Страница 1 из 40
Пиковая Дама / Цветок Зла
Skyrider
ПИКОВАЯ ДАМА
(готическая опера в двух действиях)
«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин 1:5)
Посвящается Вике Р.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. ЗОВ ИЗ ЗАЗЕРКАЛЬЯ 3
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. КОЛОДА И ЕЕ ДАМА 3
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ. ДЖОКЕР 17
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. ТРЕФОВЫЙ ВАЛЕТ 28
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ДВЕ ДАМЫ, БУБНОВЫЙ КОРОЛЬ И ВАЛЕТ 39
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ. ПИКОВЫЙ ВАЛЕТ 53
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ. ВЫИГРЫШНАЯ КОМБИНАЦИЯ 58
ИНТЕРЛЮДИЯ. КОРОЛЬ ЧЕРВЕЙ 67
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. ПУТЬ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ 81
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. ХОД ДАМОЙ ЧЕРВЕЙ 81
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ. ТУЗ ЧЕРВЕЙ И ШЕСТЕРКА ПИК 91
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. ПЕРЕТАСОВКА 101
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. FULL HOUSE 110
ИНТЕРЛЮДИЯ. ДАМА ЧЕРВЕЙ 125
ЭПИЛОГ. ЧЕРВИ – ЭТО ЛЮБОВЬ 129
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. ЗОВ ИЗ ЗАЗЕРКАЛЬЯ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. КОЛОДА И ЕЕ ДАМА
1.
На даче у Бессоновых собрались все, пришел даже нелюдимый мизантроп Терентьев. Пили дорогое вино, играли в карты. Болтали на злобу дня, впрочем, тщательно избегая серьезных тем, и уж тем более – разговоров о работе и семейной жизни.
Но вот, бутылки опустели, захотелось сделать паузу. Больше всех выигравший Зорин на радостях предложил всем выйти и подышать свежим воздухом – чтобы не спугнуть удачу.
Толпа гостей вывалилась на балкон. Ночная прохлада июньской ночи приятно слабила, снимая нервное напряжение многочасовой игры, а тишина и серебристое безмолвие лунного диска навевали особое, ни с чем не сравнимое, настроение окунуться во что-то мистическое.
– Вот смотрю я на всю эту красоту и думаю… – вдруг нарушил всеобщее молчание, выпустив струю синеватого дыма изо рта, Автономов – бородатый историк с вечно всклокоченной буйной шевелюрой, принципиально не признававшей власти расчески. – Думаю о том, господа-товарисчи, что как-то скучно мы стали жить, не так ли? Наши предки в эту самую ночь бесновались, провожая русалок, а мы тупо играем в карты да пьем. Никакого волшебства, никакого чуда нет в нашей жизни! То ли дело раньше, когда из деревни нельзя было выйти из страха напороться на русалок, лешего или водяного…
Договорить ему не удалось – его прервал общий смех. Лишь только один из всей компании, как всегда мрачно молчавший Терентьев, не смеялся.
Старинные часы в гостиной пробили двенадцать часов. Смех утих, воцарилась гнетущая тишина. Где-то вдали тоскливо завывали собаки, слышался плеск сонной рыбы в пруду, в лесу противно закаркал ворон. Почему-то от этой тишины стало жутко.
Наконец Володя Терентьев – малорослый худенький блондин в вечно потертом коричневом пиджачке и старомодных синих джинсах, сокурсник «Автонома» по университету, тихим голосом проговорил:
– Не соглашусь я с тобой, Яша. Загадочного и в нашей жизни хватает, нужно только уметь его видеть. Мы постоянно сталкиваемся с действием мистических, потусторонних сил – и ты это знаешь (тут он выразительно взглянул на друга), но часто мы не видим причин, одни только следствия и последствия, которые, увы, исправить нам не дано…
Речь «Молчуна» произвела на всех большое впечатление. Взгляды гостей обратились к нему. Каждый ждал чего-то особенного, того, что способно было разорвать тонкие тенета обыденности и внести свежую струю в их времяпровождение – ведь именно за этим все здесь собрались в этот глухой пятничный вечер.
Общее настроение выразил Зорин – сутулый брюнет с намертво приклеенной полуулыбкой-полуухмылкой на губах, придававшей ему сходство с карточным джокером:
– Ну, давай-давай, Молчун, не тяни, раз осмелился говорить. Что ты имеешь в виду?
Терентьев как-то отстраненно и задумчиво посмотрел на яркую луну, облокотился о перила балкона, словно ему тяжело было держать свое тело на хилых тонких ножках, и сказал так, словно его никто и не прерывал, словно он говорил не с полдюжиной старых друзей, а сам с собой, наедине – монотонно декламируя, словно Пьеро на сцене пустого темного театра теней:
– Возьмем, например, такой обычный случай. Приезжает на место смерти полиция, осматривает комнату, фотографирует. Вот кровь на полу, разбитое зеркало, труп. Но что произошло на самом деле, было ли это убийство? Черт его знает! Записки нет, родственники говорят, последнее время был подавлен, на работе – то же самое, друзья – в карты много играл. Ага, карты! Находят на столе колоду карт… Копают-копают, выясняется, человек проигрался в подпольном казино. Ну, все шито-крыто, дело закрывают и сдают в архив. А что на самом деле произошло? Кому какое дело! А ведь никто даже не удосужился узнать, а почему на столе у покойника колода лежала рубашками вверх, а лицом – только одна-единственная карта…
– Володя, не надо! – сморщившись, словно выпил стакан лимонного сока, тихо проговорил Автономов.
– Да подожди, не мешай человеку говорить! – зашикали на него.
– И какая же? – вкрадчиво прошелестел Зорин.
– Пиковая… дама… – выдохнул с видимым облегчением Терентьев.
Тут порыв ветра, внезапно ворвавшегося в комнату, опрокинул почти пустую бутылку красного вина и ее содержимое пролилось на стол, залив карты.
По гостям как дуновение ветерка прошел смешок – но смешок почти восторженный, в предвкушении отличного развлечения.
Зорин, повернувшись к остальным, сделал «страшные глаза» и, смастерив наиграно мрачное выражение лица, словно натянув на него резиновую маску, обратился к Терентьеву, провоцируя его:
– Расскажи нам эту историю. Про Пиковую Даму. Как она убивает. Это очень любопытно.
– Пройдемте в дом, – сухо сказал Автономов. – Холодно.
Пока гости покидали балкон, Автономов взял под локоток Терентьева и что-то тихо прошептал ему. Тот взглянул на часы и как-то рассеянно, грустно улыбнулся одним уголком рта. И тихо ответил ему: «Ты сам виноват». Автономов нахмурился.
– Ну так что, Молчун, решишь ты наконец нарушить свой обет молчания? Мы просим.
– Да, говори уж, наконец, – пробасил сам хозяин дома, Бессонов – широкоплечий бугай с фигурой бывшего боксера.
Терентьев рассеянно обвел взглядом стол, карты – так, словно что-то искал, и наконец взял карту – это была пиковая дама, красная от попавшего на нее вина.
– Ну, так слушайте. В отличие от Яши, я считаю, что о таких вещах не зазорно рассказывать, как говорили древние, «кто предупрежден – тот вооружен». Я глубоко убежден и даже знаю, как и Яша, – он бросил выразительный взгляд на друга, – что в нашем мире существует силы, которые дремлют до поры до времени, там, за стеной – тут он кивнул головой в сторону непроницаемо темных окон комнаты (луна уже нырнула под черное покрывало мохнатых облаков). – Но стоит только отыскать ключ и открыть незримую дверцу, как можно выпустить из бутылки такого джинна…
– Хорош философствовать, Склифосовский, давай ближе к делу или к телу, ха-ха, – опять по группе друзей пробежал сдавленный смешок.
– Идет. Только чур меня не прерывать и дослушать до конца. Это и тебя касается, Яша, – еще раз бросил на него выразительный взгляд Терентьев. – Я знаю, ты любитель все странное и загадочное списывать на случай, галлюцинации и прочее. Всю жизнь изучаешь поверья предков, а сам воздвигаешь стену, пытаешься все подвергнуть сомнению. Послушай теперь всю историю с моей точки зрения, а потом уж сомневайся, сколько тебе угодно. Если сможешь, конечно… – Терентьев мрачно ухмыльнулся и, впившись взглядом в карту, начал свой рассказ.
2.
– Эта история началась лет тридцать назад, когда мне было десять. Каждое лето родители отвозили меня на каникулы в деревню, назовем ее, предположим, Козловкой, к бабушке. Здесь я водил дружбу с местными ребятами, а также с теми, кто жил в пионерском лагере по соседству. Как водится, мальчишки друг друга задирают, хвастаются, ну не мне вам рассказывать. И вот однажды зашел у нас разговор о том, кто у нас храбрее, а кто трус. Предлагали разные способы выяснить это. Один из лагерных пацанов, назовем его Мишкой, тогда сказал: