На крючке

— Что ты делаешь? — опомнилась я наконец.

Кажется, кличка Волка оправдана не только взглядом. Дикий зверь умел охотиться, чем и пользовался в отношениях с людьми.

Ещё тогда, при первой встрече, я отметил, что она необычная. Тихая, скромная, нежная. Таких в жёны берут, а не тащат в койку, как я. Лакомый кусочек, который удалось урвать. И нет, я не чувствую ни капли вины, а вот живот… Живот меня настораживает. Нютка нашего Демона утверждала, что ребёнок не мой. Что эта малышка сразу после её свадьбы нашла себе какого-то… Нет, на практике я убедился, что жениха-то и нет никакого, но кто знает, выдумала она его или бросила? Впрочем, мне дела нет до него. А вот растущий живот будоражит во мне самые странные чувства.

Я долго искоса смотрел на неё, пока она мило улыбалась подруге. Смотрел и отговаривал себя подходить. Мне плевать. Должно быть плевать. Но когда ноги привели к ней, я понял, что меня в буквальном смысле потряхивает.

Подгадав, когда она окажется чуть дальше от радостной толпы, я взял Алю под локоть и увёл в сторону, стараясь не обращать внимания на тревогу и попытку осторожно вырваться.

— Что ты делаешь?

— Поговорить хочу, — ответил спокойно. — Знаешь, я ведь той ночью не предохранялся, потому что кто-то сорвал мне крышу и убедил в том, что это не требуется. Не хочешь объясниться?

— Нет, — спокойное, даже холодное в ответ.

Я чувствовал, как долбится о рёбра грёбаное сердце. Понимал, что слишком остро реагирую, но мысль, что она от меня забеременела, будоражила как никогда.

— Ты мне соврала тогда, в машине, когда сказала, что это не для тебя витамины.

— Я не врала!

Скрывшись от посторонних взглядов за фургоном, я остановился, развернул Алю к себе лицом и заглянул в карие глаза. В них ещё тогда утонуть можно было, а сегодня и вовсе.

Указав ладонью на её живот, я невесело усмехнулся:

— Да? Тогда, может быть, скажешь, что ты только месяц как беременна?

Она вдруг насупилась непонимающе.

— В смысле?

— В смысле если на тот момент ты беременна не была, а мы оба знаем, что месячные у женщин на регулярной основе, а у тебя конкретно они только во второй половине меся…

Я вдруг замолчал, глядя в её глаза и вспоминая кровь на простынях. Неожиданно почувствовал себя полнейшим идиотом.

А откуда мне знать, что то были регулы?

Выдохнул и, стараясь сдерживать рык, сказал:

— Ты хоть понимаешь, что за такое можно сделать?

— Ты сейчас, вообще, о чём? — Цветочек побледнела, но упрямо сжала губы, заставив меня на миг усомниться в своих же словах.

Я несколько долгих секунд рассматривал упрямое, но уверенное выражение на её лице, а после вспомнил одну очень важную деталь.

— Мы оба знаем, что врать ты не умеешь, так?

Девушка неуверенно кивнула.

— Я задам вопрос, а дальнейшие события будут зависеть от твоего ответа.

Альбина вздохнула, но кивнула снова. И тогда я спросил в лоб:

— Это мой ребёнок?

Цветочек секунду или две смотрела в мои глаза, будто ища там ответы, о которых я и сам знать ничего не знал.

— Нет.

И…

В груди что-то неприятно сдавило, вынудив поморщиться. Я выпустил её руку и, не прощаясь, обошёл, не желая испытывать подобных чувств и смятения дальше.

Чувствовал себя в этот момент полнейшим идиотом. Не хотел даже думать ни о чём, потому что странные ощущения охватили с такой силой, что даже дышать трудно стало.

Всё отлично. В моей жизни ровным счётом ничего не изменилось. Вообще ведь ничего. Подумаешь…

И я замер с занесённой ногой, когда услышал тот самый звук. Звук, который выдаёт её ложь с потрохами. Обернулся и застыл, увидев, как отчаянно она закрывает ладонью рот. Закрывает и продолжает беззвучно икать, опровергая сказанное ею же.

Я резко отвернулась, боясь даже смотреть в его глаза. Наверное, там сейчас бушует буря. Или сверкают острые копья, на которые можно напороться.

Саша медленно подошёл, стал впритык ко мне, пока я продолжала мимикрировать под фургон, за которым мы спрятались от взглядов радостной толпы и молодых родителей. И чуть склонившись, сделал вдох. Не глубокий, но такой… судорожный, что ли?

— Меня сейчас разрывает от чувств, Цветочек. И я, кажется, не особо способен трезво мыслить, но одно могу сказать точно: если ты хотела стать матерью-одиночкой, то ни хрена у тебя не выйдет.

Я резко обернулась и посмотрела в его глаза. Если до этого момента была хоть мало-мальская надежда, что он просто сделает вид, что ничего не понял, ослеп, оглох и, вообще, вот это размером с арбуз не его, то… То сейчас я поняла, что не тому парню позволила к себе прикасаться одной памятной ночью.

— Это не твой ребёнок! — с нажимом произнесла я. — Не твой!

Он пристально смотрел в мои глаза, выжидая точный ответ, и усмехнулся, услышав звук опровержения моим же словам.

— Ик!

— Не продолжай, Цветочек.

— Он не твой! — не унималась я. — Ик! Твоё биологическое отцовство не даёт тебе на него никакого права!

Его взгляд неожиданно потемнел, а с лица пропало всякое упоминание об улыбке.

— Ты меня обманула, Аля. Обманула! — и в друг широко и как-то зло улыбнулся. — А самое смешное знаешь что?

— Что, — спросила я, оторопело глядя в его глаза.

— Ты даже на суде не сможешь утверждать обратного. Потому что лгать не умеешь!

Саша взял меня за руку и куда-то повёл. Сначала я подумала, что обратно, но никого из наших уже не было, все разъехались. А самое обидное: Ларина даже не позвонила, чтобы узнать, куда я делась. А шоколад с мандаринами? А ёлочка?

Увидев машину, я поняла, что мне от Волка теперь не сбежать. Но попытаться хотя бы поговорить всё же стоило. Да и ощущение западни накрыло с такой силой, что дышать было трудно.

— Саш, что ты делаешь? Куда мы?

— Мы? — он усадил меня в машину и пристегнул, как проделывал уже не раз. — Мы, Цветочек, едем в женскую консультацию.

Пока я оторопело смотрела на него, он проверил ремень безопасности, с силой его дёрнув, кивнул, будучи довольный результатом, закрыл дверь и обошёл машину, чтобы сесть за руль.

— А зачем мы туда? — наконец отошла я от шока.

— За справкой.

— Какой справкой?

— О беременности матери моего будущего ребёнка, — он завёл мотор и вдавил педаль газа, тронувшись с места.

— Зачем? — не поняла я.

Саша повернулся и посмотрел на меня с насмешкой. Тогда-то до меня и дошло очевидное:

— Я не выйду за тебя замуж! — мой голос даже мне показался жутко перепуганным.

Парень же нахмурился и уставился на дорогу, стараясь больше не реагировать на моё нахождение в транспорте.

А я… Я сжимала пальцы, чувствуя, как подкатывает ужас.

Он не вправе меня заставить. Не может. Никто не позволит. Я не позволю, в конце концов!

Я даже готова меньшее из двух зол выбрать, лишь бы не брак.

— Ты, вообще, осознаёшь, что с твоим отношением к мужикам нужно у психолога безвылазно сидеть? — он задал вопрос, не отрывая взгляда от дороги.

Не заметил, как я на него посмотрела, но клянусь, мне бы сама Медуза Горгона позавидовала!

— Ты сейчас меня психопаткой назвал? — сипло спросила я, сжав пальцы.