Страница 3 из 61
Комбат пожал нам руки и направился в столовую.
Мы с Лехой посмотрели друг на друга. Вот так. Здравствуй, Зона! Не успели вернуться, как нас сразу «в поле» посылают, от греха подальше. Как вернемся с задания — может, уже и уляжется все. А нет… да и черт с ним, разберемся. Дальше Зоны не пошлют.
Часть первая
УЧЕНЫЙ
[Кирилл Войтковский]
Глава 1
ВОЕННЫЕ СТАЛКЕРЫ
Сознание медленно возвращалось. Кончики пальцев покалывало, болели бока, ныл затылок. В голове возник образ голубого шара, затем вспышка — и темнота. Рядом заскрипел снег. Кто-то сделал несколько шагов и остановился. Я попытался разлепить сомкнутые веки — усилие отозвалось резкой болью в висках. Раздался уверенный голос:
— Ну и какого черта ты вообще здесь делал?! Снова захрустел снег, будто человек переминался с ноги на ногу.
— Да чего?.. Я это… случайно, — пробубнил другой голос.
— Ты нам лапшу не вешай. Все вы такие, — в разговор вклинился третий. — Все вы тут… случайно. Через Периметр прошел случайно, заблудился тоже случайно.
— Обожди, — перебил первый.
Гулкий звук близких разрывов заставил вздрогнуть. Ощутив легкую вибрацию земли, я приоткрыл глаза.
Сквозь запотевшее стекло шлема виднелась маленькая поляна: кругом белые сугробы, между ними кривые ветки кустов, бурые листочки колышутся на ветру. Редкие деревья, дальше непроходимая чаща. Хотя нет, вон натоптанная тропинка бежит к черной полоске трассы. Где я? Похоже, сижу, опершись спиной на ствол дерева. Наверное, я в себя пришел от холода. Легкий озноб пробирает поясницу.
В нескольких шагах, сложив ноги по-турецки, лицом ко мне сидел незнакомый парень. Крепкий, руки за спиной — связаны, что ли? Одет пестро: армейские ботинки, брюки цвета хаки и синяя куртка из плотной ткани, как у летчиков, а на голове черная вязаная шапка. Половину лица скрывают высокие борта мехового воротника.
По сторонам от парня стояли двое. В белых, с черными вкраплениями маскхалатах и разгрузочных жилетах, из-под капюшонов выглядывают края легких шлемов, широкие очки сдвинуты вверх — матовое стекло переливается легкими золотистыми оттенками. У подбородков отчетливо видны усики микрофонов портативных радиостанций. Стоят вполоборота: и за трассой наблюдают, и поляну контролируют. У одного на плече висит пулемет. Блестят латунные гильзы патронов в торчащей из короба ленте. Правая ладонь пулеметчика на вороненом стволе, левой разглаживает лицо. Нет — усы теребит, жесткие плотные усы. Коренастый, невысокого роста. С пулеметом наверняка как с игрушкой управляется. Второй повыше, со штурмовой винтовкой, кажется, какая-то немецкая модель, вон магазин из прозрачного пластика, видно, что полный. Оружие на груди, стволом вниз. Над ствольной коробкой колиматорный прицел, дополнительная рукоятка под цевьем и тонкий фонарик.
— Где оружие бросил? — спросил второй. Изо рта его вырвался пар.
Я почему-то решил, что сейчас утро — обычное морозное утро. Мыслей в голове не было никаких, лишь гулкая пустота.
— Безоружный я, — огрызнулся парень.
— Безоружный, говоришь? — Усатый хмыкнул. — Я сейчас метров сто вдоль трассы пройду по твоим следам и найду что-нибудь очень похожее на АКМ. А где-нибудь неподалеку — жилет разгрузочный, контейнер для артефактов, или что там у тебя… рюкзак?
— Иди ищи! — Парень глубже втянул голову в плечи, над воротником остались только щелочки глаз.
Лесную тишину вновь разорвала канонада, и с веток на незнакомцев посыпался снег, накрыв троицу белым облаком. Тот, что повыше, с винтовкой, — я почему-то решил, что он командир, — отступил на шаг и мотнул головой.
Череду взрывов продолжил огонь из стрелкового оружия. Несколько раз простучал крупнокалиберный пулемет, и все стихло.
— Близко, — произнес усатый раздумчиво. — Но в радиообмене никакой паники. — Он повернулся, поправил у виска маленький диск наушника.
— Похоже, арткорректировщик неплохой. Грамотно действует. А минометчики сектора пристреляли давно. — Командир убрал винтовку за спину, несильно пнул парня ногой в бок и присел на корточки. — Хватит борзеть. — Он слепил небольшой снежок и кинул в пленника.
Тот дернулся, фыркнул.
— Что ты думаешь, — вклинился усатый, — мы не найдем нычку? Снег всю ночь сыпал. Ты в пути часа два от силы, все сбросил при подходе к Периметру. Отсюда до второго заградительного кольца пара километров. Прикопал ты все возле трассы, я даже ориентир сейчас навскидку скажу, хочешь?
Парень только отвернулся. Заговорил командир:
— И я на сто процентов уверен, что не будка старого блокпоста для тебя ориентир, а дренажная труба, которая шагах в двадцати в дорожную насыпь врыта. Еще ручеек там течет к северу в лесу. — Он встал, повел плечами, разминаясь, несколько раз присел и продолжил: — Там, где у насыпи склон пологий, конец трубы указывает на одинокое сгоревшее дерево. Это почти у границы леса.
Парень угрюмо склонил голову, только шапка осталась над воротником.
— Там и ориентиры не нужны. По следам сейчас легко найти, — вставил пулеметчик. Он снял с пояса кружку-термос, свинтил крышку, принюхался, со смаком выдохнул и пригубил напиток.
Я попробовал пошевелить рукой, но мышцы не слушались. Ног я почти не чувствовал, во рту пересохло. И заговорить не получилось — удалось лишь слегка разлепить губы. Неужели медблок, встроенный в костюм, неисправен?
Сферическое стекло шлема сильно запотело. Рядом с левым глазом на мини-мониторе мерцал индикатор анализатора жизнедеятельности организма, зеленый огонек мигал с секундным интервалом. Значит, я в порядке? Но почему тогда не могу пошевелиться?
Что же все-таки случилось? Почему я здесь? Кто эти люди?
Усатый протянул кружку командиру, тот взял и отпил. Ужасно захотелось глотнуть этого горячего… что там у них — кофе, чай? Да что угодно, лишь бы смочить горло! Я через силу разинул рот, хрипя, пошевелил рукой и завалился на бок.
От смены положения накатила тошнота — успел лишь заметить подбежавшего человека в маскхалате, и окружающее расплылось. Кто-то коснулся плеча, а потом сознание провалилось в черную бездну…
Во второй раз из небытия меня выдернули прямо в аду. Грохот, вой, земля вздрагивает, сверху сыплются ветки. Рядом шарахнуло, меня подбросило, обдав волной горячего воздуха, и швырнуло лицом в снег. Я зафыркал, выплевывая его, щеки обожгло холодом. Попытался встать на колени, но кто-то придавил сверху, прорычав:
— Лежи, дурак!
Я повернул голову, чтобы не задохнуться, и увидел основание толстого дерева. Еще один взрыв — где-то дальше, и тут же совсем близко, в нескольких шагах.
Прижавший меня к земле человек вскочил. Сильные руки схватили меня за плечи, дернули; сквозь звон в голове долетел голос:
— За мной! Не отставать!
Оскальзываясь, я встал на колени, и взгляд уперся в широкую спину парня в летной куртке. Обернувшись, он повторил:
— За мной!
Я выдохнул, поднялся. Звон в ушах исчез — обстрел прекратился.
По сторонам от тропинки зияли глубокие воронки: перемешанные со снегом комья земли, пожухлая трава, сломанные ветки — словно экскаватором прошлись. За стволом поваленного дерева, нависшего над тропой, мелькнула фигура в маскхалате, с рюкзаком в белом чехле.
Было тихо, я слышал лишь приглушенный хруст плотного наста и шуршание ткани костюма. Парень нырнул под упавшее дерево, выпрямился, побежал дальше. Меня толкнули в спину, я пузом налетел на преграду, перчатки заскребли по обледенелой коре. Еще толчок — и я кувырнулся, как на перекладине, упал, широко раскинув руки. Ствол дерева над головой качнулся, сверху возник человек, тот, кого я про себя окрестил командиром, с немецкой штурмовой винтовкой в руках.
— Идиот, ты еще помечтай! — Спрыгнув на тропу, он помчался, не оглядываясь.