Страница 40 из 71
И он остался на страже, маленький эльф, пока другие собирали душистую ягоду. И вдруг:
— Я ошибся, охота не за оврагом и это не эльфы. Уходим, быстро!
Лери сразу же послушалась юного эльфа и, быстро собрав всех своих, погнала их домой, а Гарри, как самого старшего, отправила за Михаэлем. Гильдин моментально нашел его следы, и оба юноши поспешили на поиски Михаэля. Гарри очень хотелось спросить, почему так опасно находиться в лесу во время охоты на крупного зверя и при чём тут овраг и не-эльфы?
Михаэль спокойно брел по тенистому густолесью, лениво раздвигая палкой высокие папоротники и хвощи в поисках заветных грибных шляпок, на душе у него было тихо и покойно — то самое состояние заядлого грибника, когда он погружается в некую нирвану, то и дело взрывающуюся всплеском адреналина, эйфорией от желанной находки красавца-гриба.
Внезапно сбоку раздался странный крик:
— Уи-и-и хи-хи-хаэль! Назади-и-и!..
Голос незнакомый, но всё равно чисто машинально Михаэль обернулся назад и едва успел прикрыться рукой. И огромный кабаний клык ударил по руке, а не в живот… Сила удара отбросила Михаэля спиной вперед прямо на ствол большого дерева, вышибая дух. Оглушенный болью и контузией от удара, он увидел, как косматый секач разворачивается и несется к нему, жуткие серпы клыков промелькнули совсем близко, но тут наконец-то подоспел Соломон. Встав над лежащим Михаэлем в классическую песаду, гнедой великан со всей дури обрушил оба своих копыта на голову подбежавшего кабана, с кошмарным хрустом проламывая сверхпрочный череп.
Сделав столь странное и крайне не лошадиное дело, Соломон с тревогой осмотрел хозяина, Михаэль невольно заулыбался, видя перед собой очень внимательную морду коня. Проверил себя, фух, ну вроде кости целы, спина и рука, правда, болят, но это пройдет. А Соломон-то, Соломон! Кто бы мог подумать!.. Да, кстати, а кто кричал, кто так вовремя предупредил его? Ведь если бы не он… то он, Михаэль, не успел бы прикрыться рукой, а удар в живот был бы смертельным. Это он точно знал, потому оглянулся по сторонам в поисках спасителя и обратил внимание на коня. Тот вел себя… мягко говоря, ненормально. Приподняв левую переднюю ногу, перемазанную кровью и ошметками кабаньих мозгов, Соломон, скорчив брезгливую гримаску, обнюхал её, потом передернулся и посмотрел на Михаэля:
— А-ака-ая га-а-адость, Уихи-хи-хаэль.
Разумеется, у Михаэля было сильнейшее удивление, мало того что Соломон ему жизнь неоднократно спас, так он ещё и заговорил…
А тут и Гарри с Гилом подоспели и растерянно вытаращились на тушу огромного кабана-секача. А с другой стороны охотники пожаловали с гончими и волкодавами и давай права качать. Чья, мол, добыча? В загривке стрелу нашли, однако не успели её вырезать, как на них обрушилось маленькое правосудие в лице юного эльфа. Мальчик, строго тряся пальцем, обличающе сказал:
— Господа, по правилам охоты добыча принадлежит тому, кто убил, нанес последний удар. Вы проломленный череп не видите? И не возражать! Иначе заявлю всем королям, что вы провели опасную для мирного населения охоту по ЭТУ сторону оврага. Или вы забыли, что охота разрешена только за оврагом?
Один из мужчин попытался возмутится и даже вякнул что-то о том, что эльфам-де охотиться везде разрешено… На что юный адвокат ехидно заявил:
— Так эльфы и не промахиваются никогда. Выследив дичь, они сразу убивают её наповал первой же стрелой. А не утыкивают её в загривок целой дюжиной. А разве я сказал про сегодняшний случай? Нет-нет, я видел это и раньше, и не раз, так что прекрасно знаю, кто как охотится.
Ну, в общем, горе-охотничкам пришлось уйти несолоно хлебавши. Гарри отправил домой за Догом Патронуса-Эльма и позвал его на помощь для транспортировки огромной туши. Эх, и наедятся же они первосортной свинины!
А Михаэля домой повез верный Соломон, неожиданно обретший дар речи. Это был ещё один подарок Балинора, а со временем, глядишь, и остальные лошади заговорят.
Воистину безграничны чудеса твои, Балинор!
Тот факт, что заговорил Соломон, Лери почему-то расстроил. Её реакцию сначала никто не понял и попросили объясниться, она отпиралась и отбрыкивалась до тех пор, пока её не достали, а когда достали… Что ж, объяснила, да ещё как. Если опустить трехэтажный мат, то суть заключалась в следующем: лошади разговаривали всегда, и доказательств тому — куча. Гулливеровские* гуингнгнмы, говорящие зверушки Нарнии и страны Гудвина-Оза, и печально известный конь по имени Умный Ганс Карла Кралля… тот самый Ганс, которого сварили в супе, несмотря на все его знания математики и азбуки Морзе. Другими словами и буквально — уж лучше молчала бы скотина, толку больше. Потому что на самом деле это очень больно, знать, что лошадей до сих пор можно увидеть на полке в магазине в баночке с этикеткой «Конина» или «Мясо жеребёнка, диетическое нежное». Грубо говоря, лошадей едят, и легально, до сих пор в Татарстане стоят мясокомбинаты, где создают колбасу по-татарски, казы, маханы и шужуки…
После её эмоциональной лекции надолго повисла тишина, все так или иначе пожалели, что вообще подняли эту тему. Лошадей и так-то жалко, а тут ещё в придачу выясняется, что они не только умные, но и разумные. Ну прямо хоть человека ешь… для сравнения. Хотя... а каких людей это останавливало? Если в наше время в час пик на углу у подземки можно купить горячий чебурек с мясом Тузика или Шарика, пропавшего два дня назад.
Всё это Лери и высказала, замораживая всех ужасом и отвращением. А потом, когда эмоции поутихли, Лери провела небольшой интеллектуальный эксперимент, тщательно расспросила умника Соломона и выяснила одну вещь: Соломон научился говорить, но умнее от этого он не стал, то есть как был лошадью, так и остался ею, другими словами мозги, мысли и желания у него остались прежними, лошадиными. Так что особого чуда, как видно, и не произошло, конь остался конем, просто между ними теперь не было речевого барьера и Соломон мог отвечать на несложные вопросы, хотя Лери его и раньше прекрасно понимала.
В один из дней, Гарри и Гильдин неспешно прогуливались по саду, когда юный эльф вдруг остановился и поднял руку, предупреждая Гарри:
— Кто-то идёт.
Прошло несколько минут, и они увидели, как к ним неуверенно-робко приближаются две девочки, обе светленькие, в белых платьицах, одна из них, явно постарше и посмелее, обратилась к Гильдину:
— Помоги нам найти взрослого, до Элронда далеко, а ближе мы никого не знаем.
— А мы с Гарри подойдём? — спросил Гильдин. Девочки переглянулись, потом смерили Гила внимательными взглядами, после чего старшая кивнула:
— Если ты сможешь снять с дерева Калена, то да, подойдёте.
При упоминании какого-то неведомого Калена Гильдин вмиг как-то подобрался и каким-то очень напряженным голосом сказал Гарри:
— Так… я — вперед, а ты приведи взрослого, срочно, Гарри. Итиэль покажет куда.
И он вместе со старшей девочкой рванул в глубину сада, оставив Гарри с младшей девочкой, которая выжидательно уставилась на Гарри, напоминая тому, чтобы он бежал уже, наконец, за взрослыми. Гарри опомнился, собрался и побежал к дому. Кого позвать, он не знал, но на всякий случай решил, что позовет папу. Отца он нашел на веранде, тот сидел на лавочке с кружкой чая и, судя по всему, ничем не был занят. Услышав просьбу сына пробежаться куда-то в сад и кого-то снять с дерева, он без раздумий поставил кружку на лавку и встал. Легконогая девочка-эльф бесшумно и стремительно побежала впереди, показывая дорогу Михаэлю и Гарри. Пробежали и миновали сад, углубились дальше в парк и, наконец, прибежали на обширную, залитую солнечным светом поляну. Краем глаза Гарри отметил несколько беседок и качелей, но цель их пути обнаружилась под ветвями большой раскидистой яблони, под которой их ждал заплаканный мальчик-эльф тринадцати лет с виду. Гильдин оказался на дереве, он сидел верхом на толстой ветке и бережно придерживал в развилке крепко спящего карапуза. Понятное дело, Михаэлю ничего объяснять не пришлось, он тут же разулся и залез на дерево, добрался до спящего малыша и, осторожно спустив его с дерева, передал Гарри. Спустившись, он принялся обуваться и между делом спросил, а в чем, собственно, проблема? Мальчишка-подросток, шмыгнув распухшим носом, сипло принялся жаловаться: