. Будешь молчаливым букой, останешься на дне общества изгоем.

Майкл оглянулся, увидел что я уже одет и, развернувшись ко мне, стал размахивать руками:

— Ты в центральной клинике Торонто, чувак! Тебе повезло, вовремя доставили — с переломом шеи и закрытой черепно-мозговой травмой долго бы не протянул!

— Ээээ, — я в замешательстве потёр шею. Ничто не напоминало, что у меня были такие серьёзные проблемы. — А сколько я уже здесь?

— Ты? Долго. Уже целых десять дней. Но тобой занималась сама Патрисия, так что починили как надо!

— Десять дней?!? А до этого где? — я был точно уверен, что за декаду шея срастись не могла.

— Бро, у тебя что, амнезия? Надо будет сообщить Патрисии. Но она будет недовольна, если её отвлечь попусту.

— Стоп, Майки, не надо пока никому сообщать. А Патрисия — это кто?

— Ну ты даёшь! Она же от тебя только что вышла!

— Аааа, та стерва…

— Точно подмечено, бро, — хохотнул медбрат. — Но она гражданка третьего класса, ей положено быть такой. Тем более, ей уже семьдесят лет.

— В смысле, третьего? Как, семьдесят?!? — у меня стало закрадываться впечатление, что чёрный медбрат немного не в себе.

— Бро, не тормози. Она — третьего, я — восьмого, скоро седьмой должны присвоить, если нигде не накосячу. А с возрастом что не так? — искренне удивился Майкл.