Страница 39 из 52
– Бывай здоров, - сказал он попугаю. - С вами хорошо, но… дела!
Нури поднял машину в воздух. Поврежденное крыло слушалось плохо. Нури достаточно четко перевоплощался в здорового аиста - это давалось без особого напряжения. Но представить себя аистом с подбитым крылом Нури мог с великим трудом. Полет получался неровный, и он, чтобы влиться в образ, сделал несколько кругов над поляной.
– Только планер, - шептал он. - Орнитоплан. Можно пешком. Можно верхом.
Нури наклонился. У кустов кибер уговаривал осла.
– Как хоть зовут тебя, служивый?
– Телесик! - донеслось с земли. - Домовой кибер Сатона.
Широкими взмахами Нури набрал высоту и с облегчением перешел на привычный планирующий полет. Внизу, сколько видел глаз, расстилался лесной массив ИРП. Проплывали редкие изумрудные прогалины, и в непривычной тишине отчетливо слышались крики обезьян и птичьи голоса. На маленьком пульте светил зеленым глазом единственный прибор - указатель курса. Орнитоплан был сделан таким образом, что, включаясь в биологическую систему управления, пилот ощущал его всем своим телом и диагностика неисправностей не вызывала затруднений. Поврежденное крыло чувствовалось как тянущая боль в предплечье. Но приключение на поляне окончилось благополучно, а в прозрачной дали уже виднелась игла главного корпуса ИРП. Нури расслабился.
– Здравствуй, - послышалось рядом. Нури оглянулся. В метре от него, слева, едва шевеля крыльями, летел ворон.
– Привет! - ответил Нури. - У вас здесь что, все птицы разговаривают?
– Рразумные, - сказал ворон.
– Я уже встречал говорящего попугая. Попугаи тоже?
– Некоторрые.
– Пррогрресс, - сказал Нури. - Видимо, Сатон не только реставрирует природу. Он ее модернизирует. А вообще чего зря напрягаться? Садись, поговорим.
– Я воррон, - сказал ворон.
Нури задумался. Разговор стоило поддержать. Не каждый день есть возможность поговорить с вороном.
– Женат? - спросил он.
– Трижды. Последний рраз на берой ворроне, - с японским акцентом ответил ворон. Потом добавил: - Рразошрись. Харрактерр.
– Ай-яй, а сколько лет прожили?
– Портораста.
– С ума сойти! - Нури с уважением посмотрел на птицу. - Сто пятьдесят лет. С белой вороной. Я бы не выдержал.
Собеседник молча летел рядом. То ли он расстроился, то ли разозлился. Когда Нури, целясь на башню ИРП, сделал пологий вираж, ворон презрительно сказал:
– Ррожденный порзать… - Он чуть шевельнул хвостом и дал несколько кругов на уровне глаз Нури. Это получилось у него как бы само собой.
– С какой ноги ползет сороконожка? Твоя ль заслуга в умении летать. Чем гордишься, ворон? - Твердое "эр" звучало в их беседе, как горошина в погремушке. Нури развеселился. - Но критику я принимаю. Без злопыхательства. Позитивную. Научи, каким пером ты шевелишь, чтобы сделать вираж?
– Вопррос не трруден, - сказал ворон. - Это дерается…
Он заглянул себе под живот, веером растопырил хвост и провалился вниз.
– Вот так, - сказал Нури. - Впредь не хвастайся.
Ворон, скрывшись из глаз, больше не показывался, и Нури вскоре благополучно приземлился на маленьком травяном аэродроме ИРП.
Нури проснулся от птичьего гомона и лежал, прислушиваясь. Вот протопал на кухню Телесик, загремел крышкой комбайна. Издалека, похоже с аэродрома, донесся неясный говор динамика.
Скрипнула дверь, солнечный луч упал на лицо. Когда Нури открыл глаза, рядом стоял Телесик. Он неодобрительно щелкнул челюстью и сказал:
– Вставай.
Вставать не хотелось. Кибер потоптался возле кровати и ушел по хозяйственным делам. С самого появления на свет он не переставал удивляться человеческой способности спать.
Нури вышел на балкон. Внизу, в бассейне, плескался и фыркал дед. Он играл с дельфином, носился с ним в обнимку у самого дна. Нури проводил их взглядом до поворота, встал на перила, оттолкнулся и ушел в воду, описав длинную дугу. Он плыл в глубине у стен, заглядывая в гроты, вспугнул двух маленьких крабов, которые не поделили между собой ракушку, осмотрел колонию мидий и на последнем выдохе пробкой выскочил из воды.
У кромки бассейна, на еще прохладном песке, лежал дед. Он сыпал песок себе на живот и рассматривал Нури.
– Здоров, парень, - подытожил дед свои наблюдения. - Сидячая жизнь не повлияла на тебя.
Нури засмеялся.
– В общем да. Но мышечная масса за этот год не увеличилась. Я остановился в физическом развитии… Надо бы рыбу развести в бассейне, пуст бассейн.
– Бесполезно, дельфин всю поест. Недавно сюда заплыла пара приблудных макрелей, только их и видели.
По самой кромке бассейна, гоня перед собой овальный голыш, припрыгал на одной ножке вундеркинд и акселерат Алешка. Он вежливо поздоровался с Нури и напомнил, что на утро намечена прогулка по городку ИРП.
– И вчера, Нури, вы обещали мне сказку.
– Каюсь, - вздохнул Нури. - Сказку может сочинить только гений. Мне это не по силам. Я попробую, но позже. И не суди строго.
– Не судить? - Вундеркинд задумался, нарисовал что-то ногой на песке, зачеркнул. - Что ж, посмотрим. Вчера вы неплохо взяли интеграл в функциях Матье. Мне понравилось, хотя интеграл в общем-то табличный…
– Хозяин! - послышалось издали. - Хозяин, пора завтракать.
– Хочу киберу голос сменить. - Сатон поднялся, не касаясь руками земли, стряхнул песок. - Слишком басит. При его комплекции больше подойдет баритон.
Они пошли через небольшой сад. Белокрылые березы, сплошь опутанные лианами, ивы и пальмы, платаны и почти черные гладкие кактусы без колючек уживались в этом саду.
– Гибриды, - рассеянно сказал Сатон. - Ищем подобия старых форм.
Пока Нури завтракал, Алешка с нетерпением ждал. Он отнес еду дельфину и загнал на тополь кота. Кот Синтаксис, с шишковатой головой и твердыми мурлами - так бабушка называла те места, из которых у кота росли усы, - скучно шипел. Шипел он в порядке профилактики, так как акселерат никогда ему не делал зла. Просто Синтаксис, заматерелый в своей угрюмой воинственности, не нуждался ни в чьем внимании и меньше всего в Алешкином.
Потом они втроем, Нури, Алешка и кибер, двинулись по широкой улице базового городка, в котором жили сотрудники Института Реставрации Природы.
Осмотрели стоянку дежурных махолетов. Нури поговорил с механиками-хирургами: они пересаживали мышцу крыла его орнитоплана. Потом прошли к гостинице. За столиками, вынесенными на зеленый газон, в шортах и тапочках на босу ногу сидели странно знакомые люди и поглощали виноград: сизые грозди его высились в огромной корзине посередине стола. Рядом резвились два пестрых щенка. Веселый великан с перевязанной головой - Нури узнал знакомого по портретам десантника-йога, первым ступившего на раскаленную поверхность Венеры, - прищурил глаз. Другим он смотрел сквозь бокал с рубиновым вином. Он увидел Алешку, поставил бокал и жалобно сказал:
– Пожалей старика, парень. В некотором царстве выращивал я во какие овощи! А ночью на бахче взорвался сильно зрелый арбуз и, видишь, зацепило осколком. Лечусь. - Он потряс бутылкой. - Сейчас мы ее утилизируем. Идите к нам, Нури.
– Оставь их, Рахматулла, - вмешался сосед. Его длинное лицо было неподвижно, а голос возникал словно из окружающего пространства. - Люди идут своей дорогой. Пусть идут. Ты лучше посмотри, какой красивый и хороший кибер пришел. Сколько солнца отражается от его выпуклого живота. Я соберу его.
Он вытянул руки, и между ладонями зажглось солнце, маленькое, с футбольный мяч, и ослепительно белое.
– Солнышко! - сказал Алешка.
– Хочешь, я подарю его тебе. Нет? Тогда пусть летит.
Он слегка подкинул ослепительный шар, и маленькое солнце умчалось ввысь, к солнцу большому, и растворилось в его лучах. Алешка и Нури откровенно глазели на великого иллюзиониста, впервые увидев его не на экране.
– Подари ему радугу, Иван, - сказал Рахматулла.
Фокусник щелкнул пальцами, достал из воздуха черную коробочку, разделил ее на две части и развел их во весь размах. Радуга повисла над корзиной, и в воздухе запахло свежестью, мелкие капли прохладного дождика увлажнили виноградные кисти. Иван вместе со всеми полюбовался радугой, вздохнул, намотал ее на палец, уложил в коробочку и протянул Алешке. Вундеркинд взял ее трепещущей рукой и шепотом сказал: