Башня

В девять утра, когда Иван вошел под свод рынка, здесь было малолюдно и относительно тихо. Иван прошелся по центральному «проспекту». Подумал, что рынок, который открыли три года назад, стал желтым не только по наружному цвету, но и по внутреннему содержанию – продавцы почти сплошь китайцы. В жесточайшей борьбе, с резней, стрельбой и взрывами, китайцы вытеснили с рынка кавказцев, представителей Средней Азии и русских… Здесь, на Желтом рынке, открыто продавали свинину. Свиные головы лежали на виду!.. Только кому она по карману – настоящая свинина?

Иван затарился быстро. Он купил несколько «бомж-пакетов», хлеб, две упаковки сосисок, блок сигарет «Оккупация» и три бутылки «Балтики № 3 ОК». Он уже двинулся к выходу, когда вдруг распахнулись главные ворота и вкатился «Хаммер» с включенной мигалкой. Вслед за ним ехал черный полицейский автобус с решетками на стеклах… Ну вот – облава!

По рынку раскатился громкий голос с властными интонациями. В ангаре была очень скверная акустика, но Иван разобрал:

– Всем оставаться на местах. Комитет по борьбе с терроризмом проводит плановое мероприятие. Приготовить документы к проверке. Вынуть руки из карманов, держать на виду. В случае неповиновения офицеры сил антитеррора имеют право применять спецсредства и оружие.

В голосе явно прозвучал прибалтийский акцент, и Иван понял: «эсэсовцы» – эстонский легион… Вот непруха.

В принципе, ни полиции, ни борцов с терроризмом Иван не боялся. Документы в порядке, грехов за ним нет. Но на облавах гребут всех подряд. На месте разбираются редко, обычно набивают автобус и везут в участок. После проверок по учетам – полицейским, «гестаповским» и налоговым – отпускают. Или не отпускают. В любом случае, вся эта канитель займет как минимум часа полтора-два… Оно мне надо, это счастье? Особенно после дежурства, когда хочется одного – принять душ, попить пивка и спать, спать…

– Всем оставаться на местах! – звучал громовой голос. Вслед за первым автобусом в ворота въехал второй, за ним третий.

– Приготовить документы…

Люди останавливались. Иван тоже остановился.

– В случае неповиновения… Свет мигалок резал глаза.

– …имеют право применять спецсредства и оружие. Торговцы выходили из-за прилавков, из павильонов, останавливались в дверях. Они уже привыкли к облавам и знали, как надо себя вести.

Иван подумал: ну, что делать будешь?

Автобусы еще двигались, но из боковых дверей уже выпрыгивали люди в черной форме, в шлемах с прозрачным забралом, с дубинками, с оружием.

Непруха, подумал Иван, непруха. С кавказцами или с хохлами еще можно как-то договориться или откупиться, но с эстами это не катит – немчура, службисты… Непруха!

Рядом с Иваном стоял молодой небритый кавказец. Он тоже смотрел на «эсэсовцев» и бормотал что-то сквозь зубы, потом резко повернулся и быстро пошел прочь. Видимо, у него тоже были основания избегать встречи с «эсэсовцами».

Иван посмотрел ему вслед, увидел, как кавказский человек сунул руку в карман и выбросил что-то. «Что-то» металлически звякнуло о бетонный пол, и Иван догадался: нож. А кавказец юркнул в боковой проход.

«Хам» и автобусы остановились, но двигателей не выключили. Движки рокотали, наполняли воздух смрадом выхлопа.

– Всем оставаться на местах! – в который раз повторил громоподобный голос.

Иван подумал: да вот хрен вам. Рынок огромен. Даже сейчас, в неторговое время, в ангаре находятся многие сотни, возможно – тысячи, покупателей, а также сотни продавцов и обслуживающего персонала. «Отловить» всех невозможно – у «эсэс» не хватит ни людей, ни автобусов. Они похватают тех, кто подвернется под руку, набьют свои автобусы и свалят.… Вывод? Надо, как тот кавказец, уйти «в подполье», нырнуть куда-то и отсидеться.

Иван осмотрелся – слева-сзади был «переулок», который вел на соседнюю «улицу». Справа-сзади была лестница, ведущая на галерею. Иван выбрал галерею. Пятясь, он сделал несколько шагов назад и нырнул в щель между двумя торговыми павильонами, взбежал по стальным, отполированным тысячами ног ступеням… Вот так! Теперь можешь сколько угодно орать в свой матюгальник, горячий эстонский парень.

На галерее было темнее, чем внизу, и малолюдно. Покупателей почти не было, и только продавцы стояли вдоль перил, глазели на происходящее внизу. Удаляясь от места, где эстонские борцы с терроризмом уже «брали в плен» покупателей, Иван быстро прошел метров двадцать по галерее, встал у колонны, поддерживающей галерею второго яруса, и облокотился на перила. Спустя несколько секунд рядом с Иваном остановился человек.

– Опять хватают? – произнес он.

– Хватают, отец, – отозвался Иван, оглянувшись на него – рядом стоял высокий седой старик в берете, поношенном расстегнутом плаще и с сумкой на колесиках.

– Вот пришли эсэсманы на нашу голову, мать их в душу, – сказал старик. Несколько секунд он молчал, глядел вниз. Потом сказал: – Я ведь служил там, в Эстонии. На войну не успел – молод был. Призвался уже после Победы, в конце 45-го. Вот как раз в эту самую Ээсти вабарийк[3] и попал. Хотя, конечно она тогда называлась советской и социалистической… Так вот, там война еще не кончилась, еще в лесах полно было всяких недобитков и банд… Аккурат и выпало чистить леса от этих «братьев».

Иван с интересом посмотрел на старика, сказал негромко:

– Ты бы, отец, поаккуратней, поосторожней. Не нужно об этом с первым встречным.

– А мне бояться нечего, – спокойно сказал старик. – Я правое дело делал.

Иван подумал: я тоже вроде правое дело делал, а теперь оказалось, что как раз наоборот – левое… Он подумал, но говорить этого не стал. А в помещение рынка продолжали въезжать автобусы. Старик произнес:

– Да откуда же их столько нагнали?

Иван ответил:

– А с других городов пригнали, отец… Сегодня же официальное открытие небоскреба «Промгаз».

– Точно! – сказал старик. – Точно – презентация… Сегодня же сверло это стеклянное открывают. Я и забыл.

А из автобусов выходили все новые борцы с террором. Они гребли всех подряд внизу и, что хуже, кое-где уже начали подниматься на галереи.

– Плохо дело-то, отец, – сказал Иван, оглядываясь. – Надо сваливать.

– Э-э, сынок, мне уже поздно сваливать, – ответил старик. – Да и не к лицу мне от них бегать. Никогда я от них не бегал. А ты уйди от греха подальше. Может, пересидишь где.

Иван увидел двух эстонских бойцов, которые подошли к лестнице, и подумал, что старик прав – убегать уже поздно. От эстонцев его отделяло три метра по вертикали – двенадцать ступенек лестницы. Теперь уже нет смысла дергаться. Человек, который пытается скрыться, вызывает у охотников еще больший интерес. Спустя пару секунд Иван услышал стук высоких натовских ботинок. Шесть-семь, максимум десять секунд – и эстонцы будут здесь.

– Тьфу! – сказал Иван и плюнул под ноги. Потом он расстегнул левый нагрудный карман рубашки – в нем лежал паспорт. А эстонцы поднимались. Иван отлично видел подсвеченный снизу лестничный проем и тень первого из них на лестнице. Эстонец поднимался медленно, ноги ставил широко и уверенно. Он напоминал этакого киношного биоробота, киборга, «робокопа» и Терминатора. Возможно, он сознательно копировал этот образ…

Вот над полом второго этажа показалась голова в круглом черном шлеме. Потом – мощные плечи и торс, упакованный в бронежилет. На униформе было полно карманов, всевозможных усиливающих щитков и накладок. И это делало его еще более похожим на киношного киборга. «Терминатор» поднимался. Рука, затянутая в кевларовую перчатку, сжимала резиновую дубинку-тонфу… Он весь – с ног до головы – был в черном, и только лицо белело за блестящим поликарбонатным стеклом забрала. Лицо было молодое, с рыжеватыми усишками и румянцем во все щеку. Про такие лица обычно говорят: кровь с молоком.

«Терминатор» поднялся на галерею, посмотрел направо – налево и подошел к старику.

– Таккументы, – произнес «Терминатор». Из-под забрала голос звучал глухо.

3

Эстонская республика (эстон).