На крючке

И мне бы возмутиться, но, видимо, на нервной почве, я промолчала. Обнимашек в моей жизни было крайне мало. Ларина не любила телячьих нежностей, а больше мне и не с кем было обмениваться энергией.

А вот так стоять, слушая гулкий и быстрый стук чужого сердца, было приятно. А ещё Саша пах вкусно. Чем-то терпким и очень энергичным. Этот аромат ему очень шёл, и я даже позволила себе приобнять его.

— Ты у меня такая дурная, Аля, — вдруг усмехнулся он в мою макушку. — Моих поступков не видишь, намёков не понимаешь, а прямых слов не слышишь. Зато сама как раскрытая настежь книга, полная противоречий.

Я не поняла, к чему он, потому головы не поднимала и вопросов не задавала, надеясь, что сам пояснит сказанное.

— Ты влипла, Цветочек. Окончательно влипла.

Главврач пришла минут через пять. Всё это время я пыталась себе представить наши отношения в период ожидания дня регистрации. И если я знала, что и как буду делать, то в голове зрели совершенно иные образы, никак не относящиеся к действительности.

Я никогда не знала супружеской жизни. По книгам и фильмам вроде бы всё понятно. Обязанности супруги — чистая квартира, сытые дети и муж. Обязанности супруга — деньги в доме и крепко приколоченная к своему месту мебель. Ну или как там?

Но никак не получалось поставить меня и Сашу на их место. Что я вся такая идеальная жена, а он такой весь идеальный муж. Я же знаю, что нередко его просто рядом не будет, когда поступит очередной сигнал отбыть в командировку. Светка говорила, что они порой месяцами пропадают где-то, а потом приезжают исхудавшие и уставшие.

Да и где гарантии, что однажды он не поступит со мной так же? Я ведь его не знаю почти. Не хочу, чтобы дочь узнала вкус предательства. Если за себя я могу ответить, то за поступки Саши отвечает только он сам. И кто знает, что однажды может щёлкнуть в его голове?

Когда дородная женщина в возрасте пригласила нас в кабинет, я уже была окончательно настроена на то, чтобы довести будущего супруга до нервного срыва ещё до того, как мы попадём в ЗАГС. Уверена, с постоянной головомойкой он будет думать лишь о том, как избавиться от раздражающего фактора, а значит, максимум, на что он пойдёт в итоге, — это алименты, которые ни одному ребёнку ещё не вредили.

Из двух зол выбирают меньшее. А раз уж мы минули точку невозврата, то лучше я соглашусь на воскресного папу, чем на мужа.

Главврач, проверив удостоверение Волка и что-то найдя в компьютере, охотно выписала для нас справку о беременности. Я вела себя тихо и даже под внимательным взглядом Саши ничем не выказывала недовольства. Сейчас могла себе позволить несколько часов спокойствия, к тому же у меня начала болеть голова, да и есть уже хотелось.

Из женской поликлиники мы вышли уже минут через десять. Так называемый жених свернул кусок бумаги, который не представлял для меня ценности, в четверть и уверенно направился к своему железному коню.

Снова посадив меня в машину и пристегнув, Волк на этот раз не торопился в тепло автотранспорта. Ещё минут десять он звонил кому-то, став ко мне спиной, которой я и любовалась неосознанно всё это время через лобовое стекло.

— Проголодалась? — первым же вопросом прозвучало, когда он сел за руль, впустив внутрь морозный воздух. — Знаю одну отличную пиццерию.

И только я хотела ответить вредное «нет», как этот… этот… взял и, хитро взглянув на меня, добавил:

— У них есть такая вкусная пицца с хрустящей корочкой и зелёными огурчиками — пальчики оближешь. А уж какой они к ней соус подают, м-м-м.

И столько соблазнительного предвкушения в голосе, будто он мне минимум прогулку по райским кущам обещает. И ведь знает, чем заманить. Гад!

— Хочу, — ответила тихо, чувствуя уже, как все рецепторы требовательно вопят: «Вкусна-а-а-а!» — И горячий шоколад с мандаринами. И ёлочку, — угрюмо добавила я, проклиная так и не позвонившую мне Ларину.

Сглатывая слюну, я старалась не замечать насмешливый взгляд отца своего ребёнка.

Отомщу я тебе, Саша. Ох, отомщу. Это сейчас тебе нравится, а через неделю сам сбежишь, только пятки сверкать будут.

Два часа спустя

И как у него это получается?

Я удивлённо рассматривала маленькую ель в горшке, стоящую на моих коленях, и протянутый очищенный мандарин.

— Ещё один, Цветочек? Или хватит?

Мы сидели в коридоре ЗАГСа в ожидании своей очереди. Я знаю, что сейчас мы просто подадим заявление и он отвезёт меня домой. После самой вкусной в мире пиццы с горячим шоколадом я чувствовала некоторую утомлённость. Кажется, даже в машине умудрилась вздремнуть, пока не приехали.

Удивило то, что он ни разу не спровоцировал меня на скандал. Это я умею обходить острые углы в беседах, но Саша виртуозно обходит даже темы, где может случиться провокация. Мы разговаривали обо всём. Вообще. Но ни разу не коснулись вопросов о моей беременности, отношениях и его работе. И не то чтобы я пыталась вывести его на скользкую дорожку, чтобы поругаться, скорее, охотно поддавалась. Нервничать лишний раз не хотелось, ведь мне хватило потрясений.

Но вот сейчас, сидя в коридоре ЗАГСа и поглощая очищенные мандарины, я поймала себя на том, что не нервничаю. Вот вообще ни капли. А он всё подаёт мне чищенные мандарины и подаёт.

— Цветочек?

Я протянула руку и посмотрела в его удивительные глаза.

— Тебе не кажется странным, что мы так долго в очереди, только чтобы подать заявление?

Саша взглянул на наручные командирские часы и спокойно ответил:

— Нет. Мы тут всего двадцать минут.

Странно. Мне показалось, мы тут уже час торчали, если не больше, а очередь почти не двигалась. Я даже прогуляться один раз успела, когда он заходил с документами в первые.

Кстати…

— А где документы, Саш?

Я посмотрела на руки жениха и обнаружила пропажу.

И только тот хотел что-то ответить, не скрывая смешинок во взгляде, из кабинета выглянула женщина и позвала нас:

— Проскуров и Уварова. Входите.

Своё желание немедленно сбежать я бы не смогла объяснить даже себе. Вот просто сердце пропустило один удар, дыхание застряло, а ноги приросли к полу. И только сильные ладони Саши и тихий шепот на ухо заставили меня сделать несколько шагов.

— Ну чего ты? Мы ведь договорились уже.

Когда я вошла в кабинет, а следом за мной закрылась дверь, чётко ощутила, как захлопывается ловушка, отрезая любые пути к отступлению.

Я взглянула на улыбчивую женщину, раскрытую папочку на столе и блюдце с двумя кольцами. В голове мгновенно возникла картинка, как нас сейчас поженят. Развернулась, чтобы сбежать отсюда, но уткнулась носом в твёрдую грудь, а этот… этот Проскуров ещё и за плечи прихватил. Нежно, но сразу понятно — не выпустит!

— Что такое, Цветочек? Неужели испугалась? Мы же только заявление подать.

Когда я подняла голову, знала наверняка, что всем своим существом выражаю полное и абсолютное недоверие к происходящему.

— А кольца?

Саша смотрел насмешливо, но на губах играла очень нежная улыбка, будто перед ним не взрослая девушка стояла, а ребёнок, который ничего в этой жизни не понимает.

— А это не наши, Аль. Но если ты хочешь, мы сейчас же поедем и купим. Хочешь?

И взгляд такой… вопросительный.