На крючке

Несколько минут на это, несколько минут на само мероприятие — и вот я держала в руках закрытую пластиковую штуковину экраном вниз.

И боялась. Честно и откровенно. Пульс стучал в ушах, а руки подрагивали. Наверное, и просидела бы до самой ночи, но Катя не позволила страдать ерундой.

— Ты же там не сидишь с трясущимися руками и не боишься узнать результат?

Снова вздохнув, я повернула тест и…

— Ка-а-а-ать, — протянула, сдерживая эмоции.

— Что? Нет? Блин, Уварова, ты только не переживай, слышишь? Открывай, я готова раздать успокоительные обнимашки и даже слова сочувствия найду.

Я поднялась с бортика ванной и открыла дверь, во все глаза глядя на подругу.

— Ты же ненавидишь обнимашки.

Ларина мгновенно протянула ко мне руки и притянула в объятия, тут же погладив по голове.

— Ну и что? Это, конечно, самое зверское вторжение в моё личное пространство, но если это ты, то ощущения не такие уж страшные.

Я улыбнулась, подняла руку и помахала тестом, надеясь, что подруга из такого положения сможет его увидеть.

— Ответ положительный, Кать.

Объятия тут же закончились. В смысле Ларина за плечи отодвинула меня от себя и недоверчиво спросила:

— Да?

— Да! — просияла я и запрыгала, как девчонка детсадовского возраста. — Да! Да! Да, Катюнь!

Подруга улыбнулась, подхватив моё настроение, и мягко упрекнула:

— А чего тогда мина такая потрясённая была?

— Так ведь да! — рассмеялась я. — Боже, у меня будет малыш!

И счастью в этот миг не было предела. Казалось, я выросла до самых звёзд, заглянула в рай и даже получила улыбку херувима, разделившего со мной радость.

Этот день я запомню навсегда. Навсегда оставлю в памяти ощущение, когда узнала о том, что моя кроха скоро появится на свет.

Ещё пару недель спустя

— Если мы ни хрена не сделаем, его спишут, — не унимался Ярый, запихивая снаряжение в сумку. — Гвоздь и так уже косится, и это я про Батю молчу.

— Так, может, отпуск? — внёс предложение Каст. — Пусть отдохнёт где-нибудь в Крыму. Там, говорят, хорошо сейчас. Не как при старой власти.

Качнув головой, я положил телефон в нагрудный карман и стиснул зубы, когда полученное на вызволении Лизы ранение, дало о себе знать. Надо запомнить уже, что не ситоит совершать подобных движений.

Я повернулся к братьям.

— Отдых — это, конечно, круто. Но все проблемы у Соры в голове не только из-за Тани. Тут верное решение — Виноградову найти и вручить.

Парни тут же нахмурились.

— Батя сказал не трогать её.

— А Батя знал о ситуации, когда нам запрет давал? — усмехнулся я. — Что дороже, парни? Наш Сора или его обещание ей? Мне откровенно похрен на второе, если этот засранец страдает. Кто знает, что за херь ему в голову взбредёт на задании.

Было уже дело в управлении, когда один подставился под пули и чуть всё отделение с собой не увёл на тот свет. И не то чтобы я сильно парился за себя, но за Сору реально страшно. Работа очень напряжённая, а жизнь у него не сахар.

— Ладно, давайте вечером в «Причал», там обсудим, что делать и где эту Виноградову искать.

Пихнув сумку в ящик, я мысленно усмехнулся. Почему-то все наши откровенные разговоры проходят именно в раздевалке. За редким исключением подобные темы обсуждаются на площадке. Наверное, всё дело в том, что там просто некогда языками чесать.

Сору заставили уйти на выходные. Батя думает, что ему пойдёт на пользу немного разгрузиться. Но я знаю этого засранца. Бухать он не станет, искать приключений на задницу тоже, а значит, сидит в квартире, в которой несколько лет с Таней жил, и с ума сходит. Именно по этой причине я не собираюсь сегодня идти домой: там всё равно никто не ждёт. Нет, я забурюсь к нему в гости с бутылкой чего-нибудь покрепче и попытаюсь вытащить, пусть и клещами, всё набрякшее на душе.

Найти Виноградову — верный выход, но это не решит другую проблему, о которой мне случайно проболтался Лисовский. Беременность — дело такое. Думаю, если бы это был ребёнок Славки, она бы не стала утаивать, но… Как говорится, есть вещи, которые в силах решить только бог.

Как и ожидалось, Сора оказался дома. Внешне спокойный, собранный, но взгляд всё равно выдавал какую-то пустоту.

— Депрессуешь? — не удержался я от усмешки.

Славка только рукой махнул и сразу на кухню отправился, заглянув в пакет и обнаружив горючее.

— Польц завтра учует амбре — будешь грушей на ринге.

Поморщился, вспомнив, как Ярыча мутузили за ночной кутёж перед сменой. Нельзя нам употреблять, но что-то в последнее время мы всё чаще прикладываемся, забивая на правила, из которых следует, что боец спецназа не принадлежит себе, а значит, не должен потакать почти всем своим низменным желаниям.

— Постараюсь держаться от него подальше. Как выходные? — спросил, войдя в кухню.

Брат покосился на меня, доставая из шкафчика стаканы для вискаря и тарелку для нарезки.

— Как каторга. Никогда не думал, что выходные могут проходить так хреново.

— Добро пожаловать в холостяцкий мир, — снова усмехнулся. — Знаешь, не всё так хреново. Здесь есть свои явные плюсы: никто мозг не ест чайной ложкой.

— Таня не ела, — ответил он и замер со стаканом в руке, сморщившись так, будто ему сверло под дых всадили.

Я хлопнул его по плечу и забрал стаканы. Не стал ничего говорить. Он ведь и сам прекрасно знает, что за тварью она была. Такой милой, тихой и воспитанной тварью, от которой мурашки по коже бегут.

Одни протоколы допроса чего только стоят. Сколько нового мы узнали за эти месяцы, просто слов нет.

Лиза Виноградова как жена подошла бы нашему Славке больше.

Я открыл бутылку, разлил янтарную жидкость по стаканам и протянул Соре.

— Давай за тебя, брат. Чтобы всё сложилось как нельзя лучше.

— Не сложится, — невесело усмехнулся, взяв стакан. — Ни хрена уже не сложится.

Вспомнив о своих планах, я решил промолчать. В конце концов, пока сам не разберусь в происходящем, Соре не стану ничего говорить, чтобы не обнадёживать.

Когда бутылка подошла к концу, мы уже вспоминали последнюю горячую вылазку по «зелёнке» в горах. Почему-то в тот месяц было весело. И жизнь, ничем не обременённая, даже проще казалась. Не было в голове всех этих финтов с тем, что дома никто не ждёт, некому сказать что-то тёплое, не кому голову на колени положить в один из зимних вечеров или просто сжать в руках, заявив свои права на живое существо.

С этими мыслями я снова вспомнил девушку, чьё имя отзывалось в груди с какой-то теплотой.

Альбина. Алечка. Аля.

Красивая нежная девочка, что за один день нашла в моей голове место, да там и осталась. Удивила диссонансом характера и внешности. Добила поведением.

— Ты чё лыбишься? — вдруг вырвал из плена мыслей братан. — Вискарь в голову ударил?

Хмыкнув, я поскрёб щетинистый подбородок и подумал, что нужно это дело исправлять. Найти девушку и пообщаться ещё раз. Может, даже приударить… попробовать.

И тут же поморщился, когда вспомнил, почему отказывался от всего этого долгое время.

Мне не нужны серьёзные отношения. Я ещё помню, во что превращается доверие и как сотрясаются стены во время крушения собственного мира.