Страница 6 из 18
Когда после отдыха снова двинулись в путь, Рон и Гарри больше не были друзьями. Невилл, кстати, тоже начал сторониться Рона, ведь если человек с таким презрением отзывается о больных людях, то это же понятно, что он за человек, верно? Рон плелся позади всех и недоуменно смотрел на спины бывших друзей, откровенно не понимая, с чего они так взъелись-то? Что он такого сказал, на какие-такие их больные мозоли наступил???
Гарри шел и вспоминал слова тёти Петуньи о том, как взорвалась Лили, о том, как они с Верноном милосердно солгали племяннику, сказав, что его родители погибли в автокатастрофе, вспоминал Гарри и свой шок от той новости — его мама и папа погибли из-за него, как честно и негуманно сообщил Хагрид. Он и только он виновен в гибели своих родителей… Получается, Дурсли берегли его психику?
Невилл горевал по другой причине — его родители лежали на койке в Мунго и изображали репу и морковку, то есть, как емко выразился Рон, являлись полоумными… Правильно Гарри ему врезал — нельзя так!
Минерва ехала на Хагриде и сверлила взглядом идущего впереди Северуса. Обернувшись и посмотрев в злобно прищуренные глаза, Северус хмыкнул:
— А ты что, не слышала, с чего парни ругаться начали?
Минерва коротко мотнула мордой. Северус вздернул бровь.
— Ты ж недалеко сидела… Н-да, кошка из тебя никудышная, настоящие кошки и взгляд слышат, и звук видят. А драка у мальчиков была по делу, не за что им нотации читать, они между собой и без нас разобрались.
Минерва упрямо выпятила челюсть, но Северус не согласился.
— Ну и что с того, что Поттер с Уизли перестали дружить. Была бы ты полноценной кошкой, сама бы всё услышала.
Хагрид слушал односторонний диалог и тихо похрюкивал в бороду, по ответам Северуса легко угадывая немые вопросы Минервы. Впереди гавкнул Клык, глянув туда, все успели увидеть, как их тропу пересекло рыжее пятно. Лиса? С чем-то непонятным на голове, с чем, разглядеть не успели. Зато их смутило нечто другое…
Как всегда, наблюдательный Гарри Поттер обратил внимание на насекомых. Он вдруг начал притормаживать и подолгу глазел на какую-либо букашку на веточке или травинке, одну даже взял, подержал на ладони и почему-то с почтением отпустил. Рон увидел это и расфыркался, мол, совсем сбрендил он тут. А когда Гарри в очередной раз застрял перед «тараканом», к нему присмотрелись и Северус с Хагридом. Увидев на их лицах выражение растерянности и удивления, остальные подтянулись и тоже присмотрелись к букашке. Упс… а это и не букашка вовсе! И не фея, не спешите. На веточке, обвив её тонким длинным хвостиком, сидела крохотная лисичка с носиком и озорными черными глазками, из лобика, аккурат перед ушками, вверх тянулись усики-антенчики, а из спинки вытягивались прозрачные стрекозиные крылышки. Лисичка размером со сверчка… Было от чего офигеть. Это, простите, на какой планете водится?
Невольно занервничали, вспомнив съеденную пищу — грибы там, рыбу… Прислушались к своим организмам — нет ли признаков отравления? Нет ли рези в животе, головокружения и онемения в конечностях? Нет, ничего такого не было, организмы были здоровы и нормально функционировали. А рядом с лисичкой тем временем присел другой «жучок», толстенький шмелик с медвежьей мордочкой… Наши ребята резко затосковали — остро захотелось домой.
Дальше шли по тропе, как по минному полю, вздрагивая и шугаясь каждой тени и шороха. А лес, видимо, решил открыть путешественникам все свои тайны, потому что тропка, вьющаяся средь деревьев, вырвалась вдруг в солнечное пространство лесной поляны, явив взору путников львёнка и птицу. В пичуге, сидящей на камушке и размером чуть побольше воробья, признали простую сиреневогрудую сизоворонку, а вот львёнок заставил засомневаться в своей благоразумности, ибо был, простите, рогат… На его макушке меж лохматыми ушами лирой закручивались два витых рога, увитых ползучей розой, чей белый цветок кокетливо свисал под левым ухом. Рогатый львёнок лежал перед камушком и, судя по всему, беседовал с сизоворонкой. Зверёнок был крупным, не сопливым сосуном, а сильным двухлетним подростком, начинающим охотником.
Сбоку по краю поляны промелькнуло что-то рыжее, и рядом со львёнком и птицей появилась лисица, тоже рогатая, с легкими косульими рожками на лбу.
Северус и Хагрид, дети и Сириус с Минервой неуверенно замерли, не зная, чего ожидать от местной фауны.
— Вы только гляньте, кто пожаловал! — высоким металлическим голосом произнес лис. Лев и птица повернули головы и взглянули на оцепеневших людей. Минерва ошеломленно распахнула ротик, а Сириус протестующе заскулил, словно возражая: «эй, а почему я не говорю?!»
— Потому что вы неместные, — доходчиво объяснила сизоворонка. — Это в нашем мире такие рождаются.
— Что ж, логично, — вежливо согласился Северус. — В таком случае, вы не скажете любезно, что это за мир?
— В этом мире исправляются ошибки, — с достоинством ответила птица. — Это мир спящего времени. Сюда обычно заносит тех, кто заигрался с магией, временем и пространством, — тут птица примолкла, оглядела всех и сообщила: — Кому-то из вас придется здесь остаться навсегда.
Ух, как им стало неуютно…
— А кому? — опасливо спросил Гарри.
— Время и поступки покажут, — загадочно изрекла птица. Потом она деловито хлопнула крыльями. — Так, пора вам встретиться с местными владыками. Вы не торопитесь? — придирчиво глянула она одним глазом.
— Нет, мы не торопимся, — вежливо ответили наши приключенцы, не чуя подвоха. А зря — подвох был.
— Ну тогда пешочком пройдемся, — безмятежно ответила птица и перепорхнула на спину львёнка. — Идите за Нордом, господа!
Рогатый львёнок по имени Норд поднялся и, с ленцой подволакивая большие лапы, поплелся через поляну сквозь косые желтые лучи предзакатного солнца. До Гермионы кое-что дошло, и она с тоской процедила себе под нос:
— Надо было сказать, что мы торопимся…
Но здравая мысль, как известно, приходит опосля и задним числом, так что пришлось задвинуть подальше свою нечаянную досаду и топать пешком за львиным задом. Рыжий лис любопытной молнией шнырял вокруг, разглядывая путников со всевозможных ракурсов и позиций: то под брюхом гиппогрифа прошмыгнет, то на бревно над тропой усядется и ждет, пока под ним не пройдут. Гарри, проходя под стволом наклоненного ветром дерева, невольно улыбнулся, видя сверхлюбопытную мордочку над собой. Странный мир начинал ему нравиться, тем более, что его населяли такие славные непосредственные и бесхитростные звери.
Долго ли, коротко ли, но пришли наконец куда-то. Лесная тропка, выбранная провожатыми, вывела наших героев в зеленую долину, раскинувшуюся до горизонта и окруженную лесистыми склонами гор. Северус и Хагрид смущенно переглянулись — как-то незаметно островок Люпина вырос в полноценный материк. Интересно, с чего бы так? Сизоворонка перелетела на плечо Северуса и строго заговорила:
— А так наш мир защищается от нежелательных вторженцев. Сначала те, кто сюда попадают, видят именно остров, а потом, по мере действий и поступков попаданцев, мир постепенно открывается, расширяется, раздвигает горизонты и растет. Или напротив, сужается и скудеет, лишая нехороших людей пищи и воды. Как это случилось со взводом черных солдат, которые слишком рьяно исполняли капризы своего шизанутого генерала, им островок понравился и они решили устроить здесь очередной свой Саласпилс… Разумеется, нашим покровителям это не понравилось, и они удушили эсесовцев, погрузив перевалочный наш пункт в безвоздушную архейскую эру. Потому что с убийцами детей у нас один разговор и короткий.
Хагрид и дети, окружив профессора Снейпа и птицу, растерянно внимали, начиная понимать, что птичка ой как не проста… Как и львёнок с рогами, который к концу пути стал огромным взрослым львом. А любопытный веселый лис трансформировался в неподкупного сурового воина. Как-то само собой стало ясно, что не простые это звери, а Пограничники, встречающие путников и оказывающие им помощь в зависимости от их поступков.