Сибириада

Придя на завтрак в Большой зал на следующее утро, Гарри был неприятно удивлен злобными взглядами, которые на него бросали Рон и некоторые однокурсники. Взяв себе овсянки и чуть не подавившись первой же ложкой, Гарри сдавленно спросил у сверлящего его глазами Рона:

— Что?.. Что я сделал не так?

— Всё не так! — зашипел тот. — Ты зачем меня предал, а, Гарри? Как ты обошел Запретную линию и бросил в Кубок свое имя? Почему ты со мной не поделился своим секретом? Мы вдвоем отлично поместились бы под мантией-невидимкой!

— Зачем? — не въехал сперва от неожиданности Гарри. Потом, когда до него дошли роновы претензии, зашипел в ответ: — Ты чего? Я не бросал свое имя! Я даже не мечтал об этом… даже не хотел. Рон, ты чего городишь?

— Ну да, не хотел!.. — Рон мотнул головой в сторону сибиряков. — А это кто? Ты когда успел договориться с иностранцами, чтоб они тебе подпели? Врешь ты всё, Поттер. Всё у тебя было подготовлено, вон, заранее приехали, помогли тебе обойти Запретную линию… Предатель!

Выплюнув последнее слово, Рон вскочил и отошел на другой конец стола к своим братьям. Гарри расстроенно уставился на остывающую кашу. К нему придвинулся Невилл.

— Не обращай на него внимания, Гарри. Рон всю ночь плевался ядом и брюзжал насчет тебя и твоей хитрости. Никому спать не давал, только заснешь, так тут же будит тебя этот рыжий придурок и в стопятьсотый раз спрашивает, а как Гарри линию обманул, а как он с русскими варварами списался?

— Он просто тебе завидует, — вставила с другой стороны Гермиона. Но Невилл не согласился и сказал ей поверх головы Гарри:

— Нет, Гермиона, не путай зависть с дуростью. На самом деле Рон жадничает, опять кусок славы достался кому-то другому, а с ним — вот ужас-то! — не поделились. Здесь нечему завидовать: кто-то опять решил убить Гарри и придумал вот такой дьявольский план в надежде, что с ним произойдет какой-нибудь несчастный случай.

Гарри растерянно посмотрел на Невилла, впервые замечая, как сильно тот изменился с прошлых курсов, прежде всего исчезла детская пухлость и появилась некоторая уверенность в движениях. Кажется, Невилл стал гораздо живее после странного урока профессора Люпина с боггартом в шкафу, принявшего образ зельевара в бабушкиной одежде. Подумав об этом, Гарри поинтересовался:

— А что, профессор Снейп стал не так страшен?

— Нет, — улыбнулся Невилл. — Он стал понятней, проще… Просто я понял, что он человек, а не чудище.

Гарри скривился — это Снейп-то человек? Да мудак он, был, есть и всегда им будет. Невилл покачал головой, неодобрительно глядя на гаррину гримасу. И заметил:

— Ты не прав. Он — человек. Гермиона мне рассказывала, как он прикрыл вас собой от оборотня, как ругался, когда сбежал Сириус Блэк на угнанном гиппогрифе.

— А она тебе не рассказывала, кто такой Сириус Блэк?.. — обиженно зашипел Гарри. К его удивлению, Невилл кивнул.

— Да, рассказывала, он твой крестный.

— Тогда чего ты мне тут?.. — едва слышно начал Гарри, но друг прервал его, подняв ладонь.

— Погоди, Гарри, не бесись. Лучше подумай: почему этот так называемый крестный покорно сидел в тюрьме и двенадцать лет чесал бока и ловил клопов в матрасе, а стоило только увидеть в газете какого-то давнего знакомого, который кого-то предал, так сразу же нашел щелочку на свободу. Учти, он сбежал из тюрьмы не для того, чтобы крестника навестить, а чтобы отомстить. Кстати, он хоть поймал предателя?

— Нет, — вздохнул Гарри. — Предатель снова сбежал. А Сириус… Он хотел оправдаться, обелить свое имя…

Сказал и замолчал. Обелить? Ну да… он Хвоста рвался убить, а не арестовать и представить суду доказательство своей невиновности, что-то непохоже, что он так уж хотел восстановить свое честное имя. И блох-то он… слишком долго вычесывал. Гарри вспомнил его — грязного, немытого, заросшего щетиной, в тюремной робе и драном плаще с плеча бомжа, не иначе — и поразился вдруг явному несоответствию: у него же целый год был, с июня до июня, и некогда было побриться, помыться и просто переодеться в нормальную одежду. Или негде? Но ведь бродяги-магглы и то чище и ухоженней выглядят, одеваются тепло, тележку со скарбом с собой возят, даже собаку заводят. Что с Сириусом не так???

А профессор Снейп и правда закрыл их с Гермионой от оборотня, а на первом курсе, помнится, сам Квиррелл рассказывал, что Снейп его метлу перехватил контрзаклятием и не дал упасть с неё маленькому первокурснику. Гарри вздохнул, смиряясь с неизбежным — прав Невилл. Надо будет как-нибудь извиниться перед профессором и сказать ему спасибо.

Овсянка остыла, и Гарри с отвращением отодвинул её, решив ограничиться тостом, всё равно не успеет нормально позавтракать, скоро на урок…

3

Однако не успел он как следует ухватиться за тост, как его бесцеремонно вырвали у него из рук и, убрав в сторону, поставили перед ним глубокую тарелку с чем-то бурым и одуряюще пахнущим. Шею круто обмотали полотенцем, а в правой руке, как по волшебству, возникла ложка. Все эти манипуляции с ним проделал черт Василий. Ему Гарри не рискнул возразить и покорно попробовал первую ложку бурого нечто. Это нечто, впрочем, оказалось, страшно вкусным — маслянисто-соленым, с волоконцами тушеного мяса и грибами. И Гарри, распробовав, энергично заработал ложкой, с огромными удовольствием и скоростью поглощая вкуснющую кашу. А увидев, что ему придвигают ещё и пирог — запротестовал:

— Сэр, но я…

— Велено откормить. Ты сам слышал. Жуй, — тоном дворецкого ответил черт.

— …опоздаю на урок к МакГонагалл, — договорил Гарри.

— Подождет, — непреклонно возразил черт. — И МакГонюшка, и Дамоборушка, и Снежок, все подождут. А ты кушай, кушай, милок…

И Василий ласково погладил Гарри по головке, уговаривая, как маленького. Покраснев, тот доел кашу и принялся за пирог, к которому Василий прибавил ещё и большущую кружку с ароматным малиновым чаем.

Остальные студенты с откровенной завистью смотрели, как Гарри ест что-то очень вкусное и питательное, с тоской глотали слюни и вдыхали духмяный и сладкий малиновый пар. И затосковали ещё больше, глядя, как Гарри с трудом выбирается из-за стола и вперевалочку семенит за рогатой нянькой, сыто пыхтя и отдуваясь…

Василий проводил Гарри до класса трансфигурации, проследил за тем, чтобы подопечный целым и невредимым сел за парту, и только после этого удалился. Надо сказать, что Гарри на урок не опоздал, а пришел как раз со всеми однокурсниками. Рядом с ним привычно села Гермиона, с любопытством посмотрев на него, приготовила пергамент с перьями и учебник. Шепотом спросила:

— Чем тебя черт накормил?

— Кашей, — Гарри с интересом глянул в ответ: — Значит, ты знаешь, что это черт?

— Ну да, — закивала та. — У меня в детстве книга сказок была, большая и красочно иллюстрированная, и там была сказка «Черт и мельница», так вот, на картинке он был изображен очень подробно: с хвостом, пятачком, рогами и копытами.

— Вот как. И чем черти в сказках занимаются? — как бы между прочим спросил Гарри. Но Гермиона поняла намек и вдохновенно затараторила:

— В славянской мифологии это злой дух. Образ черта обыкновенно дохристианского происхождения, но христианские представления о дьяволе оказали решающее воздействие на его позднейший облик: в фольклоре и народных картинках черти — антропоморфные существа, покрытые черной шерстью, с рогами, хвостами и копытами. В русской средневековой живописи облик черта отличается от человеческого остроголовостью или волосами, стоящими дыбом — шишом: отсюда эвфемизмы типа шиш, шишига, иногда — крыльями за спиной. У восточных славян черт — родовое понятие, часто включающее всю нечистую силу, такую как нежить, водяных, леших, домовых и так далее. Само происхождение нечисти в народных легендах связывается с ветхозаветным мифом о падших ангелах, например, в русских легендах черти — это ангелы, уставшие славить бога, сброшенные с неба, они попадали кто в воду, кто в лес, кто в поле, превратившись в духов отдельных урочищ. Вместе с тем собственно черти отличаются от прочей нечисти и местами своего обитания: преисподняя, где они мучают грешников, болото, перекрёстки и развилки дорог, и свободой передвижения: повсюду, вплоть до церкви ночью, и способностью к оборотничеству, превращаются в черную кошку, собаку, свинью, змея, чаще — в человека, странника, младенца, кузнеца, мельника, могут принимать облик знакомого — соседа, мужа и тому подобное. С вездесущностью чертей связаны запреты поминать их и многочисленные эвфемизмы: лукавый, враг, шут, окаянный, черный, немытик, анчутка, куцый, карнахвостик, лысо́й, пралик и другие. Черти в народных верованиях постоянно вмешиваются в жизнь людей, причиняют мелкие неприятности, принуждают к неправильным поступкам — вводят во грех, насылают морок, заставляют плутать пьяных, провоцируют на преступление, самоубийство, пытаются заполучить душу человека; свои души продают чертям колдуны и ведьмы. Черти могут жить семьями, по другим поверьям — соблазняют женщин, отчего рождаются уродливые дети. Когда бес вселяется в человека, тот заболевает, начинает кликушествовать. Черти могут также насылать непогоду, метель, сами превращаются в вихрь: срывающий крыши, приносящий болезни, уносящий проклятых детей. Черти особенно опасны в «нечистых» местах и в определённое время суток от полуночи до первых петухов, реже — в полдень или года (на святки и в канун Ивана Купалы). В эти периоды возможно общение с нечистой силой и иным миром: тогда черти призываются в заговорах, во время гаданий и тому подобному. По белорусскому фольклору черти живут в самом глубоком болоте, под самым густым кустом лозы. Чтобы изловить нечистика, нужно рубить такой куст — черт сам вылезет, пытаясь понять, что же происходит...