Ни возмущений, ни излишнего возбуждения. Я не понимал, как люди могут просто любопытствовать по такому поводу. Ведь любой из них, окажись он случайно рядом с бомбой, неминуемо бы погиб. Никто о таком и помыслить не мог.
Я начал продираться сквозь толпу назад, к месту перехода. Стало совершенно невмоготу находиться среди людей - абсолютно чуждых мне по духу и мировоззрению. И, разумеется, я совершенно забыл о том, что выкинуло меня сюда уже вторично. Прошёл дверью, желая вернуться домой, даже помедлил внутри, чтобы выйти наверняка. Ан нет. Не получилось. Тот же серый барак, тот же боковой фасад Варшавского вокзала и, видимо, то же время. Хотя с последним уверенности не было. Я нарочно решил не идти сразу к каналу и угадал. Через несколько минут громыхнул взрыв, из-за строений метнулся клуб дыма и почти сразу донёсся вопль экзальтированной толпы.
"Да что же это?! - возмутился я. - Ни в какие ворота! Домой хочу, ну!"
Не получилось. И в четвертый, и в пятый, да и в десятый раз - тоже. Я упорно возвращался к моменту взрыва. При этом, не совсем понимая - в каком времени нахожусь. Да, начало двадцатого века, лето. Но год? Дата? Ситуация выглядела так, словно кто-то заставлял меня остаться в этом времени. Но, чтобы выжить в незнакомом месте, нужны знания о нём. Больше знаний - больше шансов на выживание.
Я дождался взрыва, переждал, пока рабочие пробегут мимо, и направился во дворы, в надежде позаимствовать какую-нибудь одежду по местной моде. Не сказать, что мне особо повезло, но я всё-таки разжился широкими штанами и рубахой - выцветшими и потрепанными. Снял их с верёвки, на которой они сушились, и надел. Веревкой подпоясался. Подумал и снял кроссовки с носками, завернув их в тряпицу. Подошвы с непривычки холодило. Ступив два раза, я тут же запачкался, угодив в креозотовую лужу, а пыль облепила ноги до лодыжек. Хотелось срочно их вымыть, хоть бы и в Обводном канале, благо берега ещё не были закованы в гранит, а оставались простыми земляными.
Выглядел я форменным босяком, не надо было и в лужу глядеться. А ещё мне остро не хватало головного убора для полноты образа. Ну, не ходили взрослые мужчины с непокрытой головой и всё тут. Не считая всяких молебнов или церквей. Но отсутствие церкви Воскресения Христова нарушало привычный вид набережной и не могло дать мне укрытие на какое-то время, чтобы прийти в чувство.
Разумеется, я не мог починить машину времени, ничего в ней не понимая. Была одна надежда на неведомых техников, которые обслуживают таинственные механизмы. Но если дело не в механике, а в каких-нибудь законах природы, в свойствах времени, например? Что я знаю о времени? Что о времени знает любой человек из толпы? Да ничего! Вообще ничего. Может, там, в этом времени, что-нибудь испортилось? Или внезапно возник временной шторм, который и препятствует возвращению в исходный пункт? Где найти человека, который растолкует происходящее и выдаст инструкцию по использованию машины времени? Нет его. Особенно в начале двадцатого века. И что мы имеем в результате? Сломанную машину времени. Отсутствие возможности вернуться обратно и хоть как-то повлиять на ситуацию. Впору призывать к божественным силам. Ну, или к Люциферу - кому что нравится.
Я не стал. Решил положиться на случай. Это как лотерея. Покупаешь билетики - ничего, а потом - бац! - и главный выигрыш. Ну, или так и продолжаешь их покупать. Тут надо верить и надеяться на везение. Пока с везением у меня было туго.
Сначала я решил прогуляться по городу. Надо же понять - в каком дне нахожусь. Ну, и осмотреться не мешает, раз выпал такой случай. Но при этом, я совершенно не привык ходить босиком, и камешки, попадающие мне под подошву, больно кололись. Так что я ковылял по брусчатке и ругался сквозь зубы. К тому же, погода была пасмурная и довольно прохладная. И чего-то мне не улыбалось простудиться и слечь с воспалением лёгких в мире, где отсутствуют антибиотики. Я доковылял до Московского проспекта и уселся рядом с постаментом бронзовой статуи быка у скотоприемного двора.
Мимо как раз гнали коров, и прохожие теснились к стенам здания. Им приходилось чуть ли не перешагивать мои вытянутые ноги, выглядящие весьма бледновато. Свёрток с кроссовками я положил себе на колени. Ступни болели жутко. Вероятно, лицо моё в полной мере отражало страдания, которые я испытывал. Потому что не прошло и пяти минут, как на свёрток упала монетка. За ней - вторая, третья, и пошло-поехало.
Разумеется, я и не думал побираться. Но раз сами дают, а моё финансовое положение крайне напряжённое, то почему бы не взять? Единственной опасностью могли оказаться профессиональные нищие, у которых поделены зоны сбора подаяния и которые не желают, чтобы их честный хлеб отнимали какие-то незваные пришельцы. Я, то есть.
Поэтому, подсобрав немного денег, я на коленях отполз с дороги за деревянную будку, стоящую у зарешеченного входа, и натянул кроссовки. Тряпку, в которую они были завёрнуты, разорвал пополам и обернул этими кусками ступни. Подвязал шнурками и с сомнением оглядел свою работу. Выглядело не очень. Но для слегка прибарахлившегося босяка - нормально. Конечно, в приличный дом меня и на порог не пустят. Но мне туда не очень-то и надо. Я решил, что несколько дней как-нибудь перекантуюсь, а потом попробую ещё раз вернуться. Либо временной шторм утихнет, либо техники машину отремонтируют. А нет - так подожду ещё.
Не учёл я одного: у меня не было ни малейшего опыта житья в таких условиях. Ни малейшего.
Собравшись с духом, я выбрался из-за будки, встал и, придерживаясь за стеночку, заковылял по Московскому проспекту к Сенной площади. Я, конечно, помнил, что в данное время проспект назывался как-то иначе, но как именно - в голову не приходило. А ещё я знал, что в районе Сенной находятся самые жуткие трущобы того времени, где селится городская беднота, нищие, проститутки, воры, грабители, убийцы и прочая дрянь человеческая. И связываться с ними - себе дороже. За копейку прирежут. Тем более, у меня их несколько, а опасности для вооружённого бандита я никакой не представляю.