Колесо в колесе

Джефферс не ответил, не сводя с него любопытного взгляда.

— Так или иначе, вы, наверно, догадываетесь, зачем я здесь, Билл, — сказал наконец Младший. — Прошу вас, уступите, чтоб здесь вновь воцарился покой и порядок.

Мысли Джефферса были заняты чем-то другим.

— Никак я не пойму тебя, Финч, — пробормотал он, удивленно качая головой. — Просто не понимаю. — По-прежнему тряся головой, повернулся и скрылся в темном магазине.

Младший хотел пойти следом, потом передумал, двинулся назад к офису Хебера, игнорируя ожидавших репортеров. На полпути его остановил знакомый голос, окликнувший с улицы:

— Бендрет Финч!

Это был Рмрл, махавший рукой из кабины новенького сверкающего флитера-аэробуса. Аэробус остановился у тротуара, из него вышел Рмрл с каким-то землянином.

— Мистер Финч? — спросил землянин, протягивая руку. — Я — представитель столичного поставщика флитеров. Вчера вечером мы получили анонимный чек, полностью оплачивающий стоимость аэробуса и его доставки вам в Данцер.

— Анонимных чеков не бывает, — заметил Младший, оценивая размеры аэробуса. Легко поместятся тридцать — тридцать пять ванеков.

— Ну, чек, конечно, не совсем анонимный, однако даритель желает сохранить инкогнито. Впрочем, могу вам сказать, — сообщил он конфиденциальным тоном, — что это один из самых влиятельных на планете торговцев.

Хебер, не упускавший почти ничего из происходящего на улице, вышел из конторы, услышав последние фразы.

— Вы хотите сказать, аэробус предоставляется даром? Совсем? Без всяких условий?

Торговец флитерами кивнул:

— Возможно, у дарителя имеются собственные соображения, но он не выдвигает никаких условий.

Хебер хлопнул Младшего по спине:

— Смотрите! Я вам говорил, что паблисити пойдет на пользу!

— Не стану спорить, — сказал Младший и обратился к столичному гостю: — Что можно сказать? Принимаю… и благодарю дарителя, кем бы он ни был.

— Только распишитесь в квитанции, и он ваш. Младший расписался и повернулся к Рмрлу:

— Летим прямо сейчас.

Ванек уже почти успел сесть в кабину.

Вэнс Пек не сильно обрадовался новой встрече с Младшим, хоть тот и привез полный аэробус клиентов с синевато-серой кожей. Но когда он пообещал ему новое транспортное средство взамен сгоревшего грузовика, стал немного сговорчивее. Даже осмелился предложить Младшему жалованье.

— Ну, — промямлил торговец, — доходы-то стали расти с тех пор, как вы начали привозить этих самых ванеков, так что, по-моему, справедливо вам что-то платить. Скажем, десять джебинозских кредиток в месяц, годится?

Младший пожал плечами:

— Годится. Я стою вдвое дороже, но вы мне предоставляете комнату и питание. Предпочел бы, конечно, валюту потверже джебинозских кредиток, скажем толивианские аги, да в вашей глухомани их не водится. Значит, договорились. Будем считать, что сегодня мой первый оплачиваемый рабочий день. Согласны?

Пек разинул рот.

— Что вас так удивляет? Думали, я откажусь?

— Если честно, то да. Всегда считал вас благодетелем, не интересующимся деньгами.

— А я никогда не считал себя благодетелем, мистер Пек. И всегда искренне интересовался деньгами. В нашей семье говорится: позорно получать что-нибудь ни за что. Если я буду совершать рейсы бесплатно, вы примете это за нечто само собой разумеющееся. А мне этого не хочется. — Он насмешливо смотрел на своего нового работодателя. — Хорошо, что сами предложили, — избавили меня от необходимости требовать.

— Вы хотели поговорить со мной?

— Да, сэр.

— Ну, садитесь.

— Спасибо, сэр.

— В чем дело?

— У вас, как я понял, проблема в Данцере, сэр.

— Ничего подобного. У меня нет проблем ни в Данцере, ни в каком другом месте.

— Как скажете, сэр. Впрочем, я мог бы уладить ее в полной тайне.

— Извините. У меня нет проблем, достойных упоминания. А если бы были, я, безусловно, способен уладить их самостоятельно. Всего хорошего.

— Как вам будет угодно, сэр. На всякий случай вот мой номер. Я могу решить проблему, не оставив никаких свидетельств ее решения. Запомните: никаких свидетельств.

Солнце заходило. Завершив дневной рейс, Младший сидел в офисе Марвина Хебера, упиваясь вечерним ветерком из открытых дверей, осушавшим вспотевшее лицо.

— Помнишь, я недавно спрашивал насчет терморегулятора? — спросил он.

Они с Хебером крепко подружились после случая с сожженным грузовиком. Старший мужчина кивнул.

— Вот и думаю. У него есть свои преимущества — кругом, прохладно и прочее, — но, если бы в этой маленькой конторке была вентиляция, не сидел бы я на ветерке, не слышал бы абсолютно даром чудесные свежие запахи.

Младший чувствовал приятную расслабленность и полное примирение с самим собой.

— Знаешь, что поистине удивительно, — рассуждал он, указывая на сверкавшие звезды. — У нас там имеется все, от профессиональной телепатии до генной инженерии, огромные массы людей не имеют ни малейшего представления о существовании таких городишек, как Данцер. А кругом столько данцеров, где народ пользуется устаревшей технологией и больше ничего не имеет. Кажется, я очень рад, что приехал сюда.

В дверной косяк постучали, и на пороге в меркнувшем свете вырисовался силуэт молодого человека с кейсом.

— Мне сказали, здесь можно найти мистера Финча.

— Это я.

Мужчина вошел, представился:

— Карл Тейес. Если позволите, хотелось бы минуточку с вами поговорить.

— Надеюсь, вы. не очередной репортер.

— Вовсе нет. Я представляю многих столичных законодателей.

Хебер ногой подтолкнул стул к новому гостю:

— Садитесь.

— Спасибо. — Тейес уселся, положил кейс на колени, открыл. — За несколько последних недель вы, мистер Финч, стали довольно заметной фигурой. Успели привлечь на всей планете больше внимания к проблеме ванеков, чем весь законодательный корпус в прошедшие годы. Однако борьба далеко не закончена. Принятие Закона о равноправии ванеков еще не гарантировано. Если честно сказать, поддержка тает.

— Какое это имеет ко мне отношение?

— Вот какое. Нам хотелось бы, чтобы вы обратились к некоторым влиятельным группировкам в столице и убедили их поддержать билль.

— Меня это не интересует, — равнодушно ответил Младший.

— Но вы обязаны!

— Я никому ничем не обязан! — воинственно заявил Младший, поднявшись со стула. — То, что я здесь делаю, полностью противоположно каждому слову того самого билля! Разве не видите? Если я одержу здесь победу, она послужит доказательством, что ваш Закон о равноправии ванеков столь же лицемерен, как его сочинители.

Хебер с любопытством слушал. Он вдруг увидел Финча-младшего с другой стороны, получив ответы на несколько мучивших его вопросов.

Тейес гадал, что сказать, когда в офис ворвался Билл Джефферс, который взмахнул двумя папками высоко над своей головой и с размаху швырнул их на письменный стол.

— Черт побери, Финч! — взревел он. — Сдаюсь! Только что просмотрел свои книги, ни дня больше не выдержу. Отступаюсь. Верни мне ванеков!

— Будете их кормить в зале вместе со всеми прочими? — спросил Младший, тщетно стараясь скрыть ликование.

— Пускай хоть головой вниз со стропил висят и едят, мне плевать! Только пускай вернутся.

— Завтра же будут у вас. — Младший протянул руку. — Надеюсь, без обид?

Джефферс ответил крепким рукопожатием.

— Конечно. Для обид не вижу причины. Будь ты парнем другого сорта, я бы лучше закрыл заведение, чем отступился. Но с тобой, Финч… Не знаю, в чем дело, только мне почему-то не стыдно тебе проиграть.

— Проиграть? Что же вы проиграли? Джефферс нахмурил брови, потом улыбнулся:

— И правда! — Он вдруг рассмеялся, и Младший его поддержал.

В веселом смехе таяло и разряжалось недавнее напряжение.

Хебер склонился над своим столом, хлопнул обоих мужчин по плечам.