Страница 66 из 73
Стоит поставить эти вопросы, чтобы понять, что партия не пойдет по стопам Преображенского.
Что же предлагает Преображенский? Он предлагает ни более, ни менее как восстановление партийной жизни “по типу 1917–1918 годов”. Чем отличаются в этом отношении 1917–1918 годы? Тем, что тогда существовали в нашей партии группировки и фракции, что существовала тогда открытая борьба группировок, что партия переживала тогда критическую минуту, связанную с вопросом ее жизни и смерти. Преображенский требует, чтобы такой порядок в партии, отмененный Х съездом, был восстановлен, по крайней мере, “отчасти”. Может ли стать партия на этот путь? Нет, не может. Во-первых, потому, что восстановление партийной жизни на началах 1917–1918 годов, когда не было нэпа, не отвечает и не может отвечать потребностям партии в условиях 1923 года, когда есть нэп. Во-вторых, потому, что восстановление минувших порядков фракционной борьбы привело бы к неминуемому подрыву единства партии, особенно теперь, в отсутствие тов. Ленина.
Преображенский имеет склонность изобразить условия внутрипартийной жизни в 1917–1918 годах, как нечто желательное и идеальное. Но мы знаем массу черных сторон этого периода внутрипартийной жизни, стоивших партии глубочайших потрясений. Никогда, кажется, внутрипартийная борьба среди большевиков не доходила до такого ожесточения, как в этот период, в период Брестского мира. Известно, например, что “левые” коммунисты, составлявшие тогда отдельную фракцию, дошли до такого ожесточения, что серьезно поговаривали о смене существовавшего тогда Совнаркома новым Совнаркомом из новых людей, входивших в состав фракции “левых” коммунистов. Часть нынешних оппозиционеров — Преображенский, Пятаков, Стуков и другие — входила тогда в состав фракции “левых” коммунистов.
Думает ли Преображенский “восстановить” в нашей партии эти старые “идеальные” порядки?
Ясно, во всяком случае, что партия не согласится с этим “восстановлением”.
Основную причину недочетов внутрипартийной жизни Сапронов усматривает в наличии в аппаратах партии “партийных педантов”, “классных дам”, занятых “воспитанием членов партии” по “школьному методу” и тормозящих, таким образом, действительное воспитание членов партии в ходе борьбы. Превратив таким образом работников нашего партийного аппарата в “классных дам”, Сапронов и не думает спросить: откуда появились эти люди и как могло случиться, что “партийные педанты” возобладали в работе нашей партии. Выдвигая это более чем рискованное и демагогическое положение, как доказанное, Сапронов забыл, что марксист не может удовлетвориться простыми изречениями, что он прежде всего должен понять явление, если оно в самом деле существует в природе, и объяснить его, для того, чтобы наметить потом действительные меры улучшения. Но Сапронову, видимо, нет дела до марксизма. Ему нужно во что бы то ни стало обругать партийный аппарат, — все остальное приложится. Злая воля “партийных педантов”-такова, по мнению Сапронова, причина недочетов нашей внутрипартийной жизни. Правильное объяснение — нечего говорить.
Непонятно только:
1) Как могли эти “классные дамы” и “партийные педанты” удержать за собой руководство самым революционным в мире пролетариатом?
2) Как могли наши “партийные школьники”, отданные на воспитание “классным дамам”, удержать за собой руководство самой революционной в мире страной?
Ясно, во всяком случае, что болтать о “партийных педантах” легче, чем понять и оценить величайшие достоинства нашего партийного аппарата.
Как думает лечить Сапронов недочеты нашей внутрипартийной жизни? Его лекарство такое же простое, как и диагноз. “Пересмотреть наш офицерский состав”, снять с постов нынешних работников — таково средство Сапронова. В этом он видит основную гарантию проведения внутрипартийной демократии. Я далек от того, чтобы отрицать значение перевыборов под углом зрения демократизма в деле улучшения нашей внутрипартийной жизни. Но видеть в этом основную гарантию — значит не понимать ни внутрипартийной жизни, ни ее недочетов. В рядах оппозиции имеются такие, как Белобородов, “демократизм” которого до сих пор остался в памяти у ростовских рабочих; Розенгольц, от “демократизма” которого не поздоровилось нашим водникам и железнодорожникам; Пятаков, от “демократизма” которого не кричал, а выл весь Донбасс; Альский, “демократизм” которого всем известен; Бык, от “демократизма” которого до сих пор воет Хорезм. Думает ли Сапронов, что если нынешних “партийных педантов” сменят поименованные выше “уважаемые товарищи”, демократия внутри партии восторжествует? Да будет мне позволено несколько усомниться в этом.
Видимо, существуют два рода демократизма: демократизм партийных масс, рвущихся к самодеятельности и к активному участию в деле партийного руководства, и “демократизм” недовольных партийных вельмож, видящих существо демократизма в смене одних лиц другими. Партия будет стоять за демократизм первого рода, и она проведет его железной рукой. Но партия отбросит прочь “демократизм” недовольных партийных вельмож, ничего общего не имеющий с действительной внутрипартийной рабочей демократией.
Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, прежде всего, преодолеть те пережитки и навыки военного периода в головах некоторых наших работников, в силу которых партия расценивается не как самодеятельный организм, а как система учреждений. Но преодолеть эти пережитки нельзя в кратчайший срок.
Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, во-вторых, преодолеть давление нашего бюрократического государственного аппарата, имеющего около миллиона служащих, на партийный аппарат, представляющий не более 20–30 тысяч работников. Но преодолеть давление этой громоздкой машины и подчинить ее себе немыслимо в кратчайший срок.
Чтобы обеспечить внутрипартийную демократию, необходимо, в-третьих, добиться подъема культурного уровня целого ряда наших отсталых ячеек и правильного распределения активных работников по всей территории Союза, чего опять-таки нельзя добиться в кратчайший срок.
Как видите, обеспечить полную демократию не так-то просто, как это представляется Сапронову, если, конечно, под демократизмом понимать не пустопорожний формальный демократизм Сапронова, а настоящий, рабочий, неподдельный демократизм.
Очевидно, необходимо напряжение воли всей партии снизу доверху для того, чтобы обеспечить и провести в жизнь действительную внутрипартийную демократию.
Резолюция ЦК и ЦКК о внутрипартийной демократии, опубликованная 7 декабря, принята единогласно. Троцкий голосовал за эту резолюцию. Можно было предположить поэтому, что члены ЦК, в том числе и Троцкий, выступят единым фронтом с призывом к членам партии о дружной поддержке ЦК и его резолюции. Это предположение, однако, не оправдалось на деле. Троцкий выступил на днях с письмом к партийным совещаниям, которое не может быть истолковано иначе, как попытка ослабить волю членов партии к единству в деле поддержки ЦК и его позиции.
Судите сами.
Упомянув о бюрократизме партийного аппарата и опасности перерождения старой гвардии, т. е. ленинцев, основного ядра нашей партии, Троцкий пишет:
“Перерождение “старой гвардии” наблюдалось в истории не раз. Возьмем наиболее свежий и яркий исторический пример: вожди и партии II Интернационала. Мы ведь знаем, что Вильгельм Либкнехт, Бебель, Зингер, Виктор Адлер, Каутский, Бернштейн, Лафарг, Гед и другие были прямыми и непосредственными учениками Маркса и Энгельса. Мы знаем, однако, что все эти вожди, — одни отчасти, другие целиком, — переродились в сторону оппортунизма”… “Мы должны сказать, — именно мы, “старики”, — что наше поколение, естественно играющее руководящую роль в партии, не заключает в себе, однако, никакой самодовлеющей гарантии против постепенного и незаметного ослабления пролетарского и революционного духа, если допустить, что партия потерпела бы дальнейший рост и упрочение аппаратно-бюрократических методов политики, превращающих молодое поколение в пассивный материал для воспитания и поселяющих неизбежно отчужденность между аппаратом и массой, между стариками и молодыми”… “Молодежь — вернейший барометр партии — резче всего реагирует на партийный бюрократизм”… “Нужно, чтобы молодежь брала революционные формулы с боем…”