Взгляд тигра

Дождавшись, пока мадам свернет на Фробишер-стрит, я под столом передал Чабби тонкую пачку купюр, и мы отправились в бар.

Слева и справа от Анджело сидело по девице, третья устроилась у него на коленях. Черную шелковую рубашку он расстегнул до пояса, выставив напоказ мускулистую грудь. Синие джинсы облепили так, что не заметить мужское достоинство просто невозможно. Ковбойские сапоги ручной работы начищены до зеркального блеска, волосы набриолинены и зачесаны назад, как у молодого Пресли. Завидев меня через весь зал, Анджело выдал улыбку ватт на пятьсот, не меньше, а как получил деньги, тут же сунул по банкноте за вырез платья каждой из трех подружек.

– Ну-ка, Элинор, обними Гарри, да не слишком прижимайся! Командир у нас невинность свою блюдет, полегче с ним, поняла? – Он закатился от хохота и повернулся к Чабби: – Эй, Чабби, кончай посмеиваться, ей-богу! Вот глупость – смешно ему, видите ли, остановиться не может. – Чабби еще больше насупился, лицо собралось складками, как у бульдога. – Бармен, живо тащи выпивку старине Чабби! Нечего ему дурака валять да ухмыляться.

К четырем часам пополудни Анджело разогнал девиц и сидел за столом, поставив перед собой стакан. Рядом лежал нож для резки наживки – острое как бритва лезвие недобро поблескивало в свете электрических ламп. Впав в меланхолию от выпитого, Анджело что-то невнятно ворчал себе под нос, время от времени пробуя большим пальцем остроту ножа и бросая косые взгляды по сторонам. Никто не обращал на него внимания.

Сидевший сбоку от меня Чабби довольно улыбался широким лягушачьим ртом, демонстрируя неестественно белые зубы и розовые пластмассовые десны.

– Гарри, – с чувством изрек он, обхватив меня за шею толстой мускулистой ручищей, – хороший ты мужик, Гарри. Никогда не говорил, а сейчас скажу. – Он тряхнул головой, собираясь с мыслями для декларации, которую я неизменно выслушивал в день получки. – Люблю я тебя, Гарри. Больше родного брата.

Я приподнял его замызганную фуражку и ласково похлопал по лысому коричневому черепу.

– А я тебя, блондин ты наш кудрявый.

Не убирая руки, он отодвинулся, пристально вгляделся мне в лицо и наконец заржал, причем настолько заразительно, что через миг мы оба помирали со смеху.

Тут к нашему столику подсел Фред Коукер.

– Мистер Гарри… – Он поправил пенсне и продолжил официальным тоном: – Пришло срочное почтовое сообщение из Лондона. Ваш клиент аннулировал контракт.

Мне стало не до смеха.

– Дьявольщина! – выругался я. В самый разгар сезона потерять две рабочих недели за двести вшивых долларов предварительной оплаты! От денег Макджорджа в кармане осталось всего три сотни. – Мистер Коукер, раздобудьте мне фрахтовщика, уж постарайтесь, – настаивал я.

Анджело с силой всадил нож в столешницу. Никто вокруг и бровью не повел, что разозлило парня еще больше.

– Попробую, – согласился Коукер, – только поздновато уже.

– Пошлите телеграммы людям, которым пришлось отказать.

– А кто будет оплачивать? – осторожно поинтересовался Фред.

– Черт с ним, за свой счет отправлю.

Коукер кивнул на прощание и ушел. На улице закашлял двигатель катафалка.

– Не переживай, Гарри, – подал голос Чабби. – Я тебя все равно люблю.

Анджело внезапно сморил сон. Он повалился вперед и с оглушительным треском грохнулся лбом об стол. Я уложил парня так, чтобы он не захлебнулся в луже пролитого спиртного, засунул нож в ножны и взял на хранение деньги, опасаясь ошивавшихся поблизости девиц. Чабби заказал еще выпивки и заплетающимся языком невнятно затянул на островном диалекте старую матросскую песню.

Я в очередной раз прогорел. Бог свидетель – ненавижу деньги, особенно когда их нет. От двух недель зависело, сможем ли мы с «Плясуньей» пережить мертвый сезон и остаться на плаву. Теперь ясно, что не получится. Значит, снова надо ввязываться в рисковые ночные дела.

К черту! Раз все равно никуда не денешься, откладывать не стоит. Дам знать кому надо, что Гарри созрел для сотрудничества. Я не без удовольствия ощутил знакомое возбуждение – инстинктивную реакцию нервной системы на близкую опасность. Может, в следующие две недели найду больше, чем потерял.

Я попробовал подпевать Чабби, но дуэт не заладился: то ли я песню не угадал, то ли еще что… Припев в моем исполнении подходил к концу, а Чабби за него только принимался.

Наш музыкальный фестиваль привлек в бар служителей закона. Силы правопорядка на Святой Марии насчитывают одного инспектора и четырех сержантов – для острова более чем достаточно. Самые громкие преступления здесь – половые связи с несовершеннолетними да супружеские потасовки.

Инспектор Питер Дейли, молодой человек со светлыми усиками, гладкими, по-английски румяными щеками и водянистыми голубыми глазами в кучку, как у серой крысы, направился в нашу сторону. На нем была тиковая форма-хаки английской колониальной полиции, накрахмаленная и наутюженная до того, что похрустывала при ходьбе, фуражка с серебряной кокардой и лакированным козырьком, ремень из лощеной кожи и перекрещивающаяся на спине офицерская портупея. Лощеной кожей была обтянута и ротанговая трость. Наверное – если отвлечься от желто-зеленых эполет островной полиции, – так выглядела воинская элита империи, ее гордость и слава, гарантия имперских амбиций. Только империя канула в небытие, а люди в мундирах измельчали.

– Мистер Флетчер. – Инспектор стоял у нашего столика, слегка похлопывая тростью по ладони. – Надеюсь, проблем сегодня не будет.

– Вы, кажется, забыли сказать «сэр», – не сдержался я.

С инспектором Дейли мы никогда не были друзьями. Не люблю наглецов и тех, кто, используя служебное положение, не прочь повысить вполне соответствующее должности жалованье взятками и откатами. В прошлом он вытянул немало моих кровных – грех, который нелегко простить.

Дейли скривил губы и покраснел.

– Сэр, – нехотя повторил он.

Справедливости ради готов признать, что давным-давно мы с Чабби разок-другой дали выход бурлившим чувствам по случаю удачной рыбалки. И все же инспектор Дейли не имел права разговаривать подобным тоном. Как-никак, а на острове он был чужаком – приехал на три года по контракту, который, как сам президент мне говорил, никто продлевать не собирался.

– Послушайте, инспектор, я нахожусь с друзьями в общественном месте и порядок не нарушаю, так?

– Не спорю.

– Следовательно, исполнение нами в подобном месте песен без грубых слов и выражений не является преступлением.

– Разумеется, но…

– Валите отсюда, инспектор, – посоветовал я, не повышая голоса.

Дейли медлил, оценивая взглядом меня и Чабби. Наша солидная мышечная масса и беспутный боевой блеск в глазах не сулили ничего хорошего. Инспектор заметно жалел, что не прихватил с собой сержантов.

– Если что, не надейтесь легко отделаться, – пригрозил Дейли, цепляясь за чувство собственного достоинства, как нищий за рваную рубаху, и оставил нас в покое.

– Голос у тебя ангельский, – похвалил я Чабби.

Он счастливо заулыбался.

– Я угощаю, Гарри.

В заказ пришлось включить и вовремя вернувшегося Фреда Коукера. Пил он лагер с лаймовым соком, отчего меня слегка замутило. Впрочем, его новости оказались действенным антидотом.

– Раздобыл вам клиентов, мистер Гарри.

– Мистер Коукер, я вас так люблю!

– Я тоже, – заявил Чабби.

Однако в глубине души я испытал разочарование, потому что уже настроился на другое.

– Когда приезжают?

– Клиенты уже здесь – дожидались меня в офисе.

– Вот это да!

– Они в курсе, что контракт аннулирован, и спрашивали именно вас. Должно быть, прилетели тем же самолетом, что доставил срочную почту.

В подпитии я не слишком хорошо соображал, а то бы призадумался, отчего так складно все получилось: едва один клиент ушел, другой – тут как тут.

– Остановились в отеле «Хилтон».

– К ним завтра туда подъехать?

– Нет, в десять утра они будут ждать вас на Адмиралтейской пристани.